Заметки приходского катехизатора (анонимно).

…Недавно мне, катехизатору одного из приходов РПЦ, позвонила девушка. Хочет стать крестной. Крестины – завтра. Была на кусочке первой огласительной беседы из двух «обязательных». Пройти вторую беседу сейчас нет времени – работа. И завтра, и послезавтра будет так же. Но справка-пропуск к Таинству ей нужна. Только она и нужна. Это очевидно, несмотря на заверения девушки о том, что она обязательно пройдет вторую «обязательную» огласительную беседу как только сможет.

Она не сможет – ибо не захочет. У нее есть запрос. И чего я лезу к ней со своими поправками к конституции «верующего-по-традиции», давно принятой и непререкаемой! От меня нужен документ, разве непонятно? И разве мы, церковные работники и священнослужители, сами не обещаем пропуск к Крещению после получения этой бумажки?

…Наш разговор получился натянутым, он был пропитан обидой. Я заявил, что согласно древним церковным канонам (аргумент, который я вообще-то не люблю) девушка вообще не может считать себя христианкой: она не смогла сразу ответить, причащалась ли когда-нибудь…

Такой маразм – будни катехизатора. А вообще-то даже не маразм. Точнее воспользоваться термином о. Александра Шмемана: шизофрения. В чем ее суть?

В чем проблема?

Сегодня мы в Русской Православной Церкви пытаемся достичь двух взаимно противоречивых целей. С одной стороны – не отпугнуть людей от Церкви, быть лояльными к той совершенно не евангельской мотивации, с которой большинство наших невоцерковленных сограждан подходят к таинству Крещения. С другой – «подготовить» их к Таинству, сделать его хотя бы чуточку менее формальным, чем то было раньше, когда огласительные беседы вообще не проводились.

Результат такой политики целиком и полностью зависит от личности и таланта катехизатора, от того, что он преподнесет людям. И боюсь, что очень часто плодом нашей деятельности оказывается формализм еще худший, чем когда-либо ранее. Раньше хотя бы проблем лишних не было: заплатил деньги – и ты/твой ребенок крещен. Теперь люди уяснили, что есть еще один шлагбаум: огласительные беседы. Надо их перетерпеть или обойти (как это сделала вышеописанная девушка), и дело в шляпе.

Оговорюсь. Слава Богу и благодарность Патриарху Кириллу, что эти беседы – есть. Они – возможность для нас сделать так, чтобы люди эти беседы не «терпели», а, желательно, слушали бы с открытым ртом. Ну хорошо, не всякий ведущий беседы специально одарен для этого дела, но всякий, при наличии искренности, веры и личного духовного опыта, может что-то дать людям. Или сделать так, чтоб Господь что-то им дал через него и помимо него.

Проблема вот в чем…

Мы сами забыли смыслы Крещения. Мы сами утеряли сердцевину нашей веры. И дело тут даже не в пресловутом лесковском «Русь была крещена, но так и не была просвещена». О просвещении (в т. ч. духовенства), положим, позаботился Петр I – и «через сто лет Россия ответила ему явлением Пушкина».

Дело в том, что Евангелие так и не было проповедано и по-настоящему явлено ни в просвещеннейшей Византии, ни на Руси. Оно было явлено только в жизни отдельных людей – святых. Но не в церковном сообществе, как сейчас принято говорить… Эта мысль не моя. Она принадлежит многим людям, и не только каким-нибудь там обновленцам да либералам (надеюсь, читателю понятна ирония в адрес самой терминологии), а, например, афонскому монаху-подвижнику, старцу Софронию (Сахарову).

Вот скажите, братья-катехизаторы и отцы-батюшки, о чем мы говорим людям, переступающим церковный порог с какой-либо нуждой, по-славянски «требой», которую мы, как религиозная организация, «обязаны» удовлетворить? Думаю, не ошибусь, сказав, что по большей части мы говорим о том, как вести церковную жизнь. Как (и как часто) надо причащаться, исповедоваться, какие молитвы читать, не говоря уже о записках и свечах…

Люди кивают головой, соглашаются. Эти вещи, несмотря на некоторый аромат экзотики (по причине малого знакомства), им понятны, как понятно и то, что «исполнять» «все» церковные правила они не собираются: к этому надо созреть, «дойти», как говорят некоторые из них. На наших с вами глазах, нашими искренними (в этом я не сомневаюсь) усилиями рождаются «христиане на колесах»: их привозят в храм на крещение, венчание и… Ну, я утрирую, конечно. Есть еще христиане-на-записках-и-свечах. Есть те, кто просто заходят в храм постоять, успокоиться от проблем и суеты… И слава Богу за них.

Мы отвечаем на запросы. Нужен человеку святой, который поможет решить конкретную проблему – мы говорим, к кому в небесной канцелярии обратиться. Нужно крестить ребенка, чтобы меньше болел, чтобы от сглаза, чтоб был Ангел-хранитель (о котором ни слова в чинопоследовании Крещения – факт, который я с торжеством преподношу «оглашаемым») – мы крестим ребенка, а перед этим на всякий случай даем «дополнительную информацию»… Мы даем религию. И люди так и говорят: мы пришли к вам, а не куда-то еще, потому что мы же русские, православные, наша религия – это Православие…

Но… кто нам сказал, что православие и вообще христианство – это религия, которую мы должны распространять? Не Христос нам об этом сказал. Об этом нам сказала окружающая нас вот уже более полутора тысяч лет церковная действительность.

А Христос говорит совершенно иное: «идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари (Мк 16:15), «сделайте все народы Моими учениками» (Мф 28:19) (перевод С. С. Аверинцева). Как можно «сделать» кого-то чьим-то учеником? Только одним способом: привести человека к этому учителю. Как и поступил, к примеру, Андрей с Петром, Филипп с Нафанаилом (Ин 1:40, 45-46). Не в наших силах «сделать» из человека христианина. Мы можем только сказать: «пойди и посмотри» (Ин 1:46).

А теперь контрольный вопрос: на что посмотри? На наши купола и храмы? На наши богослужения? На исповедь? На нашу социальную работу? На то, как действуют наши евангельские группы? На культурные мероприятия, в которых участвует или инициирует наша Церковь?.. Нет, батенька, все эти штуки – про нас самих. А нам надо привести человека ко Христу.

Привести ко Христу – как это?

Нет фразы более избитой и более непонятной. Как привести ко Христу? Ты сам Его видел? Знаешь? Ты с Ним знаком? Вот если задать нам, воцерковленным верующим, такой вопрос: «А ты знаешь Христа? Можешь ли ты без запинки сказать, что знаешь Его лично, общаешься с Ним?».

Некоторые – могут. Например, митр. Антоний Сурожский. Он реально познакомился с Христом в 14 лет. Но само его имя уже словно говорит нам о том, что такой опыт эксклюзивен, это удел одиночек, праведников. Может ли каждый из нас написать книгу, или хотя бы страницу, с таким названием: «Моя жизнь во Христе»? Что интересно, автор этой книги более чем любил именно Церковь, ее богослужение, Литургию… то самое, что мы проповедуем. А он проповедовал – Христа. «Опыт». Кто читал дневники о. Иоанна – тот помнит это часто повторяющееся там слово.

А раз мы повторить этого – в свою, конечно, пускай и мизерную меру – не можем, то не можем мы и проповедовать Евангелие. Потому что Евангелие – не книга, которую можно дать в руки и отделаться от вопроса, который ставит под суд тебя самого: «а ты – знаешь лично, изнутри собственного опыта, что там написано?» Евангелие – это Весть о спасении, причем не загробном, а вот здесь и сейчас, для этого конкретного человека. А спасение для каждого свое! То есть оно обретает совершенно уникальное и личное содержание в ситуации конкретного человека. Спасение может быть обретением смысла, спасение может стать утешением в горе, спасение может явиться освобождением от груза вины или одиночества, спасение может открыться как исцеление тела, души и эмоций…

«Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать нищим, послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедывать пленным освобождение и узникам открытие темницы, проповедывать лето Господне благоприятное… утешить всех сетующих, возвестить сетующим на Сионе, что им вместо пепла дастся украшение, вместо плача – елей радости, вместо унылого духа – славная одежда, и назовут их сильными правдою, насаждением Господа во славу Его» (Ис 61:1-3).

Может ли каждый священник или катехизатор повторить эти слова по отношению к себе хотя бы в какой-то мере? Никто не требует великой святости: мы же не волшебники, мы только учимся. Но учимся ли мы?

Если нет – тогда мы и не благовестники: нам не о чем благовествовать. И поэтому – мы проповедуем Церковь, а не Христа. И поэтому – мы говорим о традициях, обычаях и правилах (не случайно же половина из готовящихся к крещению называет его «обрядом»). А еще – о традиционных ценностях…

Обо всем этом можно говорить с постным  лицом: все же понимают, «ноблесс оближ»… А вот Евангелие проповедовать с постным лицом не получится. Ведь оно все – про то, что с нами Жених, а если так, то поститься неуместно.

И вот поэтому-то апостол Павел – странное дело – увещевает христиан молить Отца «даровать нам Дух откровения к познанию Его», и не только Его, но и того, кто мы такие в Нем, для Него – познать свое наследие (Еф 1:17-23) и войти в права наследования. Чем покупаются эти права – обозначил тот же Апостол: «участие в страданиях Его, сообразуясь смерти Его, чтобы достигнуть воскресения мертвых» (Флп 3:10-11), «а если дети, то и наследники, наследники Божии, сонаследники же Христу, если только с Ним страдаем, чтобы с Ним и прославиться» (Рим 8:17).

Христианство очень неудобно. Потому что это – не религия, а ОГОНЬ (Лк 12:49). Или его нет. Так говорит нам мать Мария (Скобцова), которая была не слишком привержена внешним формам благочестия, но стала святой, и в буквальном смысле сгорела в печи Равенсбрюка…

Загореться, быть живым учеником Иисуса, действовать и говорить по вдохновению Святого Духа возможно для каждого. Самая большая ересь – не признавать этого (так говорит прп. Симеон Новый Богослов) или считать, что для этого нужно, чтобы тебя при жизни канонизировали. «Что, в святые лезешь?..». Не обязательно быть большим светильником. Можно и маленьким, и даже едва заметным (причем, свечение свое не осознающим). И оттого не менее, а может быть, и более драгоценным в Божьих глазах. «Не бойся своей малости, не отчаивайся, когда видишь, что даже твой огонь нечист. Я Сам очищу его и переплавлю (ср. Притч 17:3; Мал 3:3). Смиренные рады, что они меньше – и Я особенно люблю их».

Поможет ли катехизация?

Сегодня, как и вчера и третьего дня, в нашей Церкви – кризис евангельского благовестия.

Но уже давно есть в нашей Церкви люди, которые не смиряются с таким положением вещей. Некоторые из них возрождают длительную катехизацию, некоторые из этих некоторых – считают, что не прошедшие ее не являются «полными членами Церкви». Оглашаемые в таких общинах овладевают постепенно всем инструментарием христианских, литургических и богословских терминов… И начинают считать, что длительная катехизация – панацея от всех зол.

Но катехизация – это опять-таки форма, одна из форм процесса обращения, покаяния, который в итоге призван открыть сердце человека настолько, чтобы он смог встретить Христа. А саму встречу – не обеспечишь человеческими средствами. Она может произойти внезапно, во время или до всякого Крещения, как у семьи сотника Корнилия (Деян 10:44), она может произойти после подготовки длиной в час, как у чиновника эфиопской царицы (Деян 8:35). Она, конечно, может произойти и за время двух огласительных бесед. Но – такое бывает крайне редко. Обычно нужно время.

И вот мы пытаемся за две встречи впихнуть в человека столько знаний и мотивации, чтобы он «зажил» (чуть не прибавил: припеваючи) церковной жизнью, начал исповедоваться и причащаться. Мы приводим в Церковь.

Но если заглянуть в Евангелие, то увидим: никто и никогда не становился учеником Иисуса, потому что его позвали в некую общину или организацию. «Христианами», т. е. людьми, причастными к религии – да, становились, особенно когда оно стало можно и модно, что в Римской империи III века, что на осколках империи Советской.

А учениками – нет. Для этого надо услышать голос Учителя, зовущий тебя лично (Мк 1:17; Ин 20:16). Либо, чтобы тебя кто-то за ручку привел к Нему и вдвоем с Ним оставил. Именно с Ним. Не беспокоясь о Церкви. Она приложится, как те тысячи братьев и сестер, матерей и отцов, обещанных тому, кто ради обучения у этого Учителя откажется от всего (Мк 10:30).

Умереть со Христом

И вот Крещение – это посвящение всей своей жизни Тому, Кого узнал и полюбил. Только в таком случае оно актуально, решусь даже сказать: только в этом случае оно – Таинство. Таинство встречи с Богом. В остальных случаях совершается «обряд», призванный вообще-то «обрядить», придать форму этой Встрече, выразить ее в конкретных действиях. И Бог там, конечно, присутствует. Он на встречу всегда приходит, просто потому что Он – Верный (2 Тим 2:13). А человек, российский человек начала третьего тысячелетия, зачастую приходит туда одними ногами.

И мы, церковные люди, довольны. Мы играем в эту взаимовыгодную игру: еще бы, у нас прибавляется поголовье крещеных, цифры в миссионерские и приходские отчеты пойдут…

Мы проповедуем не Христа, и люди крестятся – не во Христа, а в традицию, в обычай, в православную идентичность… Много нас таких, идентичных, аж 80%…

Ситуация эта не вчера возникла. Она – продукт «Константиновской эпохи». Отсюда ведь и монашество возникло, если упрощать: люди, потерявшие возможность посвящать свою жизнь Богу в Крещении и жить посвященной жизнью в христианском обществе, уходили в пустыню, чтобы обрести все это через реальное, а не «традиционное», умирание со Христом. То самое, которое должно бы совершаться со всеми христианами в крещальных водах. Теперь оно совершалось через похороны всего мирского, и прежде всего своей воли, что и символизирует монашеское облачение…

Что же нам делать?

Что же нам делать, мужи братия? Ответ мог бы быть простым. Надо или открыто заявить, что Крещение для нас – это просто знак некой причастности к православию, меру которой каждый определяет для себя сам. И тогда огласительные беседы – ознакомление с азами веры. И не нужно «впихивать» в них неудобоперевариваемую информацию сразу обо всем и пытаться сделать так, чтобы все, прошедшие через беседы, тут же начинали исповедоваться и причащаться (а то ведь есть и такой подход: пойдешь на исповедь и причастие – я тебе справку дам, что ты «готов»).

Или нужно открыто признать, что Крещение – решительный поворот в жизни, рубикон, и пути назад нет. Ты всю свою жизнь отдаешь Христу (настолько, насколько сейчас можешь это осознать), ты отказываешься быть хозяином – господом – своей жизни, ценностей и приоритетов. Если ты крестный – значит, по идее, ты уже давно сказал Христу «да» от себя лично – а теперь говоришь от лица другого, маленького человека…

И тогда пара огласительных бесед – в большинстве случаев (всегда, конечно, надо индивидуально смотреть) не подготовка к Крещению, а лишь первоначальное знакомство. Его надо продолжить в какой-то другой форме, будь то длительное оглашение, евангельский кружок, еще что-то.

И тогда необходимо будет отказывать в Крещении тем, кто не готов. И объяснять людям, что они не в магазине, и поэтому «готовность» определяют не только они (а посыл ведь такой: мы сами знаем, чего хотим, а вы нам давайте религиозную услугу). Что они входят во взаимодействие с конкретной общиной или приходом, который молится о том, чтобы они через Крещение пришли ко Христу, а не прошли мимо Него и помахали ручкой…

И тогда нужно будет действительно изо всех сил и всем приходом-общиной молиться. Не удерживая при этом людей около себя, а давая им возможность встретить Христа там, где Он их найдет, и пойти за Ним туда, куда Он их поведет – не обязательно в тот приход или общину, где они прошли катехизацию и приняли Крещение.

И вот тогда у нас Крещение будет действительно Крещением: облечением во Христа, погружением в Его жизнь. И тогда наше христианство будет действительно ученичеством, огнем и хождением по водам. А не «по церковному кругу», как давно и с горечью говорит о. Алексий Уминский.

…Но этого, скорее всего, никогда не будет. Во всяком случае, в обозримом будущем. Потому как это никому не выгодно. Организация, подчеркиваю – именно организация (а не мистическое Тело Христово в ее лоне) РПЦ МП так и останется национально-государственной традицией, машиной по производству религиозных треб. А за ее фасадом по-прежнему будут сиять и светить во тьме огоньки живой веры и любви ко Христу, очаги жизни и молитвы, школы ученичества и благовестия – радостной вести о Том, Кто побеждает все безжизненное и смертное в нас и в наших Церквях и общинах, Кто спускается не только в наши религиозные организации, но и в самый ад, и Кого тьма не может объять.

И победа – за Ним.