О неверии апостола, которому “еще можно позавидовать”, в преддверии его дня памяти (19 октября) рассуждает монахиня Елисавета (Сеньчукова).

Оказывается, есть целая дискуссия об апостоле Фоме: вкладывал ли он пальцы в раны Господа, или само это предложение со стороны Учителя вселило в него веру? Богослужебные тексты и Караваджо считают, что вкладывал, а этическое чувство вопиет: ну не мог же верный ученик пойти на такое хамство на самом деле! Мое, правда, не вопиет. Еще как мог. Мы вообще очень часто совершаем неэтичные поступки по странным поводам.

Вот, например, ребенок шалит. Сильно шалит. В буквальном смысле испытывает терпение родителей. Наглядный пример, уже вышедший за пределы нормы. Воспитанник детского дома попадает в семью и начинает ее терроризировать в буквальном смысле: других детей обижать, с родителями драться, портить дорогие вещи. Это не со зла. Это проверка: а будете меня и таким любить? Как в «Мертвых душах»: полюбите нас черненькими, беленькими нас всякий полюбит. Если отношения здоровые, конечно, до таких тестов дело не доходит, но уточнить и прощупать границы все-таки хочется.

Разумные родители даже иногда сами хитрят, особенно с подростками. Вот он начинает бунтовать: хамит, убегает из дома, перестает учиться, водит в дом непонятных друзей. А они могут оставить на пару дней квартиру для тусовок, одновременно забыв убрать хорошее вино (чтобы, ясное дело, не накупили паленой водки); подбросить брошюрку «Практика вольных путешествий», чтобы хоть как-то минимизировать риски мотания автостопом по бескрайним просторам; а хамство просто пропускают мимо ушей.

И вот когда выясняется, что при любом нарушении их или разрушении своих границ родители продолжают любить свое чадо, оно успокаивается и взрослеет.

Ну вот и у Фомы примерно та же история вышла, как думается. Фома был свидетелем воскрешения Лазаря, поэтому его недоверие словам о Воскресении Христа не равно неверию. В его сомнении в словах собратьев о встрече с воскресшим Господом сквозит обида: ну как так-то, меня нельзя было подождать! Они все врут? Или Он действительно жив, а меня видеть не хотел?

Христос приходит и показывает Свои раны. В принципе, не очень важно, коснулся Фома их или нет: ощупать можно было и глазами, хотя пальцами – нагляднее. Но дальше происходит очень важное событие в жизни и апостола, и всех нас. Он на глазах взрослеет. Он первым прямо называет Господа – Богом. Это один из важнейших этапов формирования Церкви – Церкви, исповедующей Господа Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа. До того Его звали Учителем, Царем Израиля, Сыном Божьим, Господом; Он Сам говорил о Своем единстве с Отцом – но все это можно было толковать. Учитель – да, учит. Царь – разумеется, сейчас вот прямо и воцарится, видите – даже на ослике в город входит, как предсказано. Сын Божий – все мы в какой-то степени дети Божьи, а Он еще и праведник, очевидно. Господь – ну да, можно обратиться к уважаемому человеку «господин». «Я и Отец – одно», – опять же, программа и домашнее задание для каждого из нас, соединиться с Богом в праведности и вере.

Но Фома произносит сокращенную версию Халкидонского ороса – догмата о Боговоплощении, сформулированного гораздо позже, четыре века спустя на IV Вселенском Соборе: «Господь мой и Бог мой!» (Ин 20:28).

И Господь следующим же стихом соглашается с ним: «Ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны невидевшие и уверовавшие».
Этот диалог перечеркивает заблуждения ариан, «Свидетелей Иеговы», миллионов культурных людей, для которых Иисус – Очень Хороший и Праведный Человек. Нет, дорогие, не обманывайтесь. Господь и Бог, именно так и никак иначе. В этой вере одновременно и крепчайшая связь с Ним, и огромная свобода. Раз Он Бог, Он никогда не уйдет от нас, и Его не надо испытывать, от Него не надо ничего требовать – Он и так все знает о нас, Он и так до самого конца (которого, к слову, не будет, потому что Он же Бог) с нами.

Это мы – блаженные невидевшие, но уверовавшие. Значит ли это, что подвиг Фомы (а его слова, дерзко расшатывающие культурные и духовные скрепы и традиции его современников, для которых сама мысль о Богочеловеке, Боге во плоти, были жутким кощунством – так вот, его слова были настоящим подвигом) не был нужен? Конечно, нет. Пройдет совсем короткое время, и другой апостол, одновременно в самом буквальном смысле не видевший и слепотой своей ощупавший не хуже, чем Фома пальцами, — Павел, напишет христианам из далекого Рима: «Вера от слышания, а слышание – от Слова Божия» (Рим 10:17).

Мы и верим, потому что мы услышали, «возшедша Слова от Слова научившеся», как поется в каноне Великого четверга. А передал нам это Слово апостол Фома. Сомневающийся и обидчивый, по недоразумению получивший прозвище «неверующий». Всем бы такого неверия.