на наш Телеграм
Недавно на сайте журнала «Фома» был опубликован текст Андрея Брониславовича Рогозянского «„20 лет хожу в церковь, а толку нет“ — что не так в этой фразе». Казалось бы, ничего особенного — где, как не в православном журнале для сомневающихся, писать об этом.
Проблема в том, что на тему, заявленную в названии, в тексте не сказано практически ничего.
Текст начинается со слов «Встретил в сети рассуждения по теме: „Двадцать лет хожу в церковь, а толку нет“» — но этим исчерпывается позиция, которую Андрей Брониславович взялся критиковать. В его материале нет ни одной цитаты из встреченных автором «рассуждений», нет ссылок на место их публикации, нет даже внятного описания, откуда эти слова взяты. Текст состоит только из слов Андрея Рогозянского и подтверждающих их авторитетных цитат, но всё это висит в пустоте — непонятно, к какому предмету они относятся. Сам оппонент так и не появляется, за исключением единственной фразы, вынесенной в заглавие, и неясно, действительно ли оппонент таков, как его описывают, да и существует ли он вообще.
В то время как материал, озаглавленный «20 лет хожу в храм, а толку нет», существует, это лекция игумена Петра (Мещеринова), прочитанная в лектории фонда «Предание». Прослушав ее, легко убедиться, что рассуждения Андрея Рогозянского относятся к чему-то совершенно другому, что один только Рогозянский и читал. И этот другой материал его единственному читателю очень просто критиковать, ибо проверка все равно невозможна.
Когда Андрей Рогозянский пишет: «Даже просто по-человечески: долгие двадцать лет провести в чем-нибудь и не понести на себе отпечатка?», то уже возникают вопросы. В изначальной фразе речь шла не о «понести отпечаток», а приобрести толк, то есть пользу, результат. В то время как в том же абзаце А. Рогозянский приравнивает пребывание в Церкви к вождению автомобиля, занятию нравственно и духовно нейтральному. Но даже водить автомобиль можно более или менее результативно и успешно, и отпечаток, наложенный этим занятием, может быть разным, и разочароваться в нем можно из разных соображений — от экологических до экономических. Но автор полностью игнорирует возможную сложность вопроса, однозначно приравнивая «толк» к «отпечатку», хотя оснований для этого нет, а узнать, что же имелось в виду, мы не можем. Подробности точки зрения автора слов «Двадцать лет хожу в церковь, а толку нет» нам никто не раскрывает.
Мы фактически наблюдаем разговор Андрея Рогозянского с самим собой, а не критику реальных воззрений кого-либо. Когда-то, критикуя еретические сочинения, христианские апологеты цитировали их столь обильно, что историки смогли их полностью реконструировать. Нынешние апологеты идут иным путем и критикуемую позицию предпочитают просто придумывать.
Например, А. Рогозянский пишет: «Не подавленность ли и мрачный восторг говорят в том, кто…» И доверчивому читателю, по сути, неоткуда узнать — действительно ли автор слов про двадцать лет и толк испытывает мрачный восторг и подавленность. Нам просто предлагается поверить в предположение Андрея Брониславовича как в факт. В то время как человек, говорящий эти слова, мог сказать их и с горечью, и с искренним раскаянием, и еще с миллионом разных чувств. А то, что критик вывел из них именно мрачный восторг, больше говорит о внутреннем мире этого критика, пожалуй. И когда далее заходит речь о «состоянии сосредоточенности на себе, одиночества и потерянности», то опять же неясно, откуда взяты эти чувства: из единственной известной нам фразы они никак не следуют.
Андрей Рогозянский фактически выдумал себе оппонента, находящегося в тяжелом душевном состоянии, и подробно рассказал, как сильно оппонент неправ. Так иногда поступают на защитах научных работ, когда докладчик указывает: «На это можно было бы возразить следующим образом», а далее успешно отвечает на им же самим придуманные возражения, которые никто и не думал выдвигать.
И все дальнейшие рассуждения Андрея Брониславовича, например, про отвращение к Церкви каких-то неизвестных людей грешат все тем же недостатком — непонятно, кто эти люди, и реальны ли они. Цитаты из «Писем Баламута», о. Александра Ельчанинова и митрополита Афанасия Лимассольского — вещь хорошая, но они прикрывают собой риторическую пустоту: применить их в тексте не к кому, если не предположить, что автор обращается к самому себе, потому что больше в тексте никого реального нет.
В дальнейшем там появляются некие «участники сетевых сообществ», кои «не слишком строги к себе». Однако ни сообщества, ни их участники никак не поименованы, и действительно ли они таковы, остается неясным. Возникающие в дальнейшем «люди», которые «досадуют, не получая желаемого, и ради самоуспокоения стремятся назначить кого-то другого виновным» — еще одна обобщенная фигура речи непонятно о ком.
Единственный момент, когда во всем этом некоротком тексте к его вымышленным героям возникает хоть какой-то интерес со стороны автора (не желание покритиковать, а именно попытка понять) — это вопрос: а какого, собственно, толка хотели они найти в Церкви. Но увы, интерес этот моментально исчезает: вместо ответа устами самих гипотетических героев делается ряд предположений, и непонятно, откуда они берутся.
Есть в тексте и еще один постулат: «Время, проведенное в Церкви, является во многом самоценным». Но этот постулат смотрится привлекательно только на фоне нарисованной автором страшилки, где некие горделивые люди ищут от пребывания в Церкви «сплошной радости» и, разочарованные, начинают про Церковь говорить нехорошо. Но если вспомнить, что эта картинка не описывает никакой реальности, если отвлечься от риторики и избавить текст от эмоций, то автор по сути говорит: «Нет толку от хождения в Церковь? И не будет, так и должно быть».
В качестве возможного «толка» упомянуты «двадцать лет с молитвой и таинствами, с мыслями о Боге, в покаянном размышлении о себе, в удалении от увлечений и страстей мира, в окружении людей веры, в ровности намерений и чувств, без впадения в крайности и срывов «во вся тяжкия» с совершением безрассудных поступков». Но подобного толка — если всё же сделать над собой невероятное усилие и послушать-таки лекцию о. Петра — достигли многие, и именно они задают этот вопрос. А от того, что людей, задающих вопросы, назвать разными неприятными словами, ответа не появится.
Если читать Евангелие, то персонаж, который такого толка достиг, проведя праведную жизнь от юности своей, там присутствует. И оказывается, что этого толка как минимум недостаточно. И святые, на которых нам призывают равняться, тоже отнюдь не всегда избегали безрассудных поступков и проводили время «в ровности намерений и чувств».
Да и один из главных христианских образов русской литературы — Алеша Карамазов — этим толком не удовлетворился, сбежав от повседневной праведности в монастырь.
Текст А. Рогозянского заканчивается абсолютно верным напоминанием, что важен в конце концов единственный вопрос: «Примет ли меня Господь в вечности». Но этот вопрос не противоречит вопросу о толке от пребывания в Церкви, а дублирует его. Вопрос про толк — это тот же самый вопрос: а туда ли я иду? как мне понять, куда ведет мой церковный путь? и к Богу ли он ведет, если я двадцать лет хожу в храм, а ничего в моей жизни не меняется, и сам я не меняюсь? И что мне делать теперь, когда вопрос уже возник?
Попытке ответить на этот вопрос и была посвящена лекция о. Петра. Жалко, что уважаемый Андрей Брониславович вместо обсуждения вещей действительно важных посвятил время разговору с самим собой.
