Однажды в 1859 году в Белом доме проходил музыкальный вечер. Время тогда в Америке было неспокойным, и для президента страны Джеймса Бьюкенена такие выступления становились отдушиной. Среди артистов выделялся чернокожий мальчик лет десяти. Он был слепым. Мало того, он был рабом. Хотя в то время чернокожим рабом в США никого было не удивить.

Как он выступил? Очень заметно. Газеты тут же назвали его «вторым Моцартом». И славой он был обеспечен. Его звали Томас «Слепой Том» Грин Уиггинс.

В июле 1860 года Том получил резной рояль из розового дерева с серебряной пластинкой с надписью «Дань гению» от известного производителя роялей Уильяма Кнабе. К этому времени он уже опубликовал две работы. «Балтиморские утренние новости» так сообщали о нем: «Том — музыкальное чудо. Мы наслаждались возможностью вечером послушать выступление слепого негритянского мальчика в Кэррол-холле, и, хотя готовились к чему-то необычному, действительность превзошла все наши ожидания. Более того, все обычные представления о музыке как науке или искусстве пошли прахом, и перед нами встал новый вопрос о том, что же такое музыка в действительности. <…> Но вот существо самого низкого масштаба человечества, лишенное всякой случайной помощи, едва ли сознающее свою собственную чудесную природу, мастер, редкое явление в музыкальном мире, зачеркивающее все представления, к которым мы привыкли, и сообщающее нам, что есть музыкальный мир, о котором мы ничего не знаем».

Это «существо самого низкого масштаба человечества» родилось слепым в 1849 году. Его хозяева всерьез думали над тем, оставлять ли в живых слабого и больного ребенка. В 1850 году он был продан вместе с родителями и двумя братьями Джеймсу Нилу Бетьюну. То есть даже не был продан, а бесплатно пошел «в нагрузку» к своим родственникам. Бетьюн был первым редактором газеты на Юге, который открыто выступал за отделение южных штатов от северных. Он и переименовал ребенка в Томаса Грина Бетьюна.

Мальчика оставляли играть и свободно исследовать плантацию, потому что он не представлял никакой экономической ценности. Неожиданно для всех он начал повторять звуки вокруг себя, точно воспроизводя крик петуха или пение птицы. Если Том оказывался на кухне, он начинал колотить по кастрюлям и сковородкам или волочить стулья по полу, пытаясь произвести хоть какой-то шум. К четырем годам Том был способен повторять разговоры длиной до десяти минут, но едва ли мог адекватно выражать свои собственные потребности, прибегая к ворчанию и жестам.

В раннем возрасте он проявил интерес к фортепиано, услышав, как играли дочери Бетьюн. Он получил доступ к инструменту и приобрел некоторые навыки игры на нем. К пяти годам Том сочинил свою первую мелодию. Генерал Бетьюн благосклонно относился к тому, что делал малыш, и ему разрешили жить в комнате, пристроенной к семейному дому, оборудованной пианино. Сосед Отто Спар, вспоминая о Томе в газете «Атланта Конститьюшн» в 1908 году, заметил: «У Тома, казалось, было только два мотива в жизни: удовлетворение его аппетита и его страсть к музыке. Я не думаю, что преувеличиваю, когда утверждаю, что он заставил пианино работать двенадцать часов из двадцати четырех».

Как было написано о нем позже:

Первая попытка научить его хоть чему-то была предпринята однажды вечером, когда его владелец, узнав, что мать сказала, что у него недостаточно ума, чтобы чему-то научиться, ответил: «Это ошибка. Лошадь или собаку можно научить почти всему, при условии, что вы всегда используете одни и те же термины для выражения одной и той же идеи. Покажите ему, что вы имеете в виду, и имейте терпение повторять это достаточно часто. У Тома столько же ума, сколько у лошади или собаки, и я покажу вам, что его можно научить». Он встал из-за стола и, подойдя к Тому, сказал ему: «Том, садись». Том, как и следовало ожидать, остановился и повторил слова. Тогда хозяин повторил приказ и усадил его на пол. Затем он сказал ему: «Том, вставай». Том сидел неподвижно и повторял приказ. Затем Бетьюн повторил приказ и поднял Тома на ноги. Затем он приказал Тому сесть, что тот немедленно и сделал; встать, и тот вскочил на ноги.

Да, у Тома было еще одно заболевание — аутизм.

В возрасте пяти лет малыш начал выступать в своем районе. В 1857 году Бетьюн официально дебютировал в качестве «Тома, слепого негритянского мальчика-пианиста» в Темперанс-Холле в Колумбусе, штат Джорджия. Этот дебют привел к другим концертам по всему штату. В 1858 году мальчик был нанят тогдашним известным конферансье Перри Оливером по трехлетнему контракту с генералом Бетьюном. Оливер заплатил ему 15 тысяч долларов за право выставлять Тома в других частях страны. Так у слепого пианиста началась «веселая жизнь»: в день доходило до четырех выступлений. Он поражал слушателей, используя свою способность имитировать любую музыку. Слушатели и рецензенты также называли его «чудесным музыкальным вундеркиндом» или «Томом, музыкальным чудом».

В то время Том зарабатывал Оливеру и Бетьюну до 100 000 долларов в год, огромную сумму для того времени, эквивалентную 1,5 млн долларов сейчас, что сделало юного виртуоза самым высокооплачиваемым пианистом XIX века. Семья генерала Бетьюна в конечном счете скопила состояние в 750 000 долларов. Оливер рекламировал Тома как «уродца», превращенного из «животного» в художника. В средствах массовой информации Тома часто сравнивали с медведем, бабуином или мастифом.

Так мы плавно подошли к тому, с чего начали, — к выступлению в Белом доме.

Возможно, вы подумали, что тут-то и произошло нечто сказочное в жизни Тома. Ничего подобного. Для всех окружающих он был просто «идиотом». Возможно, самая большая несправедливость карьеры Тома заключалась в том, что, учитывая расизм того времени, мало кто из его бесчисленных белых поклонников — даже Марк Твен, который однажды слушал музыканта три вечера подряд, — считал темнокожего действительно обладающим каким-либо музыкальным талантом, а тем более гением. Вместо этого белые зрители обычно объясняли, что, поскольку черный человек по своей природе не способен к такому артистизму, захватывающая музыка, льющаяся из пальцев Тома, пришла из какого-то сверхъестественного внешнего источника, и черное тело музыканта было просто заимствованным «сосудом» музыки.

Как обычно проходили его концерты? Помимо собственно музыки Том обладал и другими талантами, включая сверхъестественное подражание голосам общественных деятелей и звукам природы. В письме, написанном в 1862 году солдатом из Северной Каролины, описывались некоторые эксцентричные способности Тома:

Одним из самых замечательных его подвигов было исполнение сразу трех музыкальных произведений. Одной рукой он играл «Фишерз Хорнпайп», а другой — «Янки Дудл», а слушатели в это время пели «Дикси». Он также играл пьесу, повернувшись спиной к пианино и перевернув руки.

На концертах скептики пытались усомниться, были ли номера Тома подлинными, не обман ли это. Они предложили, чтобы Том прослушал и повторил две новые, необработанные композиции. Том сделал это превосходно. «Зрительский вызов» со временем стал постоянной составляющей его концертов.

Поведение Тома, когда он играл на фортепиано, как во время репетиции, так и во время выступления, было эксцентричным. «У нас было два пианино в одной комнате, — писал очевидец про юношу. — Я играл для него, и он вставал, ходил, становился на одну ногу, дергал себя за волосы, стучал головой о стену, потом садился и играл очень хорошую имитацию того, что я играл, с дополнениями к этому. С его памятью было что-то умопомрачительное. Он никогда ничего не забывал». Это заставило некоторых критиков называть Тома «человеческий попугай».

В 1875 году генерал Бетьюн передал управление профессиональными делами Слепого Тома своему сыну Джону Бетьюну, который сопровождал Тома в турне по США в течение следующих восьми лет. Живя с Джоном в пансионе в Нижнем Ист-Сайде, Том пополнял свой репертуар под руководством Джозефа Познанского, который также записывал новые сочинения Тома для публикации.

В 1882 году Джон Бетьюн женился на своей квартирной хозяйке Элизе Штутцбах. Однако вскоре после свадьбы он отправился с Томом в продолжительное турне по США, фактически отказавшись от Элизы. Когда восемь месяцев спустя Бетьюн вернулся домой, его жена подала на развод. Супруги расстались, Джон забрал Тома, но последовала ожесточенная юридическая ссора, в ходе которой Элиза вымогала у Джона финансовую поддержку, а суды выносили решения в пользу Джона. После того как Джон Бетьюн погиб в железнодорожной катастрофе в 1884 году, Том был возвращен — несмотря на возражения Элизы — на попечение генерала Бетьюна. Элиза подала в суд, и после длительной борьбы за опеку в нескольких судах в августе 1887 года Том был передан Элизе, которая перевезла Тома в Нью-Йорк.

Том продолжал выступать и гастролировать в течение нескольких лет под руководством Элизы и ее адвоката (а позже мужа) Альбрехта Лерхе.

На этом этапе своей карьеры Том обычно представлялся на сцене в третьем лице, подражая высказываниям своих многочисленных менеджеров прошлых лет. Он говорил о своем психическом состоянии с характерным отсутствием самосознания. Врач поставил ему диагноз «не в состоянии контролировать ум», и в его туманном мире эта фраза была предметом личной гордости. Журналисты того времени так описывали один из концертов: «Это было странное зрелище — видеть, как он выходит на сцену и собственными губами тихо говорит о своем идиотизме. В нем было безумие, какой-то гротеск, которые были удивительно неприятными. Можно посмеяться над странными поступками этого человека, и все же, в конце концов, зрелище не смехотворное. Это слишком приближает нас к тому, о чем мы, здравомыслящие люди, не любим думать».

Элизу преследовали непрекращающиеся юридические проблемы, и в середине 1890-х годов она сняла Тома с концертной площадки.

Следующие десять лет Том провел под опекой Элизы и ее мужа. В 1903 году Элиза устроила Тому выступления в популярном цикле водевильных представлений. Он провел почти год, выступая в водевиле, прежде чем его здоровье начало ухудшаться. Считается, что он перенес инсульт в декабре 1904 года, который положил конец его публичной исполнительской карьере.

После смерти мужа Элиза вместе с Томом переехала в Хобокен, штат Нью-Джерси. Они держались подальше от посторонних глаз, хотя соседи могли слышать игру Тома на пианино в любое время дня и ночи. Том перенес серьезный инсульт в апреле 1908 года и умер в июне 1909 года в возрасте 59 лет. Он был похоронен в Бруклине.

К сожалению, при жизни Том не смог освободиться от рабства. А зрители часто путали его аутизм с идиотизмом и укреплялись в широко распространенном мнении, что люди африканского происхождения умственно отсталые, в отличие от белых, и неспособны заботиться о себе.