Как играть и не доиграться – Ольга Немчикова на примере нового сериала Первого канала.

Кадр из сериала “Sпарта”

Со времен минувшего лета я – спасибо трилогии «Гоголь» – внезапно для самой себя являюсь поклонницей актера Александра Петрова. Как положено в таких случаях, смотрю фильмы и (да, ужас!) сериалы, в которых снимается этот молодой человек. Вот, например, заглотила в один присест 8 серий «Sпарты», теперь перевариваю. В частности, с педагогической точки зрения. Отрыжкой, кстати, тоже мучаюсь, не думайте, что все так гладко.

Режиссер этого фильма Егор Баранов, а потому – как любит этот творец – половина актеров знакомые. Но это ладно, сейчас не о кинодостоинствах хотелось бы, а о педагогическом смысле, потенциале и осмыслении данного сериала. Потому как повествует он об экспериментальном 11-м классе одной из школ Санкт-Петербурга. Классе не просто экспериментальном, но лучшем в районе и, возможно, даже в городе. Действие фильма происходит в наши дни, регулярно разделяясь перебивками из прошлого и даже порой из будущего. Прошлое случается как годичной давности, так и даже десятилетней. Прием неплохой, интересный и многое проясняющий исключительно по мере необходимости, а не сразу скопом.

Постепенно зритель понимает, что все с этими умненьким-разумненьким классом не так-то просто: с той поры, как год назад в нем появился новый ученик, класс стал не только самым сознательным (отказались от гаджетов в стенах школы, от алкоголя и курения, потребовали ЗОЖа в столовой), но и самым жестоким. Да, именно так: не жестким, готовым сплотиться в одно живое существо, если нужна помощь кому-то из них, – а жестоким, готовым в случае нужды в этой самой помощи чужака просто-напросто уничтожить. Физически. Своими руками.

И виной тому – компьютерная игра под названием «Sпарта».

Нет, не надо поджимать губы и делать банальные выводы: сериал не говорит о вреде компьютерных игр. Он лишь с не меньшей жестокостью просто констатирует: вот так может быть. Вот так форматируется сознание. Вот потому-то и потому-то. Вот такая пропасть лежит между взрослыми, еще заставшими советское прошлое, – и современными одиннадцатиклассниками, которые спокойно не только рассуждают о сексе (и вероятности его не только с ровесниками, но и с учителями), но и занимаются им, уверенно отстаивают свои права и сбрасывают напряжение в компьютерной игре, где сами выбрали себе образ, стиль жизни, интересы, занятия и антагонистов. И вроде бы всё ничего – но удивительно точно и четко фильм показывает, как из просто игрушки для «проведения времени», игрушки для «сброса напряжения» эта игра становится заменой реальности. Нет, не в том смысле, что школьники убегают от проблем в виртуальный мир, совсем нет. Напротив: они решают свои проблемы в мире реальном теми же вседозволенными методами, которые есть у них в «Sпарте».

Естественно, название неслучайно, это понятно всем. Тем более что разговоры о евгенике, о выведении высшей расы, о чистоте крови – буквально лейтмотив фильма. Опять же, с точки зрения историко-педагогической, в этом нет ничего удивительного, всё, к сожалению, логично укладывается в рамки педагогической аксиоматики: после потери педагогикой христианских ориентиров появилась советская педагогика, в которой было много хорошего, много плохого, много идеологии и не было Духа, но был дух коллективизма и товарищества. Когда он был утерян – на сцену вышла гуманистическая педагогика. Сейчас и она, в свою очередь, теряет последние наполнявшие ее смыслы – идеалы свободы, а в дверь вполне уверенно стучит гностическая педагогика, по сути, являющаяся банальной фашистской системой. И разговоры вроде бы о свободе, за которую якобы борются герои фильма – на самом деле не перевертыши ли закрытой иерархии фашизма? И то, с каким изяществом они вплетаются в повседневную ткань повествования (простите за пафос, но без него никуда, здесь к нему обязывает если не все, то многое), как исподволь меняют сознание героев, проникают в него, форматируют и видоизменяют привычный уклад, самосознание и самоопределение – это гениально со всех точек зрения. Под «всеми» в данном случае имеется в виду и педагогическое осмысление (то, каким успешным – и почему! – оказался эксперимент по внедрению моделирующей реальность игры в школьном коллективе), и социальная вовлеченность героев, и даже историческая ретроспектива. С такой точки зрения идею совмещения компьютерных игр, евгеники, ораторских умений и проблем переходного возраста современного старшеклассника не рассматривал, пожалуй, еще никто. И наша зрительская задача – педагогическая, нравственная, гражданская – не допустить, чтобы это кино стало документальным, а к тому есть, увы, все предпосылки.