на наш Телеграм
Поэты умирают не потому, что были убиты или пришел голод. Пушкин, Лермонтов, Есенин и Блок умерли не от случайности. Поэты умирают, когда уходит их эпоха. Когда прерывается пуповина между небом и землей.
Смерть протоиерея Дмитрия Смирнова точно так же ознаменовала конец эпохи в нашей Церкви. Я еще застал священников дореволюционной церковной культуры. Это были священники, совершенно непохожие на современных – с их проповедью под кофе, с елочкой для бомжей и сидением в ютубе. Никакой фамильярности.
Это были другие люди, как инопланетяне. Это были люди сугубой внутренней жизни, мистики и закона, возведенного в абсолют. В то время даже служба была иная. Интонационно другое чтение Евангелия, ектений и проповеди
Но старая культура ушла с последними ее “могиканами” навсегда. Отец Дмитрий был одним из тех, кто привнес новый формат в Церковь. Суть этого формата в том, что вплоть до наших дней вопрос, как быть ближе к Богу, решался просто: нужно чаще быть в храме, домашняя молитва должна быть практически непрерывной, и ум должен “плавать” в Евангелии. Жить нужно было тихо, молча и прикровенно.
В этом неписаном законе был один изъян – односторонние отношения с Богом. Человек молится, стоит на службе, о чем-то просит Бога и… не слышит Его. Для общения с Богом, которое считалось очень опасным, необходим был проводник в мире духа. Это должен быть старец, лежачая матушка, игумен, пожилой священник или, если повезет, владыка. Ни в коем случае, человек не должен был сам устанавливать личные отношения с Богом, во избежание прелести. Таким образом личная воля, чувства, мысли и образ жизни замещались старцем, матушкой или кем-то еще. Человек терял себя полностью, становился отражением старца. Все бы это было хорошо, но никто, ни один старец и ни одна матушка не заменят человеку Бога. В конце концов, и в Раю потребуются личные отношения с Богом. А опыта общения с Ним и не окажется.
Старцы, как учителя в университете, должны давать штудию и уровень. А далее человек должен жить сам. Сам жениться, сам хоронить родителей, сам плакать и радоваться пред Богом. За нас никто не проживет нашу жизнь и не перелюбит нашей любовью.
Отец Дмитрий Смирнов сформировался в эпоху «доката» шестидесятников. Суть этой культуры – реакция на советское обезличивание эпохи диктатур. Когда Советы ослабили давление на личность, явился культ личности маленького человека. Высоцкий, Рождественский, Михалков, Мень, Тарковский при всей разнице в своем творчестве были едины в одном – они ввели новую неофициальную ценность личности. Новую этику, новый пафос и новый космос личности.
Песни Высоцкого не про блатных или геологов. Они про новую систему ценностей. И золотая ветвь каннского фестиваля досталась Калатозову и его фильму не за режиссуру, а за то, что центром Вселенной у него стал человек. Для послевоенной Европы это было таким же новшеством, как и для нас.
Отец Дмитрий Смирнов интеллектуально родом из тех самых лабораторий личности, какие во множестве существовали на московских кухнях, на которых собиралась русская интеллектуальная элита, осваивающая секреты русского сундука: наследство царской культуры и опыт преображенной Европы.
Я отлично помню эти разговоры. И отлично вижу их отголоски в проповеди Смирнова. И понимаю, какое благо он сделал. Дело в том, что это наследие “философии на кухне” без него пропало бы, как пропал бы незаписанный фольклор. Он зафиксировал в своих проповедях эпоху самосознания церковного народа целого пласта времени. Поэтому его мысли были актуальны, узнаваемы и востребованы.
Много у нас было проповедников в 90-х, но он лучше всех выразил дух времени – опыт самосознания себя как личность в Церкви.
Метод, которым пользуются проповедники, бывает разный. Кто-то взывает к традиции: «Ото ж матушка, молитесь, поезжайте до старцев и мощей, примите святыньку и помните, что молитва матери поднимает заблудшего сына со дна моря». Кто-то аргументирует проповедь сугубым богословием, кто-то старцами, кто-то предсказаниями и пророчествами. Кто-то взывает к святым отцам, кто-то мировым заговором, кто-то к Уставу. У каждого свое. Главное достоинство отца Дмитрия была в этической аргументации.
Например, имеется проблема. Имеется Бог и ты. Можно поступить так, так и так. Выбор «А» приведет к моральным издержкам и этическому парадоксу. А придумать этический парадокс этот священник умел. А выбор «Б» ведет к морально красивому поступку.
И так все шло, пока вдруг недавно я не наткнулся на видео известного блогера. Он спрашивает публику: «А что плохого быть эгоистом?»
И я понял, что время мотивации этикой прошло. Выросло несколько поколений, для которых классическая этика не аргумент. Прошло время проповеди отца Дмитрия Смирнова. Пришло время иной аргументации и иного опыта личного богообщения.
И он ушел, закрыв дело эпохи. Он сформировал запрос на личное богообщение как основу жизни в Церкви. Он дал понять, что настоящая проповедь – это ЛИЧНОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО О БОГЕ, в русле Евангелия.
Я был знаком ним лично. Более того, он был тем, кто дал мне уверенность в принятии священнического сана. Священство для меня было как гром среди ясного неба. Я ни о чем таком и не думал, как вдруг предложили сан. Мне организовали встречу с о. Дмитрием. Он сказал:
– Я задам тебе один важный вопрос, который однозначно покажет, готов ли ты ко священству: “Что такое любовь?”.
– Жертва в Боге. Жизнь в Боге. Ум в Боге.
– Ты абсолютно готов к сану.
– Но я не знаю, как быть священником!
– Тебе не надо этого знать. Ролевые игры в Церкви всегда кончаются трагедией. Будь сам собой. Потому что проповедь Христа – личное свидетельство о Боге. Начнешь играть в попа и пропадешь. Будь естественным с Богом и людьми.
– А что делать, если я не чувствую в себе всеохватной любви к людям, как это бывает у настоящего учителя, врача и священника?
– Я тебе скажу, что любовь к людям – это не родимое пятно на душе. Это дар Бога. Если ты будешь искать мир, то Бог пошлет тебе этот дар отдельно. Отдельной посылкой. Это вопрос времени.
– Боюсь, что еще и несдержан для этого дела. Я ведь был боксером и при случае мог и доказать правоту руками.
– А это не всегда грех. Вот, иду я однажды по Крымскому мосту и вижу, как человек прыгает с моста в воду. Самоубийца. Я немедля прыгаю за ним. Подплываю, а он передумал тонуть и схватил меня за бороду. А у меня борода жидкая, и мне ее жаль. А я тоже бывший боксер. Бах ему с левой, чтобы он не утопил нас обоих. Он выключился. Я отбуксировал его к берегу. Он пришел в себя, а я ушел. Поэтому, ты смотри, если оно там надо будет, то дай. Но скажу вам, отцы. Надо с этим завязывать. Мы всю жизнь машем кулаками и языками. А пришло время махать сердцем. Ты, Константин, бери лучше сердцем. Оно мощнее.
Или еще история о доминировании божественной этики.
Компания очень богатых людей. Один человек обращается к отцу Дмитрию:
– Благослови, отче, подарить другу мой роскошный автомобиль?
– Новый?
– Нет. После жены
– А друг хороший?
– Самый лучший!
– Тогда себе оставь старый автомобиль, а другу купи новый.
И ему пришлось так и сделать!!
Казалось бы все просто – личные отношения с Богом, этика, порядочность – вещи сами собой разумеющиеся. Но сегодня, когда старая христианская мысль и этика становятся на грани преступления, его проповедь звучит отрезвляюще. Бог прежде личности. Этот мир Бог создал для Себя, а не для человека. А человек во Вселенной – может, лучшая ее часть, но только часть, а не смысл.
Теперь, когда достижения православного гуманизма, противопоставленные медитативной практике чтений и стояний, кажутся чем-то самим собой разумеющимся, надо не забывать, что эта проповедь и эти достижения не явились сами собой. А их привнесли конкретные люди. Это надо ценить. Это нужно уметь видеть. Этим нужно уметь пользоваться
Сегодня проповеди отца Дмитрия Смирнова могут вызывать реакцию. Но кто из людей 90-х прошел мимо них? Кто не рос вместе с ними? Кто может ругать учителя начальных классов за то, что он учил рисовать в тетради кружочки? Крестики и нолики отца Дмитрия были просты:
– Прежде чем стать христианином, нужно стать просто порядочным человеком.
Так просто.
Так очевидно, что это стало открытием и темой тридцатилетней проповеди самого яркого проповедника нашего времени.
Да, у этого проповедника явилось много критиков из среды гиперэгоистичного пула современной культуры. Вспоминая отца Дмитрия, отдавая должное его прорыву, надо бы вспомнить о том, что и его память взывает к порядочности самой памяти:
– Прежде чем стать христианином, нужно стать просто порядочным человеком.
Уметь ценить чужое мнение, чужую одаренность и понимать, что нельзя быть большим гуманистом, чем Христос, который явно благоволил к Своему рабу Димитрию Смирнову.
Мы стали такими капризными и сытыми, что всем недовольны, и даже на Солнце найдем пятна. Это не хорошо и не благородно.
Когда умирают такие люди, нужно не плакать, а читать благодарственные акафисты Богу – за то, что послал нам такого человека, и радоваться за самого отца Димитрия.
Как ни крути, уходит эпоха личностей.
Сейчас у отца Дмитрия самый лучший день в жизни. Он вернулся в свой отцовский дом. Отец обнимет Димитрия и скажет, глядя ему в лицо: “Вот человек, в ком нет ни капли лукавства. Все позади. Ты дома. Мы вместе”.
Жалко?
Бога в мире меньше не станет. Мера Бога в мире – вещь постоянная. Найдутся другие прекрасные зеркала божественного тепла. Мир холодным не останется.
Текст и фото – со страницы автора в Фейсбуке
