на наш Телеграм
Ты ждал чудо — а оно не случилось. Бог молчит… Ты ничего не понимаешь — но все равно остаешься. О том, как вытерпеть неизвестность, как найти опору в молчании, о богословии непонятного — наш разговор со священником Александром Сатомским. Первая часть беседы здесь.
— Отец Александр, что делает сердце человека способным к вере? Опыт? Страдание? Боль? Радость? Или что-то другое?
—Я солидарен с апостолами в том, что вера — это дар. И, как любой дар, она подается по-разному. Апостолы говорят о мере веры: одному — столько, другому — иначе. Сам Христос в Евангелии говорит, что одно зерно приносит плод «во сто крат, другое — в шестьдесят, иное — в тридцать» (Мф 13:8). И все эти плоды хороши.
Мы действительно видим: бывают в жизни и сильные радости, и тяжелые страдания, но ни то, ни другое само по себе не приводит к вере. Страдание может ожесточить, радость — расслабить. А может быть наоборот, если это соприкасается с даром Божьим. Тогда и боль, и свет становятся толчком к вере.
Духовная сухость — это естественно и неизбежно
— Иногда стыдно признаться, что чего-то не понимаешь. Особенно в церковной среде, где все, кажется, всё знают. Не понимаешь и молчишь: вдруг подумают, что у тебя слабая вера.
—Парадокс в том, что отсутствие вопросов часто признак не зрелости, а наоборот, поверхностности. Когда человек только прикасается к вере, ему кажется, что все ясно: вот добро, вот зло, вот молитва. Но стоит начать по-настоящему слушать Писание — вопросов становится не меньше, а больше. И это хорошо.
Вера — это не ответ. Вера — это способность жить без ответа.
Любое серьезное соприкосновение с христианством, даже просто чтение катехизиса, оставляет массу неразрешенного. Внимательное чтение Библии — тем более: оно гарантированно провалит тебя в вопросы на годы вперед. И это не проблема, это нормально.
— А если все вроде бы правильно — Пасха, службы… а внутри — пусто? Ни чувств, ни вдохновения…
—Важно не пытаться «намагничивать» в себе никакие состояния. Не надо говорить себе: вот сейчас я должен скорбеть или сейчас — радоваться. Мы следуем за Богом не ради особых духовных ощущений, не в поисках экстаза.
Если мы начнем читать аскетических авторов не по цитатам из соцсетей, а по-настоящему, в объеме, то увидим: духовная сухость — это естественный и даже неизбежный этап жизни. Как и любой путь роста, жизнь во Христе полна провалов, пауз, тишины и кризисов.
Они могут длиться очень долго. Именно в этом проверяется наша верность Богу.
Одно дело — идти за Ним, когда тебе каждый день «выдают духовные пончики». А другое — идти вне всяких ощущений, в будничной пустоте. Не придавая значения тому, чувствуешь ты что-то или нет.
Умение терпеть тайну
— Библия — очень таинственная книга. Можно ли сказать, что вера — это умение терпеть тайну, даже не всегда ища ответов?
—Нам, конечно, хочется проникнуть в тайну, приблизиться, войти в глубину. Но важно понимать, что дело не только в Писании. Так устроены вообще отношения с кем-то, кто «другой», не ты сам.
Например, любовь — это же и есть встреча с глыбой другого, и жизнь, потраченная на его постижение. Люди живут вместе десятилетиями и при хорошем сценарии не надоедают друг другу, а все больше открывают друг в друге новое. Просто потому, что человек — это тайна.
Так же и с Богом. Божественное откровение — неисчерпаемо. И вера — это как раз готовность идти внутрь этой тайны, зная, что все равно до конца не дойдешь. Апостол Павел пишет: «Сквозь тусклое стекло, гадательно» (1 Кор 13:12). Это не повод для отчаяния, это исходный тезис.
Бог — всегда останется Другим, неисчерпаемым. Но это не отменяет смысла движения.
Мы не дойдем до горизонта, но сам путь имеет значение. В процессе мы делаем реальные шаги. Мы меняемся, мы познаем что-то — пусть не до конца. В этом и есть вера.
Лучше умереть в пустыне
— Бывало ли у вас ощущение, что вы не понимали Бога? Что вас тогда удерживало?
—Приведу один из любимых эпизодов — из Египетского патерика. Один монах приходит к старцу и говорит: «Авва, я ничего не могу. Я плохо молюсь, я в рассеянии, у меня блудные помыслы. И вообще мне кажется, что Бог от меня отвернулся. Что толку сидеть тут? Может, бросить все и уйти?»
Старец отвечает: «Знаешь, брат, все это — и мысли, и уныние, и та же борьба — случается и со мной. Но я давно для себя решил: лучше умереть в пустыне, чем вернуться в Египет».
Это отсылка к Книге Исход. Бог выводит Свой народ из дома рабства, из Египта — но в Землю обетованную входят только двое. Остальные умирают в пустыне. Но умирают свободными. И фраза — лучше умереть в пустыне, чем вернуться в Египет — для меня стала очень личной.
Бывает, я чего-то не понимаю — в происходящем, в себе, в других. Тогда просто держусь курса. Когда могу — иду. Когда не могу — ползу. Когда и ползти не получается — просто лежу, но лицом к Богу. И у меня остается надежда, что все это — все-таки движение в ту сторону.
Почему Христос медлил?
— А есть ли у вас евангельская сцена, которая стала вашей только со временем? Через боль, через вопрос?
—Да, бывают тексты, эпизоды, которые меня не просто озадачивают — ранят. Например, история с дочерью Иаира. Христос идет к умирающему ребенку. Все срочно, на счету минуты. И тут Его задерживает женщина, страдавшая кровотечением двенадцать лет. Ну, еще бы немного подождала, правда? Но она касается Его — и тут же исцеляется.
Он мог бы идти дальше — но останавливается. Спрашивает: «Кто коснулся Меня?»
Ученики в недоумении: «Господи, все к Тебе прикасаются…» — но Он настаивает.
Начинается диалог. Женщина выходит из толпы. Он говорит ей: «Дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя; иди с миром и будь здорова от болезни твоей» (Мк 5:34). Хотя она уже и так исцелилась. Все уже произошло. А в это время приходит весть: девочка умерла.
Я не могу сказать, что у меня есть окончательный ответ. Этот эпизод для меня — все еще внутренне не до конца понятный. Я знаю все основные толкования, я их читал. Но ни одно не удовлетворило. И этот вопрос не снят. Он живет во мне.
Но, может быть, вера — это не закрыть вопрос, а жить с ним. И не отступить.
По материалам прямого эфира «Богословие непонятного. Фома, тишина и Воскресение»
