на наш Телеграм
Представители современных христианских деноминаций любят повторять, что мы не нуждаемся ни в чьем заступничестве, кроме Самого Христа. Но куда деть обычное человеческое желание уткнуться носом в плечо товарища? Именно поэтому слабые, без особых духовных дарований люди пишут и пишут своим отцам Якобам — от Николая Чудотворца до Тихона Московского. О том, зачем нам нужны святые, размышляет монахиня Елисавета (Сеньчукова).
Фильм «Письма отцу Якобу» (2009) финского режиссера Клауса Хярё мог бы быть криминальной драмой в жанре «скандинавский нуар». Неоднозначная, слегка социопатичная героиня, предельный реализм в «картинке», в целом мрачноватый (несмотря на летние лесные краски) стиль. Но криминал заканчивается, даже не начавшись: героиня-уголовница не собирается больше нарушать закон, ее предел — выкинуть надоевшие письма, присланные работодателю, в колодец, да стрельнуть несколько купюр на такси и элементарные покупки.
Зрителю предлагают медленное, не очень длинное, медитативное кино о человеке, чей смысл жизни — молитва за людей и ничего, кроме молитвы. Материальные блага, которыми он тоже может поделиться, или вот заступничество перед законом — это так, довесок. Старенький и слепой пастор Якоб в фильме отвечает на письма, присланные из разных концов страны, один раз выбирается послужить в церковь, где его никто не ждет, да еще вытаскивает из пучины ожесточенности и разочарования свою помощницу Лейлу. Выполнив все свои задачи, он умирает. Вот и весь сюжет.
За кадром остается то место — городок или деревенька, где живет герой. Понятно, что местные жители ценят и уважают пастора: во всяком случае, почтальон требует от Лейлы, помилованной убийцы, которую священник взял себе в помощницы, чтобы она не смела причинять ему вред. В то же время ни одна душа не приходит в полуразрушенный храм, куда отец Якоб торопится совершить службу. Венчание? Или Крещение? Или вообще мессу? Все равно никого не будет.
Фильм вполне современный, и за его кадром существует и торжествует современная светская религиозность, которая вполне может сочетать в себе написание писем старцу или одноразовое паломничество, но в которой нет никакой вовлеченности в жизнь Церкви.
На две темы предлагаю зрителям обратить внимание.
Первое. Если вы хотели знать, что такое святость, причем в совершенно традиционном христианском, я бы даже сказала — православном, понимании — то вот она. Предстательство за других, печалование за других, смиренная просьба за других. Представители более современных христианских деноминаций любят повторять, что мы не нуждаемся ни в чьем заступничестве, кроме как Самого Христа. Замечательно, Христос один на всех, Его хватит на каждого, и если ты, верующий, Его присутствия здесь и сейчас не ощущаешь, то это твоя проблема, какой ты христианин? Но проблема-то есть! Ты еще не достиг совершенства, ты можешь призывать Христа, не ощущая Его рядом «в моменте», и ты тянешься к Нему — но куда деть обычное человеческое желание уткнуться носом в плечо товарища, который перед тобой здесь и сейчас?
И именно поэтому слабые, без особых духовных дарований и прозрений люди пишут и пишут своим отцам Якобам — от Николая Чудотворца до Тихона Московского и от Матроны Московской до Богородицы. А те исправно отвечают: не ответное письмо пришлют, так уж точно помолятся. Никакого высокого богословия.
И второе. Надо ли снисходительно обходиться с такой нецерковной религиозностью? Отец Якоб очень расстроен тем, что к нему не приходят на службу, но все равно готов читать письма, искать ответы, согревать воздух своей простой молитвой. При этом он никому не советует чаще причащаться, даже не призывает читать Священное Писание. Он сам — глубоко церковный человек, он готов этой церковностью делиться, но никому ее не навязывает. О чем просят, то и предлагает — поддержка да утешение.
В какой-то момент письма заканчиваются — а люди, нуждающиеся в духовном совете и поддержке, не заканчиваются, один из них — вот здесь, с другой стороны стола. И оказывается, что клеймо убийцы Лейле совершенно не подходит, что сердце ее болит от ощущения непоправимости своего поступка.
Впрочем, вместо убийцы Лейлы на соседнем с отцом Якобом стуле мог оказаться вор-карманник или даже террорист. Для пастора было бы важно лишь то, что этот человек пишет ему свое письмо. Письмо, которое на самом деле обращает к Богу. А он, смиренный священник, всего лишь Его личный помощник, подобно тому, как Лейла помогает ему самому.
