на наш Телеграм
Когда муж пристраивается «в хвост» впереди едущей машины, а потом с близкой дистанции обгоняет ее, я сжимаюсь. Мне страшно, я тоже вожу этот же автомобиль, и стиль езды у меня другой. Я не стала бы так близко прижиматься, не стала бы на такой скорости обгонять. Я зажмуриваюсь и инстинктивно давлю несуществующий тормоз.
— Ну что ты делаешь! — восклицаю я с упреком.
— Спокойно, ты же знаешь, что у меня все под контролем, — успокаивает меня муж.
Контроль и доверие — две чаши одних весов. Когда я все контролирую и уверена в себе, я спокойна. Когда ситуацию контролирует кто-то другой, я могу либо нервничать, либо довериться этому другому и успокоиться.
И действительно, я же знаю водительский стаж мужа, знаю, что он без эксцессов привезет меня куда нужно. Поворачиваю голову вбок, смотрю на проносящиеся мимо сосны. Я доверяю. Доверяю этому человеку, его навыкам, его компетенции. Отпускаю ситуацию, отдаю ее в его руки. Успокаиваюсь, включаю музыку, начинаю дремать или думать о чем-то своем. Мне не надо рулить. Тут есть другой рулевой, и он справляется без меня.
Когда в нас заползает тревога — такая липкая, неприятная, сковывающая мысли и чувства? Например, надо мне онлайн-трансляцию вести, и я ночь перед этим не сплю. Переживаю, как мне держаться под прицелом камеры, а смогу ли подобрать слова. Холодею перед включением, не верю в себя, в свои умения, в свой кругозор, в набор функций, которыми владею.
Не верю, не доверяю — вот ключевой момент.
Уверенность — противоположная категория тревожности, сомнениям. Если я доверяю водительским умениям мужа, то я выдыхаю и наслаждаюсь скоростью и видами за окном. Если я верю в себя, у меня все нормально с самооценкой, я спокойно включаюсь в эфир, страх не сковывает мой язык, и я в совершенстве могу применять свои знания и словарный запас.
А если ничего в ситуации не зависит от меня и даже от моего доверия управляющему процессом?
Например, взлетаем мы в самолете, болтаем с соседом, и вдруг… тряхнет так немного… И все! Ни о чем другом думать не можешь. Животный страх заползает в сердце. И главное, тут неясно, под контролем ли все и у кого. А вдруг диспетчер отвлекся? А вдруг пилот не в духе?
Или когда ребенок заболевает. Тебе врач назначает сильный антибиотик, а подруга с фармацевтическим образованием говорит: «Не вздумай его давать! Очень плохие потом последствия с желудком». Температура ползет вверх, надо что-то решать, страшно упустить время. У тебя мозг готов взорваться: ты чувствуешь, что от твоего промедления или от ошибочного лечения может случиться что-то нехорошее! Как тяжело, когда вся ответственность на мне. Как я посмотрю в глаза другим, да и себе тоже, если по моей вине состояние малыша ухудшится? Надо четко продумать, взвесить все шаги, ведь за шагом «а» будет обязательно последствие «б»! Все в моих руках, как это тяжело!
Или не все? Или даже, наоборот, ничего?
Как-то мне довелось лежать в отделении гнойной хирургии. Прескверное, надо сказать, место. Если бы не воспоминание о профессиональной принадлежности архиепископа Луки (Войно-Ясенецкого) к этой сфере, совсем было бы грустно. Правда, еще очень вдохновляли врачи. Обычные дядьки, из таких, что надо в коридорах ловить и спрашивать, заглядывая в глаза: «Доктор, а у меня улучшение или нет?» При этом — врачи от Бога. Которые дежурили сутки, а потом через ночь на следующее утро уже приходили снова. «Соскучились?» — шутила я. И которые с одинаковой внимательностью лечили и пациентов из платной палаты, и бомжей, лежащих на матрасах в коридоре (гнойные болезни — распространенное дело у бездомных).
Однажды я разговорилась со своим лечащим врачом. Я спрашивала, а можно ли моему знакомому священнику прийти в воскресенье меня причастить. Часовни тогда в этой больнице не было, и никто ее не «окормлял». И, в общем, постепенно мы вышли на тему «а верующий ли вы, доктор?»
— Ну конечно, верующий, — сказал он внезапно для меня. Внезапно — потому что никакой внешней атрибутики типа бороды или чего-то еще я за ним не замечала. — Я уже в ординатуре понял, что на самом деле от нас тут мало что зависит. Когда при одной и той же болезни делаешь одни и те же назначения, и один пациент выздоравливает, а другой умирает от гангрены. Так что вы молитесь, молитесь. И причащайтесь на здоровье. Завотделением не против.
Если я скажу Богу: «Отче Святый, отдаю в Твои руки эту ситуацию. Направь руки врачей. Направь ум и внимание диспетчера. Будь с моим ребенком на хирургическом столе, войди в его сердце миром и верой!» — я почувствую огромное облегчение. Ведь Он гораздо более компетентен, чем даже мой муж с 30-летним стажем вождения. И поэтому там, где мне страшно, я прошу опереться на Его руку. И отпускаю ситуацию.
Не все под моим контролем и далеко не все в моей власти. Но есть выбор — верить и доверять. Смотреть спокойно в сторону бегущих сосен и наслаждаться скоростью без липкой тревоги за каждый сюжет своей жизни.
