Сейчас идёт подготовка к Великому Посту. Вспоминаются притчи: о Страшному Суде, о блудном сыне, а мытаре и фарисее.

И хотя притчи эти довольно разные, мне кажется, что все они об одном и том же. О дороге, которая ведёт в Царство Божие, и том единственном препятствии, которое эту дорогу закрывает наглухо.

Разные пути

Мы знаем, что в Царство Божие можно войти по-разному.

Есть те, кто идут туда всю жизнь, как Серафим Саровский . А другим, как благоразумному разбойнику, хватило нескольких минут.

Есть те, кто ради Царства умер молодым, как многие мученики за веру. А есть и те, кто ради Царства долго жил и много трудился, как преподобные и святители.

Есть те, кто ради Царства был суров и даже мрачен. А есть те, кто прожил жизнь с улыбкой и лаской.

В Царство вхожи и те, кто жил в бедности, и те, кто был обеспечен, хотя им и труднее.

В Царство можно войти, пользуясь от людей искренним почитанием и уважением, как Сергий Радонежский. Но можно войти и гонимому от людей, всю жизнь провел в бегах пророк Илия.

В Царстве есть место общественным деятелям, погруженным в пучину рабочих процессов, и затворникам, годами не видевшим ни одного человека. В Царство пускают тех, кто успел много нагрешить, как Мария Египетская — наравне с теми, кто с юности хранил себя от всякого искушения, как Антоний Великий.

Образованнейшие люди своего времени и неграмотные простецы, царедворцы и городские сумасшедшие на равных входят в Царство Небесное.

Даже среди апостолов были люди очень разных профессий: налоговый инспектор, рыбаки, врач и плотник, и разных убеждений: националист Симон Зелот и космополит Павел, сделавший содержанием своей проповеди равенство иудеев и язычников перед Богом.

В раю  нет места правоте

Итак, из Писания и истории Церкви видно, что в Царство Небесное можно войти по-разному. Можно быстро, а можно медленно, можно в крови, а можно в цветах, можно с улыбкой, а можно со слезами.

Нельзя только одного.

В рай не входят с гордо поднятой головой. В рай не входят с ощущением собственной правоты. Неважно, личная это правота или корпоративное чванство самой правильной из религий. В раю вообще нет места человеческой правоте.

И об этом говорят все три предвеликопостных притчи. Мытарь, не смеющий поднять на Небо глаза, однозначно предпочтён фарисею — неплохому служителю своей веры, но гордому и осуждающему человеку. Младший сын, понимающий своё недостоинство, пришедший с раскаянием, вызывает искреннюю радость Отца — он как минимум не хуже старшего сына, переживающего за урон своему достоинству «лучшего». И даже на Страшном Суде на правой стороне оказываются не те, кто постился, молился, соблюдал Устав и посетил нужные мероприятия, а те, кто просто искренне служил ближним, кто не ставил себя выше заключенного и нищего.

Нас ждет милость

Рай даётся из Милости. Рай невозможно заслужить. Нельзя быть «достойным Царства», как нельзя быть и недостойным. Можно быть разве что неготовым.

Бог идеален, а значит, препятствия для Любви могут возникнуть только с нашей стороны, только в том, какие мы. Если я  в чём-то не готов измениться, готов цепляться за что-то по эту сторону вечности — значит, я не смогу войти на ту сторону. А значит всё, что утверждает моё «Я», мою правоту, моё эго, моё величие и мои права (или «наши права», «наши истины», «наши интересы») — всё это может мешать Ему.

Именно отсюда — молитвенные самобичевания, борьба консерваторов с правами человека, жуткие слова о необходимости возненавидеть свою мать и монашеское правило «послушание превыше поста и молитвы». Всё это метафоры и упражнения, приучающие человека к осознанию, что он и только он может помешать своему вхождению в Царство.

Нас всех ждёт Милость. Не справедливость, не воздаяние согласно совершённым деяниям, а просто Милость. И Суд будет состоять в способности эту Милость принять. Согласиться с тем, что мы достойны не награды за труды, не почестей за мучения и не вечного осуждения как великие грешники — а просто Прощения.

 

Боже, милостив буди мне грешному.