О том, как легко подменить служение Богу системе, рассуждает иеромонах Григорий Побожин.

То, что здоровых нет, а есть недолеченные, и по каждому из нас где-то плачет психотерапевт, ясно давно. Но позволю себе расставить некоторые акценты. В разного рода источниках, имеющих отношение к психотерапии, речь то и дело заходит о Супер-Эго, то есть морально-этических установках, формируемых человеком на протяжении жизни и формализуемых – если говорить о верующих (а так о нас и говорят) – в образе Бога. Ну, то есть, в источниках этих, конечно, о Боге не говорится, а говорится все больше о родителях, но несложно предположить, как это делает психоанализ, что верующие проецируют образ отца или матери на образ Бога. Подозреваю, что не все так просто, но что-то в этом есть.

(Ну, досюда, я думаю, условные «парни» не дочитывают, поэтому, условные «девочки», поговорим о главном…)

Однако, ступая на российско-православную почву, посещая священническо-монашеское сообщество и прислушиваясь к кухонным разговорам, вдруг выясняем, что львиная доля наших закулисных бесед посвящена не божественным сферам, а некоему грозному зверю, носящему имя Системы. Система определяет наши действия и эмоциональные реакции, она – ум, честь и совесть, перед ней мы беспомощны. Ну чем не Супер-Эго?

(Это чем-то похоже на ситуацию с древнегреческим пантеоном богов: все понимают, что где-то там существуют Уран и Кронос, но главной головной болью для богов чином пониже является все-таки Зевс, бог по преимуществу, «мальчик, который выжил» и занял собой весь небосвод; прежним богам там более нет места.)

Система, как ни ужасно это звучит, зачастую имеет большую реальность, чем Бог. Отношения с Богом регулируются Нагорной проповедью, вообще всем корпусом книг Нового Завета, который нечасто снимается с пыльной полки для чтения на досуге, а отношения с Системой выстраиваются на основе, скажем, канонического права, которое, в отличие от божественных заповедей, ох-ох как конкретно и требует повышенного внимания, поскольку Система – как советская власть у Довлатова – обидчивая дама, «худо тому, кто ее оскорбляет, но гораздо хуже тому, кто ее игнорирует». Понятно, что подобного противопоставления не должно быть, но оно есть, увы.

Отсюда следует, что поход священника к психологу скорее всего не приведет к желаемому результату. Ну что психолог посоветует, даже разобравшись в проблеме? Вернуться к истинным ценностям, «первой любви», так сказать, прекратить искать одобрения у Системы, чтобы сохранить целостность личности и способствовать ее дальнейшему развитию, то есть самореализации? Но для священника это чаще всего означает в некотором роде, без преувеличения, гражданскую смерть: поскольку Система совпадает с границами институциональной Церкви, то конфликт с нею на деле означает конфликт с Церковью и грозит священнику – в широком смысле – отставкой, лишением возможности служить. Суровая банальность бытия…

Из сложившейся ситуации возможны три исхода:

Можно сменить юрисдикцию (а то и создать новую – под себя любимого), но это означает всего лишь переход из одной Системы в другую, то есть не решает проблемы, однако некоторых и такое устраивает.

Большую популярность имеет выбор сложнейшей структуры лавирований и компромиссов между велениями совести и требованиями Системы: ну вы понимаете – эзопов язык, фига в кармане, «вид лихой и придурковатый», «искусство быть смирным» с легкой примесью саботажа… И кухонные разговоры, куда ж без них – это ж наша поповская терапия, заговаривание себе зубов: «Я самая обаятельная и привлекательная… а они все козлы». Two thumbs up: упрощенная вселенная в черно-белой рамочке… И в этом мало хорошего, но, по крайней мере, не совсем тупик: есть пространство для маневра, ежедневный пролет Чкалова под мостом…

И наконец, вообще царский выход: вовремя умереть. Вовремя, то есть в сущем сане…

Вообще же – если серьезно, – чтобы развеять морок Системы, необходимы диалог, уважение, неготовность видеть в собеседнике нечто заведомо никчемное. Не ново и банально, но, во-первых, банальные истины не случайно называются истинами, а во-вторых, во всех этих прекрасных вещах необходима взаимность, ведь обе стороны изрядно поднаторели в расчеловечивании друг друга – танго-то, как известно, танцуют вдвоем… Это, разумеется, совсем не значит, что завтра мы все возьмемся за руки и хором запоем «Кумбая», но все же…

Ну а пока – к примеру, доведись кому из вышестоящих спросить вдруг моего мнения о чем бы то ни было, я от изумления и испуга даже не знаю, что и сделаю. Залаю, наверное…