на наш Телеграм
120 лет назад, 4 сентября 1904 года, преставился Александр Лопухин, автор знаменитой Толковой Библии. Сегодня в рубрике, где мы републикуем материалы журнала «Вода живая», — статья Анастасии Коскелло об Александре Лопухине.
Прежде всего Александр Лопухин был выдающимся толкователем Священного Писания, и главный его вклад в русскую культуру — «Толковая Библия», уникальный и в чем-то до сих пор непревзойденный шедевр экзегетики (науки о толковании Библии).
Кем был Александр Лопухин? Сыном многодетного провинциального священника, запоздалым вундеркиндом, который только в 22 года поступил в духовную академию, а уже спустя девять лет заведовал в ней кафедрой? Неутомимым и успешным редактором «Церковного вестника» и «Христианского чтения»? Блестящим церковным публицистом? Все это верно, но прежде всего Лопухин был выдающимся толкователем Священного Писания, и главный его вклад в русскую культуру — «Толковая Библия», уникальный и в чем-то до сих пор непревзойденный шедевр экзегетики (науки о толковании Библии).
Новейший Ориген
Современники по праву относили к Александру Павловичу Лопухину слова блаженного Иеронима об Оригене: «Он за свою жизнь смог столько написать, сколько иной не сможет прочитать». Полного собрания его сочинений не существует, но если бы оно было издано, то составило бы десятки томов. Сам Лопухин, по-видимому, иронически относился к своей невероятной «производительности». Как-то, уже будучи профессором Санкт-Петербургских духовных школ, он заметил, что неплохо бы собрать все книги, написанные сотрудниками академии, в один шкаф, — и тут же пошутил, что всё место в шкафу займут «книги Лопухина».
Центральное место в наследии этого автора занимает его знаменитая «Толковая Библия, или комментарий на все книги Священного Писания под редакцией А. П. Лопухина» — труд всей жизни, так и не законченный им, систематизированный и изданный его учениками (1904–1913). (Сам Александр Павлович составил «начисто» лишь комментарий на Пятикнижие Моисеево, расположенный в I томе издания). И по сей день «лопухинская» Библия остается, увы, единственным столь подробным комментарием к библейскому тексту на русском языке.
За океаном
В судьбе студента Лопухина ключевую роль сыграло превосходное знание английского. Именно благодаря ему после окончания академии 26‑летний Александр Павлович получил должность псаломщика в православной церкви при русском посольстве в Нью-Йорке, где провел три года (1879–81). К поездке тщательно готовился: прочел многие доступные в Петербурге книги об Америке. И вскоре по прибытии за океан был буквально ошарашен: Америка совсем не такова, какой ее представляют в России.
Он ожидал увидеть «бездуховный Запад», а увидел христианскую страну.
В 1886 году, уже профессором, он посвятил своим американским воспоминаниям серию публичных лекций, которые затем опубликовал в «Христианском чтении», а в 1888 году издал в виде книги «Жизнь за океаном». В этих рассказах — масса любопытной информации об американском обществе второй половины 1880‑х. Но, пожалуй, интереснее всего — взгляд Лопухина на общество российское, актуальный и по сей день.
Именно в Америке ученый воочию убедился в том, насколько глубоко Россия «застряла» в эпохе Просвещения, как отравляют российскую жизнь пафосные речи о «торжестве научного прогресса», насколько безосновательно представление о религии как о первобытном «атавизме» человеческой культуры.
«Лучшим и наиболее веским опровержением легкомысленной теории относительно временного характера религии может служить жизнь американского народа, — во всеуслышание заявляет Лопухин. — Подлинный прогресс не противоречит религии, но лишь укрепляет ее».
Александр Лопухин отвечает на привычные для его времени аргументы российских либералов, утверждавших, что «религия существует только потому, что она поддерживается государством», а «положительная наука не идет на смену религии только потому, что она угнетается государством». На примере американцев он показывает: данные взаимосвязи — ложные. «Народ этот пользуется такою политическою и религиозною свободою, — пишет Лопухин, — которая для многих народов Старого Света может быть только мечтой, а по распространенности образования, по степени своего культурного развития не имеет соперников на всем земном шаре. Благодаря своей полной свободе народ этот мог бы давно сдать религию со всеми ея церквами и иерархиями в архив вечности, и благодаря своей развитости он давно бы должен был поклоняться только кумирам положительной науки. И однако же жизнь этого народа представляет совершенно обратную картину. Религия, можно сказать, нигде не имеет такой интенсивной жизненности, как в Америке».
Другое важнейшее отличие американского народа от российского, подмеченное Лопухиным в Нью-Йорке, — различное отношение к Библии:
«Наверно, нигде Библия не имеет более важного общественного значения, чем как в Америке». Библия, отмечает Лопухин, «вошла в кровь и плоть американского общества».
В качестве иллюстрации этого факта он с восторгом описывает невероятный общественный резонанс, который произвела в США публикация нового англоязычного перевода Нового Завета. Он приводит статистические данные: еще до появления перевода из печати заявки на книгу прислали 800 тысяч человек. В первый день после выхода издания, по его словам, было раскуплено 300 тысяч экземпляров, во второй день — 200 тысяч. Описывая издание новой англоязычной Библии, ставшее событием года в Америке, Лопухин невольно вспоминает появление в 1876 году русскоязычного Синодального перевода. «У меня нет фактических данных для сравнения этого общественного интереса американцев по поводу издания нового перевода Нового Завета с общественным интересом, который проявился в России по случаю выхода в свет первого авторизованного перевода Библии на русский язык, — пишет он, — но мне страшна одна мысль о таком сравнении…»
Много ли таких людей?!
Как же сделать так, чтобы и в России христианство стало определяющим фактором общественной жизни, интеллигенция — верующей, а Библия — самой читаемой книгой? Именно над этими вопросами Александр Павлович «бился» всю оставшуюся жизнь.
Лопухин понимал, что современная ему Россия едва ли способна поддерживать тот уровень библейских исследований, который существует на Западе. Поэтому он сделал разумный выбор — стал популяризатором и энциклопедистом. Основной своей задачей он видел ознакомление россиян с новейшими достижениями мировой библейской науки. Частота, с которой при Лопухине издания духовной академии публиковали рецензии на книги западных библеистов, поражает. «Популярность» «Толковой Библии» — это была сознательная позиция профессора. Лопухин считал недопустимым брезговать трудами инославных ученых лишь на том основании, что они инославные. Он искренне считал, что на фоне распространения нигилизма и неверия межконфессиональная полемика должна отступить на второй план. «Очевидно, время вероисповедной борьбы прошло, и настало время борьбы христианства как религиозной системы с антихристианством как порождением нового времени», — писал он («Христианское чтение, 1896, № 1–2»).
Собственно, «Толковая Библия» Лопухина тоже является не научным, но просветительским проектом. И выходила она изначально не отдельным томом, а как бесплатное приложение к журналу «Странник» (с 1893 года Лопухин стал его редактором и издателем). Сам ее жанр можно считать уникальным изобретением Лопухина. Типичный для англо-американской протестантской традиции сборник исторических комментариев на различные фрагменты библейского текста он дополнил «православным содержанием» — толкованиями святых отцов. Именно в этом, по-видимому, и
секрет долгожительства «Толковой Библии»: в отличие от большинства трудов по библеистике, ежегодно теряющих свою актуальность в свете новых открытий ученых, святоотеческий «костяк» лопухинского текста не может устареть по определению.
Анастасия Коскелло
№ 9 (сентябрь) 2014
4 сентября 2014
