на наш Телеграм
Православные СМИ обсуждают решение Архиерейского Собора Финляндской Православной Церкви о новом порядке разрешения второго брака священникам. Одни приветствуют «либерализацию» и намекают, что многие священники с радостью перешли бы в Константинопольский Патриархат, чтобы получить возможность служить после заключения второго брака. Другие пишут об очередном нарушении канонов и обвиняют эту Церковь в очередном отступлении от истины.
Давайте вспомним, что такое брак и священство, развод и второбрачие. Только тогда мы сможем правильно понять и оценить это решение.
Крест брака
Истинная любовь Бога к людям была явлена на кресте, «ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына своего Единородного, дабы всякий верующий в него не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин 3:16). Такая Божья любовь являет себя во всех таинствах Церкви, хотя и с разных сторон. Поэтому вопрос о разводе или втором браке духовенства, да и всех верующих, не может быть решен сам по себе. Любой такой вопрос касается христианской жизни, в которой каноны, таинства и аскетика объединены единым основанием — крестом и воскресением Иисуса Христа.
Библия начинается с брака Адама и Евы, двух в одной плоти, и заканчивается браком Агнца, его встречей с Невестой-Церковью в Новом Иерусалиме (Откр 21:9). Сам Иисус, когда Его спрашивают о разводе, вспоминает изначальный замысел Бога о человеке. Двое должны стать одной плотью (Мф 19:4–6).
Митрополит Антоний Сурожский в одной из бесед назвал это «Человек в двух особях». Это полное единство и полная отдача себя другому, так что «Я принадлежу возлюбленному моему, а возлюбленный мой мне» (Песн 6:3). От чувственной поэзии до вершин богословия Писание говорит об одном — о полной любви в браке. Вот почему брак становится образом единства Христа и Церкви (Еф 5:22–30). Как в браке двое соединяются в одну плоть, так же соединены в Евхаристии Христос и Церковь. «Тело Христово» — это не просто выражение, образ или символ, но реальность (1 Кор 10:16). Мы части Его тела (1 Кор 6:15), и одновременно тела супругов принадлежат друг другу (1 Кор 7:4).
Конечно, мы не полностью ощущаем это единство. Но о нем говорит опыт множества поколений христиан.
Чувственность против любви
Но любовь в браке — это не просто романтическое чувство или удовольствие от общения и взаимопомощи. Наша культура сначала говорит нам про «долго и счастливо», а потом, при первых трудностях и недопониманиях, убеждает сказать «не срослось» и разбежаться. Для современного человека центром брака может быть сексуальное удовольствие или комфорт. Для христианина «хорошо нам здесь быть» (Мф 17:4) и «пойдем и мы умрем с Ним» (Ин 11:16) — это две грани истинной любви. Брак — это любовь, которая возрастает через распятие своей плоти и эгоизма, через служение другому. Это деятельная, живая любовь к ближнему, а не к своему ощущению любви. И, тем более, не просто способ найти сексуальную комфортность.
Христианская любовь между супругами не исключает эротические чувства, но подчиняет их высшей духовной цели. Но если брак построен на эгоистичных, чувственных основаниях или на поиске комфорта, он не устоит перед искушениями.
А искушений в наше время более чем достаточно и они вполне доступны. Это могут быть искушения большей чувственностью. Как эротическими, так и душевными переживаниями. Или большим комфортом, возможностями, деньгами. В любом случае это «она/он дает мне то, чего не можешь дать ты». И это полностью противоположено христианской любви, когда человек стремится отдавать, а не получать.
Но путь эгоизма более легкий и популярный. Мир живет им, рекламирует его, и даже многие христиане его принимают. И начинается поиск идеальной «половинки», которая полностью соответствовала бы моим желаниям. Новый «идеал» обычно так же разочарует, и начнется поиск следующей «единственной».
Но человек найдет не «любовь всей жизни», а очередной неудачный роман. Даже если он будет оформлен как брак.
Христос и «серийная моногамия» самарянки
Именно это происходит у колодца Иакова (Ин 4:5–43), когда самарянка начинает флиртовать с Иисусом, потому что видит в Нем более подходящего мужчину. Она говорит Ему, что у нее нет мужа, что она свободна. Господь отвечает ей, что у нее было пять мужей, и этот ей не муж. И дело не только в принципе единобрачия, но и в том, как она относится к этому своему мужчине. Она готова с легкостью предать его и бросить ради более интересного кандидата. Если Он «больше отца нашего Иакова», то кем может стать Его жена? Простой самарянский крестьянин или ремесленник, конечно, проиграет Ему «сражение за сердце дамы».
Но Иисус видит это сердце и указывает на его болезнь. Он говорит ей о ее грехе и принимает ту перемену образа мысли, которая в ней происходит. Потому Он открывается ей как Мессия, а она сама приглашает жителей селения встретиться со Христом.
Но, может быть, слова Христа устарели? Может быть, Он просто повторял культурные нормы Своего времени? Но они были другими. Иудеи обсуждали, сколько именно может быть поводов для развода и может ли жена потребовать развода. У римлян брак стал политическим инструментом. Люди женились и разводились ради карьеры, денег и связей. А кто-то просто хотел, чтобы новая жена, моложе и красивее прежней, подчеркивала их успехи в делах или политике.
Единственный брак на всю жизнь был под таким же сомнением, как и в наши дни. Но Христос говорил именно о таком. И от него нельзя отказаться ради современного культа чувственности и комфорта.
«Церковь настаивает на пожизненной верности супругов нерасторжимости православного брака»; «развод осуждается Церковью как грех»; «Церковь отнюдь не поощряет второбрачия». Так говорится в «Основах социальной концепции РПЦ». Развод и второй брак допускаются в ней как исключения, после покаяния. Но если исключение становится частым, если оно доступно всем желающим, оно начинает казаться правилом. И не только мирянам, но и священникам, которые такие браки венчают. А если это кажется им нормальным, то они хотят пользоваться тем же правом, что и миряне.
Исключение не должно становиться правилом
Второбрачие клириков — это не уравнивание их в правах с мирянами, а признание развода нормой жизни. Сказать, что священник может служить после второго брака, означает признать сам второй брак не такой уж важной проблемой, не таким большим грехом. А то и нормой.
Конечно, любовь выше правил, и каноны для Церкви, а не Церковь для канонов. Но посмотрим на второбрачие мирян. Многим сейчас оно кажется нормальным и чуть не «преимуществом» православия перед католичеством. То же самое может произойти и с второбрачием клириков. Из исключения оно станет правилом.
Сейчас в некоторых Православных Церквах такие разрешения даются на уровне Патриархии. Но так же было и с разводами мирян еще сто лет назад. В России их утверждал Синод. Но число прошений росло так быстро, что со временем решением вопроса стали заниматься епархии — и скорее формально, ведь иначе церковным судам пришлось бы заседать непрерывно. То же самое произойдет и с клириками. Священникам станет казаться нормальным оставить «жену юности своей» (Притч 5:18), чтобы жениться на молодой певчей. Чем больше будет таких запросов, тем более формальным станет рассмотрение дел. А их может быть достаточно много, потому что священники тоже живут в современном мире. Его установки проникают и в их среду.
Крест священства или комфорт?
Иногда священство в браке понимают как путь комфорта и благополучия. Его выбирают, чтобы вести жизнь городского среднего класса, иметь больше досуга и свободы, чем в монастыре. И, конечно, иметь дозволенные сексуальные отношения. Выбор между браком и монашеством для семинариста, который так понимает священство, оказывается выбором между крестом и комфортом. И поэтому он не может потом принять свое вдовство или уход жены. Он смотрит на свой брак как на возможность вести более светскую жизнь и иметь право удовлетворять свои сексуальные потребности.
Конечно, брак органично включает в себя сексуальную жизнь. И брак клирика здесь не исключение.
Но цель брака совсем не в этом. Его цель в возрастании в любви, а близость — лишь одно из средств. Но если священник смотрит на это как на право, то ему сложнее принять свое вынужденное одиночество. Он хочет получить назад «отнятое» и вернуть себя в привычный ритм жизни. Брак оказывается средством для комфортной жизни.
Поэтому же можно слышать жалобы на «ссылки в деревню». Женатому клирику кажется, что его брак должен давать гарантию, что от него не потребуют самопожертвования и жизни в тяжелых условиях.
Так мы приходим к главной причине, почему возникает вопрос о второбрачии клириков. Люди не всегда правильно понимают смысл священства. К сожалению, это касается и некоторых священников, рукоположенных в юном возрасте. Если в семинарии уделяли мало времени их внутренней подготовке к служению, вместо верного богословского понимания в их головах могут быть самые разные представления о служении и его целях. Оно может казаться путем к власти и почестям, богатству, славе старца или, наоборот, богослова-вольнодумца. Или миссионера.
«Служение Церкви» становится лишь благочестивыми словами. В реальности оно стало профессией, а его целью — комфорт и личное благополучие. Такой человек, конечно, не может принять нарушение привычного ритма семейной жизни.
Священство — таинство для других
Священство — это таинство, которое существует не для священников, а для Церкви. Его первая цель — не спасение и соединение с Богом самого рукоположенного. Оно передает ему дары Духа, необходимые для служения другим людям. И этим священство похоже на брак, в котором дается благословение на особое служение в семье. Как и брак, священство связано с крестной жертвой.
Священник жертвует собой, своим временем, комфортом и силами, чтобы служить людям, как служили Христос и апостолы. Священник должен стать «всем слугой» (Мф 20:26). Он должен быть пастырем, который не оставляет овец на растерзание волкам (Ин 10:11–12). Как апостол Павел, он должен быть «всем для всех» (1 Кор 9:22). Он должен быть готов к тому, что его отвергнут и даже убьют за его проповедь (Ин 15:20).
И монах, и женатый священник должны быть готовы оставить все и идти за Иисусом.
Пример этого дает нам великий святой Русской Церкви — святитель Иннокентий Московский. Он предпочел не сытую и благополучную жизнь, а самоотверженную миссию. И совершал он ее вместе с семьей. Он не думал о том, «какое право его имеют послать в далекую деревню», но сам ехал в такие дали, куда до того не ступала нога проповедника. Апостол Павел сказал, что «женатый заботится о мирском, как угодить жене» (1 Кор 7:33), но этот святой и женатым думал о том, как угодить Господу. О том, как послужить людям, не знающим Христа. Когда св. Иннокентий овдовел, для него это стало возможностью еще полнее посвятить себя служению проповеди. Конечно, он не радовался смерти жены, но, в конце концов, принял ее.
Преграда или новый путь?
Но даже если священник не ощущает в себе призвания к таким великим делам, он может совершать малые дела с великой любовью и жертвенностью. Тогда новые обстоятельства жизни окажутся не преградой, а путем. Например, возможностью уделить больше времени своему священству, пересмотреть свои цели в жизни.
Если счастье оказывается важнее служения и слов Христа, то это повод не требовать второго брака и жаловаться на жестокость Церкви. Это повод задуматься, что в центре такой жизни. Там Бог или «я»?
Если второе, то это признаки тяжелого духовного кризиса, который до времени не был заметен. Служение стало частью повседневности и перестало быть следованием за Христом в Его страданиях. Может быть, Бог хочет так показать нам нашу собственную духовную проблему, чтобы мы преодолели ее? Потому что если ее не преодолеть, она будет разрушать и священство, и брак. Это та же самая проблема, которая разрушает современные семьи.
Можно понять заботу о благополучии священников, которые не по своей вине остались одни. Но в наше время она легко станет поощрением греха. Второбрачие клириков может окончательно превратить в норму разводы и повторные браки мирян, которые пока хоть на словах остаются исключениями.
Для людей, которые неверно понимают брак и священство, такое решение будет поводом ко греху. В конце концов, исключение превратится в правило, а за этим последуют новые уступки «духу времени».
Потому если такие исключения и возможны, то только как единичные случаи, а не как правило.
