Можно ли, отстранившись от братьев во Христе под предлогом канонических указаний, сохранить единство церквей и как это отразиться на будущем христианства? Рассуждает иеродиакон Иаков, насельник Спасо-Преображенского Нововалаамского монастыря Финляндской православной церкви.

 

Последовавший сегодня «ответный удар» в виде решения Священного Синода Московского патриархата о прекращении евхаристического общения между иерархами двух церквей и поминовении патриархом Кириллом своего константинопольского собрата, а также о приостановке участия представителей Русской церкви в мероприятиях и организациях, возглавляемых представителями Вселенского патриархата, был вполне ожидаемым и даже мягче, чем можно было представить (полный разрыв отношений, запрет причащаться верующим двух церквей и проч.). Тем не менее обилие эмоциональных комментариев в социальных сетях и публичном пространстве забивает восприятие информационным шумом и не дает возможности взвешенно и по возможности беспристрастно оценить складывающуюся ситуацию.

Такова, полагает автор этого текста, была воля Божия, что он одновременно относит себя к обоим лагерям, которые противостоят сейчас с клавиатурами под пальцами — придя к Богу в лоне Русской поместной православной традиции и быв прихожанином храмов Московского патриархата в самых разных местах нашей необъятной, ныне он уже несколько лет монашествующий клирик Финляндской архиепископии в составе Константинопольского патриархата. Это, в частности, дает хорошую возможность несколько отстраниться от эмоций и предложить свое понимание сложившегося.

Для начала стоит помнить, что любой проект институционализации поместной православной традиции в обособленную церковную организацию (автокефальную или автономную церковь) — это прежде всего политический проект. Наличие или отсутствие автономного или автокефального статуса не мешает и не помогает главному, ради чего церковь существует, — приводить своих верных ко спасению и единству со Христом. И довольно часто создание новой поместной церкви происходило вне канонического поля и приводило к расколам. Далеко за примерами ходить не надо — родная русская автокефалия началась фактически с раскола: при святом митрополите Ионе (по иронии судьбы, святитель был Киевским митрополитом, но жил, как и все русские первоиерархи начиная со свт. Петра, в Москве) под предлогом подписания Вселенским престолом унии с Римом было проведено решение, которое утверждало новый порядок избрания митрополита — собором епископов и великокняжеским решением. Тем не менее отвержение Константинопольским патриархом унии не восстановило прежний порядок отношений, а полноценное общение установилось лишь спустя полтора века, с установлением русского патриаршества.

Разумеется, создание новой церковной институции на Украине (интересный вопрос — а может ли она быть названа поместной церковью страны, т. к. Украинская митрополия Московского патриархата никуда не исчезнет, как и Украинская греко-католическая церковь, и все эти церкви имеют полное право в сложившейся ситуации называть себя поместной церковью Украины) – тоже прежде всего вопрос политики, и эти банальности уже были многократно высказаны всеми, кому не лень. Но то, что это вопрос политики, а не веры, само по себе не хорошо и не плохо, это просто закономерное следствие процессов, происходивших на Украине последние годы. Кроме того, люди имеют право выбирать себе в том числе и церковь по своим вкусам и запросам, и спорить с этим — все равно что спорить с идущим на наши головы сентябрьским дождем.

Если обобщить аргументы (нет, не так — эмоционально окрашенные реплики) сторонников или противников создания новой церкви на Украине, то можно выделить две наиболее яркие позиции. Одна — объявить Вселенского патриарха раскольником, припомнить ему всё сразу — и «экспансионизм», и претензии на роль вселенского арбитра в межправославных отношениях, и, самое главное, вторжение на каноническую территорию Московского патриархата. Разумеется, позиция Константинопольского патриархата в сложившейся ситуации, скажем обтекаемо, менее канонически безупречна, но называть патриарха Варфоломея раскольником, сколь не нравились бы кому его действия, как минимум преждевременно. Даже Священный синод Московского патриархата (в данной ситуации единственный голос, который вправе поименовать от имени Русской православной церкви кого-либо раскольником или еретиком) в своем «Заявлении» не назвал ни Вселенский патриархат, ни самого патриарха Варфоломея схизматиком (лишь действия последнего он охарактеризовал как «прямую поддержку украинского раскола»). Да, формулировку заявления можно трактовать как признание Вселенского первоиерарха раскольником, но поскольку это не было высказано прямо, это хотя бы оставляет возможность для дальнейшего диалога и признание друг за другом статуса полноценных его участников. Да, сейчас по большому счету такой диалог не особенно возможен, но позже, возможно, у него появятся повод и основания.

Позиция же людей, которые, будучи верующими Московского патриархата, приветствуют происходящее, создает ощущение двойственности. Кто-то пишет об очередном «крахе империи», кто-то говорит о том, что «ну раз в Сербии и Грузии есть свои поместные церкви, почему Украине нельзя?» (правильный ответ — можно!), кому-то доставляет радость то, что «русскому миру опять обрубили щупальца». Безусловно, наблюдение о том, что концепция того самого «русского мира» потерпела чувствительное поражение, верно. Но всё же хочется задать вопрос: вот мы все хотим, чтобы в России соблюдались законы. Чтобы детей не «винтили» на митингах, чтобы прозрачными были выборы и тендеры, чтобы заключенных не били в тюрьмах, церковь — отделена от государства, а силовики не кошмарили бизнес. Думается, что несмотря на наши симпатии и антипатии этот принцип стоит распространить и на отношения между церквами. Ведь каноны, о которых любят говорить все кому не лень (а еще — вытирать о них ноги), в свое время вырабатывались для того, чтобы церковные вопросы получали свое разрешение в рамках конструктивного диалога к удовлетворению всех заинтересованных сторон. И требуя в том числе от своих епископов применять каноны не как карающую дубину или по пословице, сравнивающей закон с дышлом, стоит признавать право любой стороны на уважение ее позиции, если, тем более, она серьезнее подкреплена каноническими основаниями.

Безусловно, всё это — лишь красивые слова; текущая ситуация заведена в тупик, который (в настоящее время) не имеет канонического разрешения, тем более устраивающего обе стороны. Тем не менее автору видится одна трактовка происходящего, которая несколько примирила его с действительностью.

Ситуация последних почти трех десятилетий привела к тому, что в большой стране живут миллионы людей, которые, веруя во Христа православно, остаются вне общения со всей полнотой Церкви. По многим причинам решение, которое им предлагается в качестве единственно правильного, для них неприемлемо. И считать так, и устроить свою церковную действительность так, как они этого хотят — это их право. Поэтому то, что происходит на наших глазах, означает вхождение миллионов наших братьев в лоно Вселенского православия и причастие из истинной Чаши Христовой. Да, в том, как это произошло, много неправильного, много политического и мало канонического, христианского даже, много самых разных амбиций. Тем не менее вот таким способом (наверно, обидным для нас прежде всего потому, что не на наших условиях) Господь обрел заблудшие души и привел к себе. Если помнить прежде всего об этом, то, может, какая-то часть наших эмоций может немного улечься. Мы ведь молимся на каждом богослужении «о соединении всех» – что же, наверно, исполнение наших молитв порой бывает болезненно.

Тем не менее сама ситуация такова, что развитие событий скорее будет идти дай Бог не по наихудшему, но по какому-нибудь пессимистичному варианту. Автор не верит в благоразумие акторов происходящих событий (ни с той, ни с другой стороны, ни политических, ни религиозных лидеров), поэтому дальнейшая эскалация вполне возможна (например, запрет на причащение даже мирянам, объявление Вселенского патриарха раскольником и т. д.). К счастью, полного разрыва общения так и не произойдет — обе церкви сохранят его через общение с другими поместными православными церквами. Кроме того, всё последующее будет очень болезненно для Украинской митрополии Московского патриархата — наверняка ее прихожане будут стигматизированы украинским обществом (как наяву видно разлетающееся по соцсетям выражение «пятая колонна Москвы»), много людей ее покинет (причем как хороших и неравнодушных христиан, так и служащих «не ради Иисуса, а ради хлеба куса»). Думается, что гонения, кто бы что ни говорил — вовсе не благо для Церкви Христовой, но подлинные исповедники Украинской земли, наверно, просияют среди тех, кто будет гоним за принадлежность к церкви, получающий св. миро из Москвы, и не потеряют своего упования на Христа.

Одно только, пожалуй, успокаивает — пройдет время (может, несколько десятилетий), сменится пара поколений верующих и их епископов, и наши потомки найдут силы и возможность договориться. В конце концов, ведь не так много современных «молодых» поместных православных церквей (автокефальных, автономных и проч.) начали свое бытие не как очередной раскол или не признанное другой церковью сообщество. Время и Христос, немощствующая врачуяй и оскудевающая восполняяй — главные союзники подлинного церковного единства и здравого смысла.