на наш Телеграм
Александр Королев рассуждает о том, почему церковь – это не только и не столько храмы и на чем важно сосредоточиваться, чтобы быть рядом с Богом.
В последнее время среди общественности усиливаются антиклерикальные высказывания, в частности, в связи со строительством новых храмов. Только возмущающиеся, как правило, не задумываются, что если бы церковь старалась жить согласно Евангелию, согласно правилам и канонам церкви, то возмущение обывателей было бы гораздо больше. Представляете, крестили бы детей только у практикующих христиан?
Чтобы быть успешным в обществе потребления, нужно предложить то, что можно потреблять. В нормальном случае церковь должна открывать людям Христа и ближнего, новую жизнь с Богом и с человеком. Но что церковь может предложить, если пытается соответствовать ожиданиям потребителей?
Благодать. Это такой вид энергии, который может помогать во всем. Понятно, что благодать может сходить только в специальных местах, храмах, своего рода порталах в невидимый духовный мир. Усиливает ее приток совершаемое богослужение, поэтому в храме важно быть тогда, когда там идет служба. Но для службы нужны специальные люди, которые ее могут совершать. Тут появляется необходимость в жрецах, специалистах, которые обслуживают данный портал и обеспечивают его работоспособность. Особая концентрация благодати происходит во время совершения таинств, поэтому до недавнего времени причащались редко (сейчас еженедельное причащение для многих является нормой). Верующие чаще всего не знают, что кроме таинств, для совершения которых требуется священный сан, все остальные богослужения не требуют священника и могут спокойно проводиться и без него.
Конечно, более начитанный верующий может сказать, что ему нужна не просто благодать, а Христос, что в жизни человека происходит теозис (с греч. – обожение), и в таинстве человек соединяется с Богом. Но сути это не меняет. Для соединения со Христом нужны специальные места, где есть специальные люди, его обеспечивающие.
Вообще для мировоззрения потребителя характерно чисто платоновское деление реальности на дурную материю и благой нематериальный мир – место обитания Бога, с которым нужно как-то соединяться во время земной жизни. Естественно, подобные взгляды никакого отношения к христианству не имеют, но тем не менее они очень распространены. Когда говоришь людям, что христианство – не учение о загробной жизни, то с большой вероятностью можешь быть обвинен в ереси.
Подобные взгляды и практика довольно древние. Человек жил своей жизнью, полной хозяйственных тягот, и периодически посещал храмы, совершал жертвоприношения, удовлетворяя, с одной стороны, какие-то внутренние духовные потребности, с другой – обеспечивая защиту и помощь себе и своей семье.
Что будет главной задачей церкви при таком религиозном мировоззрении? Правильно, строительство храмов. Нужно построить как можно больше мест, где может осуществляться богослужение, культ, благодаря чему нисходит благодать, и человек соединяется с Богом. Таким образом, богослужение и место, где оно может проходить, становится главным делом церкви.
Так как строительство храмов требует средств, то приближение Царства Божия напрямую связывается с деньгами. Церковь неизбежно становится зависима от тех, кто обеспечивает финансовую поддержку. У нас это государство и крупный бизнес. Понятно, что государство – это не филантропическое учреждение, как и крупный бизнес, поэтому инвестировать куда-то свои средства они будут, если есть какая-то выгода. Но нужно понимать, что сферы интересов государства и бизнеса несколько разнятся, поэтому приходится как-то подстраиваться под спонсоров, идти на компромиссы с христианской совестью. Таким образом, хотя де-юре церковь отделена от государства, де-факто она оказывается с ним довольно крепко связана.
Зачем церкви нужно государство – мы уже выяснили. Зачем государству нужна церковь – тоже вполне очевидно: заполнять духовный вакуум на постсоветском пространстве и контролировать самое большое религиозное сообщество в стране.
Поэтому редко можно встретить епископов, которые встречаются с простыми людьми. Это не потому, что они ими гнушаются, а потому, что не они являются объектами миссии, а крупные спонсоры. Добившись крупных вливаний, можно будет построить новые места для низведения благодати, а значит, и обыкновенные люди получат свое. Так что, усердно работая со спонсорами, епископы и священники приносят благо и простому люду.
Данная система порождает другое явление – строгую иерархию, клерикализм. Если важно низводить благодать, то важны те, кто это может делать, – священники, еще важнее те, кто, помимо того, что сам низводит благодать, может делать тех, кто может низводить благодать, – епископы, еще важнее тот, кто может делать тех, кто может низводить благодать, – патриарх. Таким образом, складывается иерархическая лестница, которая довольно резко резонирует со словами Писания.
«Но Иисус, подозвав их, сказал: “Вы знаете, что правители народов владычествуют над ними, и вельможи показывают свою власть. Но между вами пусть не будет так; но кто между вами хочет сделаться великим, пусть будет вам слуга, и кто между вами хочет быть первым, пусть будет вам раб. Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы служить и отдать жизнь Свою как выкуп за многих”» (Мф 20:25–28). (https://predanie.ru/bez-avtora/book/216372-bibliya-sinodalnyy-perevod/)
Клерикализм порождает разделение в народе Божьем: после рукоположения служители церкви становятся людьми с измененной природой и возможностями, которые недоступны для основной массы верующих. Нередко это приводит к взаимно отрицательному эффекту со стороны самих священников, использующих свой статус лиц с измененной сущностью для манипулирования людьми, и со стороны мирян, которые очень часто сами превозносят священников, считают нормальным для себя в церкви исключительно пассивную роль реципиентов благодати, делегируя все обязанности и ответственность духовенству.
В данной парадигме собственно церковью является внешний церковный институт с храмами, епархиальными учреждениями и духовенством. Основная масса верующих – это такой поток профанов из мира сего, который периодически заходит в пространство священного, в котором клир пребывает постоянно, и снова возвращается в поток мирской стихии.
Очень грустно, что большинство хороших и искренних священников, которые оказались не заражены болезнью клерикализма, главный акцент ставят на богослужении, поэтому приоритетным для них является строительство храмов. Богослужение, а следовательно, и храм у них становятся собирающими народ, когда в Евангелии мы читаем совсем другое: «Где двое или трое соберутся во имя Мое, там Я среди них». Не сказано о том, что Христос будет там, где построят храм или где будут совершать таинства, но там, где соберутся люди. Замечательно писал известный богослов протопресвитер Александр Шмеман о том, как древние христиане рассуждали о Евхаристии: «Мы собрались, поэтому на престоле Тело и Кровь Господни». Но уже через несколько веков говорили: «На престоле Тело и Кровь, поэтому мы собрались здесь».
В данном случае видится только один выход – переориентация деятельности церкви. Осознание того, что Бог является не в ритуале, а в собрании людей. Культ, ритуал могут быть только как плод жизни собрания, но не наоборот. Должен быть храм при общине, а не община при храме. Человек, собрание – первичная реальность в церкви. Если все усилия (как духовные, так и материальные) будут брошены на собирание людей, а не на увеличение числа храмов, то у церкви есть надежда на будущее. Сами по себе храмы никого не собирают, более того – они усиливают индивидуалистические и эгоистические настроения в церкви.
Если церковь вернется к первичной цели своего существования, то и потребности в огромных финансовых вливаниях исчезнут, а значит, исчезнет и зависимость от сильных мира сего. Маленьким общинам не надо будет возводить монументальные соборы. Можно будет вообще собираться по домам, как это и делали первые христиане. Да, язычники, благочестиво посещающие храмы, их за это ругали и называли сектантами, но это никого не пугало. В наше время такая община может арендовать помещение или построить небольшой скромный храм; понятно, что огромных денег они не соберут, но все же. Примером того, что это не фантазия, могут послужить протестантские общины. У них точно нет никакого бюджетного финансирования, крупные компании их тоже редко поддерживают, что не мешает им строить молитвенные дома, школы, реабилитационные центры. Что нужно Русской Православной Церкви, чтобы ее главной составляющей были не храмы, не таинства и богослужение, а люди, объединенные Христом? Церковь существовала без храмов, сможет существовать и дальше. А вот без людей ее никогда не было, без людей ее и нет. Так же, как без людей, Церковь никогда не существовала без свободы. Люди и свобода, объединенные Богом, – это и есть Церковь, к которой нужно стремиться.
