на наш Телеграм
Наши размышления о Рождестве — не только о рождении Спасителя мира, они и о самом мире, и о человеке в этом мире, и о том, зачем пришел Спаситель, кого и от чего Ему приходится спасать. Поэтому мы будем говорить не о Евангелии, а о том, что, казалось бы, от Евангелия и вообще от Нового Завета отстоит довольно далеко: о Книге Бытия, о первых ее главах, где речь идет о сотворении мира и человека. Эти главы о том, почему без Христа зло так и осталось бы непреодоленным.
Книга Бытия — первая книга Библии — начинается Поэмой творения, поэмой о Боге и о Его мире. «В начале Бог творит небо и землю» — таковы первые слова Книги книг. Именно так, «творит», а не «сотворил», как нередко переводят с древнееврейского.
В древнееврейском, как и в других семитских языках, нет настоящих глаголов, там есть лишь то, что лингвисты называют отглагольными именами, нечто наподобие русских причастий и деепричастий. Поэтому не «в начале Бог сотворил…», а «в начале Бог, творящий…» Вот этот творящий Бог и оказывается «в начале». Не во главе, не первым в ряду, а именно в начале, как первооснова и первопричина всего.
Уже первый стих первой главы первой книги Библии расставляет все по местам, описывая мир как Божью реальность. Не просто как бытие, сущее, но именно как реальность, которая самим своим существованием предполагает наличие субъекта, а в данном случае Субъекта с большой буквы. Мир не просто существует, быв однажды сотворен, он следствие прямого, непрерывного действия Божьей воли, которая обновляет его каждое мгновение, тем самым давая ему возможность существовать. Таким было задумано Божье творение — Божьей реальностью, пребывающей в Божьем присутствии и пронизанной светом этого присутствия. Неслучайно первый день творения — это день света, пронизывающего мироздание, света, который Бог отделяет от тьмы. Или, точнее, который Он «разделяет» с тьмой, так, чтобы тьме не было места в Божьем мире.
В Библии свет вообще является проявлением и знаком Божьего присутствия, а не только физической реальностью, и в описании первого дня творения речь, очевидно, идет именно о таком, духовном, свете.
Важно, однако, помнить, что первые два стиха первой главы Книги Бытия не являются частью описания первого дня творения. Описание этого дня, как и всех других дней, начинается со слов «И сказал Бог…», которые звучат в третьем стихе. Завершается же каждое такое описание фразой «и был вечер, и было утро, день…», которая появляется в конце описания каждого дня. Такая структура позволяет разделить библейскую Поэму творения на шесть глав с Прологом (Быт 1:1–2) и Эпилогом (Быт 2:1–3). Шесть этапов творения, каждый из которых начинается Божьим словом, созидающим мир. Не Словом, Которое «в начале» Евангелия от Иоанна, а Его преломлением в созидаемом Богом мире, которому оно придает форму, качество и то, что в русском переводе определяется понятием «хорошо», а в оригинале означает полноту, завершенность и соответствие Божьему замыслу.
В Библии вообще день Бога, день Господень обозначает обычно момент прямого Божьего вмешательства в происходящие события. Чередование в Поэме творения дня и ночи предполагает известную возможность для мироздания автономного развития, самоорганизации и эволюции, однако возможность эту творит Бог, создавая на каждом этапе фундамент для такого развития посредством Своего прямого вмешательства в эволюционный процесс. Оттого и чередуются в Поэме творения день и ночь, вечер и утро — без этого чередования мир не был бы таким, каким мы его знаем.
Однако прежде первого дня было безмолвие, в котором пребывает Слово Евангелия от Иоанна. Оно, впрочем, не «было», вернее было бы сказать, что оно «есть», ведь тут речь идет о том, что вне всех мыслимых времен и пространств. И вот оказывается, что уже здесь, «в начале», мир не только «небо и земля», что он, судя по второму стиху первой главы книги, может быть и «тьмой над бездной», и «водой», над которой Божье дыхание («Дух Божий») носится, как птица над гнездом, прикрывающая его своими крыльями (так в еврейском тексте), и чем-то, не имеющим ни формы, ни качеств, ни свойств («безвидная и пустая» земля). «Небо и земля» первого стиха не предполагают ничего подобного, это выражение описывает стройное, упорядоченное мироздание.
И «небо», и «землю» в этом контексте понимали очень по-разному, трактуя их как прямо, буквалистски, имея в виду землю, что у нас под ногами, и небо, которое у нас над головой, так и сугубо символически или аллегорически («небо» как мир духовный и «землю» как мир природный). Во всяком случае, речь идет именно обо всем мироздании в целом, притом о мироздании отнюдь не хаотическом.
Второй стих между тем описывает мир именно как то, что в древности называлось хаосом, как нечто, не имеющее никакой определенной формы, а значит, и никакой определенной структуры. Древние вообще были уверены, что мир начинается именно с хаоса, постепенно превращаясь в космос, в упорядоченную структуру, и превращение это требовало целого ряда шагов, представляя собой достаточно сложный процесс. Библейский автор, однако, видит ситуацию несколько иначе: изначально мир представляет собой как раз именно то, что в древности называлось космосом («небо и земля» вполне упорядочены), а хаос если и появляется в мире, то он вторичен и локален.
В самом деле: хаотична во втором стихе первой главы книги только «земля», существующая как бы отдельно от «неба», в разделении и в разрыве с ним. Такой разрыв может породить хаос, выпадение из полноты Божьей реальности вполне может лишить выпавшее и отделившееся каких бы то ни было свойств, форм и качеств — ведь в Божьей реальности они определяются Божьей волей, которая не оказывает прямого воздействия на то, что оказалось вне Божьего мира. Однако изначально ничего такого не предполагалось: выражение «небо и земля» является неделимым, «земля» второго стиха, отделенная от «неба», представляет собой литературный образ, за которым скрывается всего лишь возможность, в Божьем мире не осуществимая.
Точно ли не осуществимая? Наступает второй день творения, и в мир врывается вода. То, что «в начале» было лишь возможностью, вдруг становится реальностью. Как это могло произойти? Как в Божьей реальности мог произойти тот разрыв, без которого хаос не мог бы появиться? Реальность всегда предполагает субъекта, создающего ее своей волей. Абсолютный Субъект, обладающий абсолютной волей, создает единственно истинную, совершенную и, так сказать, абсолютно реальную реальность. Божье Царство и есть такая реальность, и в первый день творения мир был Божьим Царством. На второй же день все рухнуло.
Причиной, очевидно, могла быть лишь воля, желавшая создать свой мир, свою реальность, отдельную от Божьей. Наличие в мире свободной воли, помимо Божьей, пусть и созданной Богом, пусть и (по определению) более слабой, чем воля Творца, делает возможной описанную коллизию. Человека в мире еще не было, но, вполне возможно, были духовные существа нечеловеческой природы, обладавшие, как и человек, свободной волей (в Библии их называют «ангелами», т. е. «вестниками», Бога). Об их природе Библия не говорит почти ничего, об их падении тоже, хотя дьявол в ней упоминается (впрочем, без тех живописных подробностей, которыми наделяет его позднейшая литература, как светская, так и религиозная).
Описание второго дня творения между тем заставляет задуматься о том, не произошла ли эта катастрофа как раз тогда, на второй день. Бог противостоит хаосу, но противостоит ему изнутри, создавая внутри воды некое пространство, пустоту, ограниченную «небесами».
В переводах чаще говорится о чем-то твердом и плоском, как в Синодальном переводе, где речь идет о «тверди», но соответствующее еврейское слово обозначает некую пустоту, и совсем необязательно речь должна идти именно о плоскости — пустота вполне может быть и объемной. На это намекают и «небеса», которые в оригинале появляются тут в двойственном числе (речь, очевидно, идет о верхнем и нижнем небе, ограничивающих упомянутое пространство). Вот внутри этого пространства и развиваются события всех последующих дней творения, да и вообще все последующие события как геологической, так и человеческой истории на планете Земля.
Почему же Бог выбирает именно такой вариант противостояния хаосу, противостояния изнутри, а не простого уничтожения того или тех, кто Ему противостоит? Возможно, второй вариант был бы проще, но это означало бы лишить выбора и нарушить свободу воли того или тех, кто создал эту новую, альтернативную Божьей, реальность. Бог никого не лишает свободы, предоставляя желающим жить в ими созданном мире, но Он не может допустить, чтобы этот новый мир разрушил Его Царство.
Создавая Свой мир внутри хаоса, Он полагает ему границы с тем, чтобы хаос не мог захватить Царство целиком. Главной задачей мира, творение которого начинается на третий день, является противостояние хаосу, которое должно завершиться полным его преображением, ликвидацией того разрыва в Божьей реальности, который породило его появление, и возвращение в полноту Царства того, что вследствие действия враждебной Богу воли оказалось вне его пределов.
Можно думать, что именно на третий день творения появляется та физическая вселенная, в которой мы живем сегодня, хотя такого рода параллели всегда приходится проводить с осторожностью. Ее создание и обустройство описаны во второй части Поэмы творения, включающей описание третьего, четвертого, пятого и шестого дня творения.
Третий и шестой день выделены особо — в обоих случаях речь идет о двух Божьих действиях, приходящихся на соответствующие дни. На третий день из моря появляется суша — так в традиционной для времени написания Поэмы творения литературе описывали появление космоса из хаоса. То, что в языческих текстах описано как начало мира, в Поэме творения становится лишь одним из эпизодов истории мироздания. Тогда же, на третий день, появляется и жизнь («трава, сеющая семя» является символом жизни, но жизни не в конкретном ее проявлении, а жизни как стихии, как особого начала вселенной, которое, как считали в древности, предшествует жизни в ее конкретных формах и проявлениях).
На шестой же день жизнь достигает своей полноты в человеке, который соединяет в себе жизнь природную и жизнь духовную, став центром той вселенной, главной задачей которой является противостояние хаосу и силам, его породившим. Между третьим и шестым днем проходит вся космическая и геологическая история как нашей вселенной в целом, так, в частности, и планеты Земля — от появления видимого небесного свода (а значит, и той физической вселенной, которая за ним стоит) до появления конкретных форм жизни на планете Земля, включая человека. Впрочем, сотворение человека — это уже отдельная глава книги и отдельная история.
Чтобы знакомиться с материалами цикла раньше других, можно подписаться на нашу рождественскую рассылку.
