на наш Телеграм
Священник Стефан Домусчи продолжает размышлять над темой многодетности, основываясь на Священном Писании, Предании, Социальной Концепции РПЦ и своем личном опыте.
Читаю последнее время ЖЖ и не знаю, куда бежать от своей бедности. От бедности опыта в первую очередь.
О чем только люди не пишут! То про проблемы воцерковления, то про духовников всяких младостарчествующих, то как постами и службами поначалу надрывались и все здоровье попортили. Причем и пишут, и читают все это зачастую люди, когда-то к вере пришедшие, т. е. имеющие опыт пути, набитых шишек и чудесных открытий. Кто-то через митрополита Антония Сурожского, кто-то через Игнатия Брянчанинова, но так или иначе в Церковь они пришли, и у них есть опыт иной жизни. Духовник… Духовники… А я на вопрос при поступлении в Духовную Академию “есть ли у тебя духовник?” ответил, что при необходимости все вопросы решаю с отцом. И не было ни ужасов, ни радостей воцерковления. Я не надрывался постами, не рыдал от самоуничижения, читая “николиже сотвори благое пред Тобою”… Картина мира не переворачивалась с ног на голову… Все как-то естественно и с детства…
И вот я сижу и думаю: что я вообще в жизни видел? Крики “попенок” в спину и споры до хрипоты с неверующими одноклассниками – это бывало, но ведь это какой-то совсем особенный опыт, который сегодняшних православных, с их сложностями воцерковления мало интересует. Сознательная вера просыпалась настолько постепенно, что сказать о каком-то особом времени пробуждения просто невозможно. За 10 лет священства я, конечно, много с кем пообщался, много чего почитал, чтобы понимать, о чем пишут другие, но своего опыта воцерковления уже не получить. Это и плохо и хорошо, смотря как оценивать.
И вот сижу я почитываю разное и удивляюсь: “Ах, поди ж ты, и такое бывает?!” Но недавно я удивился не тому, чему привык удивляться. Вещь, которую я воспринял как самоочевидную, всколыхнула православную общественность, все вдруг начали спорить и выяснять, как же на самом деле-то? Это я про шумиху вокруг статей отца Павла Великанова, конечно же. И если по вопросу сложностей воцерковления у меня мало опыта, и я редко спорю, то в этом вопросе он как раз есть, причем не книжный, и не надуманный, не лубочный.
Священническая традиция
Мой прадед прослужил более 60 лет, у него было 6 детей, дед прослужил 55 и у него было 8, а у отца, прослужившего 30 лет, нас трое. Многие знают, что трое недавно стало и у меня. Есть родственники у которых много, есть и те, у кого один… И вот среди всего этого многообразия ни разу, ни в одной из этих семей, не говорилось, сколько кому надо родить, и тем более количество детей не выдавалось за меру или признак православности. Супруги – взрослые люди, сознательные христиане, они сами решали, какое количество детей они потянут, смогут прокормить и воспитать. Конечно, многодетные семьи прадеда и деда всегда воспринимались как замечательный идеал, но и в них не было какой-то идеологии многодетности, все понимали, что у каждого свои силы, как физические, так и психологические… да и обстоятельства могут складываться по-разному. Можешь быть многодетным – будь многодетным, не можешь – не будь. Это то, что я знаю из опыта.
Вы можете посмотреть на десятки, если не сотни священнических семей, которые имеют одного-двух-трех… И то, что разумный подход к количеству детей, принимающий во внимание здоровье супругов, их психологические силы и т. д. – это нормальная и именно традиционная практика, очевидно еще из того, что об этом же нам говорит Социальная Концепция Русской православной церкви. Нравится это кому-то или нет, но это так. Черным по белому.
Но это о традиции. Мы как христиане должны традицию проверять богословием и Преданием. Что же нам скажет Предание?
Многодетность и Предание Церкви
– Многодетный брак – это норма всех традиционных патриархальных обществ. Здесь нет ничего ни специфически ветхозаветного, ни христианского. Заповедь плодиться и размножаться была дана человечеству еще до грехопадения, до того, как Еве было сказано, что рожать теперь она будет в муках. Уже в жизни ветхозаветного Израиля многодетность и вообще чадородие воспринималось как особенно важное не столько в свете райской заповеди, сколько в свете ожидаемого рождения Мессии.
– В Новом Завете деторождение перестало быть основной целью брака. Оно замечательный плод супружества, но основная цель – любовь по образу Христа и Церкви. “Двое во едину плоть” – это именно о супругах, а не о детях и их количестве. Поэтому очевидно, что, говоря о чадородии, апостол имеет ввиду не многочадие, а собственно деторождение. Свт. Иоанн Златоуст, прямо писал, что чадородие вторично в браке. Да и что говорить о традиции, если апостол Павел советует быть “как он” – безбрачным. Каким чадородием спаслась, например, Мария Магдалина?
– Совершенно очевидно, что никакого богословия многодетности в Предании нет. Не случайно защитники многодетности в основном ссылаются на социологию, на традиции предков и почти ничего не говорят о богословии. Есть богословие брака, частью которого является чадородие, но здесь ничего не говорится о количестве. Если уж говорить о норме семейной жизни, то нормальность семьи должна оцениваться по климату, который в ней существует, по взаимоотношениям между родителями, по отношениям родителей и детей. Это так, потому что любовь – то, что зависит от самих людей… Оценивать же нормальность семьи по критериям, которые от людей не зависят, это очень и очень жестоко, если не сказать хуже. Это все равно что сказать: нормальный человек – белый, или нормальный человек – худой. Кроме того, говорить так – это отрицать трагедии многих и многих людей, которые не имеют детей не по своей воле… Нормальная семья – та, в которой достигаются цели брака, взаимное спасение в любви и верности.
– Важно помнить, что Церковь позволяет разводиться при неспособности к супружеским отношениям (наступившей до брака или в результате самокалечения), но не позволяет этого при бесплодии. Потому что новозаветные цели достигаются вне зависимости от количества и вообще наличия детей. Другое дело, что в истории часто ставили знак равенства между неспособностью чадородию и к супружеству, особенно если речь шла о царских семьях. В таком случае реальной причиной было бесплодие, но маскировали это все равно под “желание жены уйти в монастырь”. Все это еще раз показывает, что супружеские отношения и деторождение даже канонически – разные вещи. Иными словами, дети замечательны и многодетность прекрасна, но она не является критерием веры и нравственности.
Планирование семьи и Предание Церкви
– Теперь к главному вопросу, о котором, собственно, идет спор. Имеют ли нравственное право отец и мать как-то контролировать количество детей или они должны жить с мыслью “сколько Бог пошлет, столько пусть и будет”? Я уверен, что этот вопрос сродни любому рассуждению о свободе и ответственности человека и о том, как они соотносятся с волей Божьей. Иными словами, я совершенно не вижу разницы между мужем, который говорит обессилевшей и болеющей жене “ты же христианка, ты что, Богу не доверяешь?” и человеком, который говорит больному: “Зачем тебе операция, ты что, Богу не доверяешь?”. Для большинства православных очевидно, что человек вправе, заботясь о здоровье и надеясь на Бога, не ждать, что болезнь уйдет сама собой. Для меня настолько же очевидно, что надеясь на Бога, человек, как существо сознательное и свободное, может, рассудив по совести, так же разумно подходить к планированию семьи. По совести – значит не из прихоти, а исходя из своего состояния и/или состояния супруги. Тем, кто возмущается планированием семьи, честнее было бы перестать обращаться к врачам, ведь если будет на то воля Божья, выздоровеешь, а не будет, так ничего не попишешь.
– В деторождении есть не только естественная составляющая, связанная с функциями организма, но также и составляющая творческая. Например, прп. Анастасий Синаит пишет, что «человек творит и рождает, по благодати Божией, [другого] человека». Он не написал просто «человек рождает другого человека», но написал «рождает и творит». Можно думать, что это так, потому что он видел разницу между естественными процессами, в которых воля не участвует, процесcами, которые зависят только от воли, и процесcами, которые зависят от воли, но совершаются через естество. Это важно, потому что рождение оказывается сознательным и свободным актом, совершающимся в человеке и по воле и по естеству.
– Некоторые священники и миряне стали писать о грехе “предохранения”. Более того, они пишут, что в супруги, прибегающие к помощи неабортивной контрацепции, должны нести покаянную дисциплину и не должны причащаться. Но ведь в Социальной Концепции, принятой Архиерейским Собором в 2000 году, прописано, что неабортивная контрацепция является допустимой в случае, если отказ от дальнейшего рождения детей никак не связан с эгоизмом и желанием пожить бездетно в свое удовольствие.
Получается, что Архиерейский Собор признал, что иногда можно грешить? Конечно, нет.
Для наглядности стоит разделить ситуацию на два возможных греха:
а) один связан с тем, что предохранение как грех предотвращает деторождение. Грех здесь видят в том, что это противодействие воле Божьей. Однако, как я уже писал прежде, и как об этом прямо говорят Основы Соц. Концепции, это может быть грехом только в случае эгоистического отказа от детей. И т. д.
б) второй связан с тем, что предохранение как грех приравнивают к маструбации. Однако дело в том, что грех часто зависит не от самого действия, а от того, что у человека при этом в голове. Сексуальные отношения в блудном сожительстве и в браке отличаются не по форме, а по тому, что у людей в головах.
Сексуальные отношения в блудном сожительстве и в браке отличаются не по форме, а по тому, что у людей в головах.
При этом стоит вспомнить, что одно и то же ночное осквернение считается св. отцами греховным в случае если человек принимал блудные помыслы, и не считается греховным, если совесть человека чиста. В последнем случае оно считается простым проявлением работы организма. Т. е. сам факт истечения семени не является греховным и становится или не становится таковым только из-за присутствия или отсутствия нечистых помыслов. Учитывая же, что супружеское “ложе непорочно”, в происходящем нет того греха, с которым его сравнивают.
Однако, кроме Священного Предания, есть еще практика нравственной жизни. О которой тоже следует сказать, чтобы люди видели могли трезво посмотреть на свою свободу и ответственность перед Богом. Чтобы не лукавили, но и не брали на себя лишнего.
Я могу, я все могу – так ли это?
Кто-то может подумать, что обращаясь к этой теме, я оправдываю чью-то лень, призываю людей расслабиться и жить в свое удовольствие. В то время как супругам следовало бы спрашивать себя “а можем ли мы еще?” и если есть чувство, что “можем”, – ничего не бояться и рожать.
Вообще очень важно понять, что в жизни, как религиозной, так и обычной, ориентироваться на чувство “я могу больше” очень опасно. Проблема в том, что совесть греховного человека не идеальна, она может ошибаться как в одну, так и в другую сторону. В первом случае расслабления она называется лукавой, в противоположном – мнительной. Оба случая описаны в литературе, хотя первому всегда уделяют больше внимания.
Проблема в том, что совесть греховного человека не идеальна, она может ошибаться как в одну, так и в другую сторону. В первом случае расслабления она называется лукавой, в противоположном – мнительной.
Представим себе, во что превратится жизнь человека, который в религиозной жизни начнет ориентироваться на принцип “я могу больше”. Например, он может спросить себя: могу ли я чаще ходить на службы? Могу ли я перед работой забегать в соседний монастырь на раннюю? Могу ли я к обычному правилу добавить акафист? А два? Могу ли я строже поститься? Не трудно догадаться, что с формальной точки зрения ответ почти всегда будет “да”. Прибавляем 4 часа на службу вечером и утром и убавляем от домашних забот вечером и от сна утром. То же самое с молитвой. Можно в пост начать есть только хлеб и сырые овощи и т. д. Что из всего этого получится – другой вопрос. Однако, промолившись неделю в усиленном режиме и подумывая вернуться к обычному правилу, человек с мнительной совестью сразу же почувствует укол: “Но ведь ты же можешь больше”. Если он пойдет у нее на поводу, она продолжит: “Слабак, нежишься в постели по утрам, вместо того чтобы помолиться? Тешишь плоть послаблениями… и т. д.”. Подобные вещи могут вогнать в ужасное уныние, если не в депрессию.
Все это в полной мере может проявиться и в супружестве, в рассуждениях о количестве детей. Рассуждения “мы же можем еще”, как замечательно показал о. Павел еще в первом интервью, можно абсолютизировать и нарожать погодков человек 15, можно спросить жену: “Как же тебе совесть позволяет жить праздно?!” Тут еще стоит вспомнить, что беременная – это “непраздная” и обвинить всех замужних, кто физиологически может быть беременной, но не беременеет в “праздности”.
Однако мой организм вообще много что может. Вопрос только в целесообразности и цене. В том, для чего я это делаю, какой ценой и какими будут плоды. И вот здесь-то как раз и кроется самая большая сложность. Люди, которые физиологически могут рожать, но не рожают, если они верующие и совестливые, не делают этого не потому что потакают лени… Просто они, во-первых, могут понимать, что их организм не молодеет, не лишается проблем и каждый ребенок дается труднее и труднее… во-вторых, каждому из детей они хотят уделить должное внимание, любовь и заботу…
Но как определить? Где критерии?
Критерии принятия решения
Критериев три.
1. Собственное рассуждение. Да-да, именно собственное рассуждение по совести. Никто тебя лучше нее не знает и за тебя не сможет честно определить твои силы и возможности. Только помни, что в Новом Завете важно не количество, а качество.
2. Совет авторитетного человека. Автор книги Притч говорит, что спасение во многом совете. Если тебе недостаточно свидетельства совести, спроси совета. Причем не только духовника, но и врача, родителей и т. д. Может быть, ты переоцениваешь свои силы и стоит прислушаться к врачу? Может быть, ты думаешь, что сможешь уделять внимание пятерым, но окружающие видят, что и те двое что есть, запущены? Совет со стороны, очень важен.
3. Общепринятая норма. Зная, что совесть немощна, а за советом не набегаешься, Церковь многие вещи сделала общепринятыми, чтобы было проще. Ты переживаешь за меру молитвы? На тебе молитвослов и успокойся. Хочешь больше, молись больше, но знай, что норма, которая одобрена Церковью, есть. Тебе тяжело и ты хочешь меньше? Посоветуйся с собой и со священником и делай меньше. Молитвослов – это именно средняя норма. С детьми все сложнее и проще одновременно, т. к. НЕТ некоторой общепринятой и общеобязательной нормы. НЕТ и быть не может. Есть практика, которая показывает, что обычно – это 2-3-4 ребенка, но говорить, что это обязательно, нельзя.
Многодетность – это прекрасно. Но при чем тут православие?
Поверьте, я ни в коей мере не нападаю на многодетность. Я очень ценю материнство и почитаю материнский труд, как один из важнейших. Опыт жизни в многодетной семье прекрасен и наши многолюдные и многодетные встречи дают незабываемый опыт радости общения. Это все я понимаю и принимаю. Только не пойму – при чем здесь православие?
Статьи по теме:
Екатерина Безденежных «Надо ли рожать много детей?»
Матвей Берхин «Многодетность: от теории к практике»
Георгий Митрофанов «О многодетности и идеале христианской семьи»
