Иду я, значится, на утреню Великой Пятницы. Иду по тенистой аллее Каменного острова. И мучаюсь этим дурацким вопросом:
«Что мешает МНЕ спастись?»

Вот что мне мешало хорошо учиться в богословском институте? А в семинарии? Вот совсем хорошо.
Или что мешало мне изучать патрологию, догматику и историю Церкви? А церковнославянский? А нравственное богословие?

Кто мешает мне читать все те книжки, которые стоят дома рядами на полках? Всех этих «святых отцов и учителей Церкви»? Григория Богослова, Григория Паламу, Василия Великого и Иоанна Златоуста… Прочитать наконец-то до конца Добротолюбие. Тщательно, а не галопом, с любовью, а не зевая, но изучить все-таки Ветхий Завет. Псалтирь наконец разобрать, понять и полюбить. Не отдельные псалмы, а всю. Всю Псалтирь. Как знали ее и любили христиане много-много веков. Что мне мешает?

Что мне мешает разобраться в церковной службе? Полюбить ее, скучать по ней, жить ею, желать ее. А не придумывать поводов, чтобы на нее не ходить, и не ждать каждый раз, когда же она наконец кончится.
Что мешает мне сделать храм Божий главным местом моего пребывания, а все остальные места дополнительными?
Что мешает искать прежде всего Царствия Божия, а все остальное прилагать к нему?

Кто мешает мне не заботиться о том, что мне есть и что пить? Что мешает мне жертвовать больше, чем трачу на себя? А?
Кто мешает отдать первую рубашку просящему у меня вторую? Или пройти два поприща с тем, кто просит пройти хотя бы одно? Да и это одно-то пройти вечно некогда.
Кто мешает мне посещать больных и немощных, в темницах и лечебницах? Когда я вообще хоть кого-то посещал?
Кто мешает мне подобрать бомжа на улице, привести его домой, отмыть, накормить, поговорить с ним? А? Кто?
Кто мешает мне не ссориться с женой? Не лениться заниматься детьми? Помыть посуду? Сделать уборку хоть иногда? Не сидеть в Интернете с утра до вечера?
Кто мешает мне почитать своих родителей? Не ворчать на них, не терпеть их, не снисходить до них, а именно почитать? Да хотя бы звонить чаще!

Кто мешает мне не осуждать козла-гаишника? А не завидовать ворюге-олигарху? А не ругать Путина или пиндосов, а ругать самого себя?

Кто мешает, наконец, раздать все свое богатство? Всю свою несметную гордыню, нескончаемые оправдания и возлюбленнейшие предрассудки? Все свое трусливое малодушие? Все свое непомерное лицемерие? Кто мешает оставить все это, взять Крест и идти за Христом?

Кто мне мешает спастись?

Вот я сейчас приду в храм. На утреню Великой Пятницы. И буду переживать за Христа. Мы все будем переживать за Христа.
Злые люди мучили Его. Потом убили. А ведь Он столько доброго для них сделал! Ай-ай-ай!
А мы ведь не такие. Мы хотя и не праведные, но мы ж не мучили и не убивали.
Мы постились. Мы молились. Мы свечки ставили. Мы на службы ходили. Мы правило утреннее и вечернее вычитывали. Мы богословские институты с семинариями оканчивали. Мы книжки святоотеческие покупали.
Вот апостолы, например, разбежались. Уж мы бы, думаю, не разбежались!

А мы и правда не разбежались.
Посмотрите! Мы, словно жены иерусалимские, стоим вдоль каменных пыльных улиц, по которым Он несет Свой крест. И мы жалеем Его. И мы в голос плачем о Нем.

А Он.
Этот замученный избиениями и пытками Бог.
Заплеванный и растерзанный.
Плетущийся под тяжестью Креста по пути на Свою Голгофу.
Этот Бог.
Умерший за нас и за нас же воскресший.
Пришедый в мир грешныя спасти, от них же первый – кто угодно, только не аз.
Этот Бог, Которого мы жалеем и о Котором плачем.

Так вот этот Бог поднимает на нас Свои измученные глаза и запекшимися от крови губами шепчет: «Жены Иерусалимские! Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших».

Да-а-а-а…
…А ведь Он знал, что мы не захотим спасаться. Что не понадобятся нам ни смерть Его, ни Его Воскресение. Он знал, что не понадобятся…

Ну и дела… Вот так Бог… А мы-то еще жалели Его… А мы еще плакали… Да, уж пожалуй, стоило Его распять…

Так кто же мешает мне спастись?
Патриарх? Архиереи? Нерадивые священники? Путин? Трамп с Евросоюзом? Америка? Украина? Патриоты? Либералы? Гаишники? Олигархи?

Кто может помешать мне – праведному – спастись? Кто, скажите? Кто?