на наш Телеграм
Найти духовность в кинематографе? Почему бы нет. В сегодняшнем мире суеты даже просмотр фильмов помогает остановиться и задуматься. Где-то киносюжеты оказываются созвучны нашим переживаниям, где-то — настолько возмущают, что включают наше аналитическое мышление и даже молитву. В этот Великий пост мы предлагаем смотреть кино вместе с монахиней Елисаветой (Сеньчуковой).
Однажды на молодежном мероприятии мы смотрели фильм «Спасение» (2015, Россия, режиссер Иван Вырыпаев). С нами сидел священник, очень ревностный и рассудительный. На эпизоде, когда главная героиня, монахиня, оказалась в номере у случайного знакомого, батюшка вышел из зала по каким-то делам. После показа мы обсуждали картину с ребятами, но батюшка так и не вернулся. На следующий день я встретила его, и он с легким огорчением спросил: «Ну, чем фильм-то закончился? Они же переспали, да?» И тут огорчилась уже я…
Фильм затягивает «картинкой», хотя первые тридцать пять минут на этой картинке не происходит практически ничего. Молодую польскую монахиню отправляют в деревню в Гималаях передать местному приходу богослужебные сосуды (это символично). Из-за непогоды сестра Анна застревает в совершенно незнакомых для себя условиях.
Девушка с подросткового возраста жила в монастыре и мало общалась с людьми в целом, а уж с людьми нехристианской культуры и духовными искателями, каковых немало на Востоке, и подавно. Она молится в гостинице, вечерами разворачивает сосуды, которые должна отдать, но все равно ей неуютно и вообще тошнит из-за горной болезни (кстати, это тоже символично).
Она выходит погулять, и ей встречаются разные люди, часто странные. Улыбчивая хиппушка расспрашивает о жизни, а Анна отвечает: «У меня все хорошо». Хиппушка же выдает целую жизненную теорию о пылесосе, которым себя считает человек, но на самом деле надо выпустить содержимое пылесборника: «Кто внушил тебе, что ты пылесос?! Никакой ты на хрен не пылесос!»
Мне образ переполненного пылесоса напоминает (как и Анне в начале разговора со случайной знакомой) собственную душу, когда слишком долго не исповедуешься. Именно пылесоса: вроде ничего радикально плохого не делаешь, а пыль, какие-то волосы и нитки на полу, крошки собираются и накапливаются. Идешь на исповедь, вытряхиваешь мешок — а он почему-то опять наполняется.
Лично мне взорвать эту дурную бесконечность помог монашеский постриг. Когда оказываешься перед лицом Бога (а именно так и воспринимается монашество), в тебе больше нет пылинок и крошек. Все важно и значимо: грехи нуждаются в преодолении — а не в механическом вытряхивании на священника на исповеди. Добродетели — в развитии, и это развитие не заключается просто в регулярной замене мешка.
Само по себе принятие монашества требует высочайшего уровня осознанности, и, конечно, такая осознанность присутствует не всегда, и, конечно, такая осознанность может быть и у мирянина — было бы желание. Главное — понять, что «никакой ты на хрен не пылесос». И больше им не быть.
Кажется, тошнота Анны указывает именно на это: она прибывает в Гималаи переполненным пылесосом. После беседы с хиппушкой монахиня сооружает себе светский наряд из свитера и шали, а утром идет гулять и знакомится с музыкантом Чарли. Чарли приехал работать над песнями для нового альбома, чтобы, вернувшись в Америку, записать их с группой.
«Как называется твоя группа?» — спрашивает Анна. «Она называется U2», — шутит Чарли. И с удивлением узнает, что Анна не понимает шутки, так как ничего не знает о современной культуре.
Чарли зовет Анну к себе в номер, чтобы продемонстрировать песни, но девушка смущается. А на очередное изумление Чарли (что же в этом такого?) отвечает, что, наверное, дело в том, что для нее внешний мир является проблемой.
Поколебавшись, она принимает приглашение нового приятеля и… ничего ужасного не происходит. Чарли просто поет ей песни.
После еще нескольких странных и нелепых ситуаций монахиня узнает хорошую новость: дорога открыта, она может отправиться в путь. Анна, наконец, может исполнить свою миссию: она отдает священные сосуды в храм.
Когда сестра Анна сидит на пороге, к ней подходит русский турист. В короткой беседе на плохом английском она рассказывает о главном результате своего путешествия: «Бог есть»…
Вспоминаю реакцию на фильм того священника, и хочется вот что сказать. Нас обедняет взгляд на мир сквозь призму буквального понимания новозаветной фразы: «Мы знаем, что мы от Бога и что весь мир лежит во зле» (1 Ин 5:19). В какой-то степени мы повторяем ошибку фарисея, кичащегося тем, что он «не таков, как другие люди». Даже ее усугубляем: фарисей, во всяком случае, знал про мытаря, что он зарабатывает на хлеб недостойным образом. Мы же любого «внешнего» априори подозреваем в греховных мотивах и стремлениях.
А это неправда.
Мир вовсе не погряз во зле. По крайней мере, зло его не определяет. Мир — Божий, он — точка приложения Его любви и заботы. И он весьма хорош — и в свете Шестоднева, и, тем более, в свете Христа.
Героиня фильма наполняется этим непостижимым светом. И, нет, это не луч с привидевшегося ей в ночных скитаниях корабля пришельцев. А тихий отблеск Божьей славы, которая пронизывает все творение: величественную природу, творчество и поиск истины. Это свидетельство об образе Божьем в человеке, в каждой случайно встреченной личности, в каждой живой иконе.
Теперь сестра Анна сама — богослужебный сосуд, а вовсе не пылесос, как ей казалось раньше. В ней живет Христос. Которого она встретила в своем небольшом путешествии-приключении и Которого больше не потеряет.
