на наш Телеграм
Больше пятидесяти раз в Евангелии Христос упоминает о Царствии Небесном. Многие помнят притчи о горчичном зерне, о закваске и т. д. Сегодня мои заметки — на полях вот этого отрывка из Евангелия от Матфея:
Еще подобно Царство Небесное сокровищу, скрытому на поле, которое, найдя, человек утаил, и от радости о нем идет и продает всё, что имеет, и покупает поле то. Еще подобно Царство Небесное купцу, ищущему хороших жемчужин, который, найдя одну драгоценную жемчужину, пошел и продал всё, что имел, и купил ее. Еще подобно Царство Небесное неводу, закинутому в море и захватившему рыб всякого рода, который, когда наполнился, вытащили на берег и, сев, хорошее собрали в сосуды, а худое выбросили вон. <…> Он же сказал им: поэтому всякий книжник, наученный Царству Небесному, подобен хозяину, который выносит из сокровищницы своей новое и старое.
Мф 13:44–48, 52
Когда размышляешь об этом отрывке, то вроде бы ясно, про что первые два стиха. Что сравнится с познанной духовной радостью? Ты как будто получил весь мир и что-то еще в придачу. Тебе на этом фоне так маловажны житейские мелочи — родительское собрание в школе; выяснение, кто прав, на работе. Ты иначе, глубже всё ощущаешь. Тебе важнее становится какое-то четвертое измерение.
Мне нравится, как это ощущение описал К. С. Льюис в «Настигнут радостью»:
Я не размышлял об этом по пути и не испытывал какого-то эмоционального потрясения; эмоции вообще имеют мало отношения к самым важным событиям нашей жизни. Это было больше похоже на то, как человек после долгого сна, всё еще неподвижный в кровати, замечает, что он уже проснулся. В этой высшей точке человек равен своему поступку, он полностью осуществляет себя, не оставляя «снаружи» ни одной частицы своей души.
И вот за эту настоящую, «ненаружную» жизнь ты, да, в какой-то миг готов всё продать. Чтобы купить поле, где, возможно, снова обретешь то сокровище.
Но что же это за рыбы всякого рода, и зачем брать всё — и хорошее, и худое, чтобы потом каким-то образом ранжировать? И для чего выносить из сокровищницы и новое, и старое?
Оглядываясь на свою жизнь, понимаю, что довольно много чего прожила и пережила. За ряд поступков юности довольно долго было мучительно стыдно. Потом стало скорее странно — и не совсем ясно, как установки, которыми я тогда руководствовалась, могли сложиться в моей голове. Кто я тогда вообще была — я или не я? Или еще не я? Или сейчас я еще не я? «Я не что-либо непременное, но ток мутной реки, который непрестанно притекает и ни на минуту не стоит на месте. Чем же из этого назовешь меня? Что наиболее, по-твоему, составляет мое я? — Объясни мне сие; и смотри, чтобы теперь этот самый я, который стою перед тобою, не ушел от тебя», — люблю повторять эту цитату из трактата «О человеческой природе» свт. Григория Богослова.
Наверное, все мы хотели бы, чтобы каких-то поступков не было в нашей жизни. Чтобы вернуть время вспять и пройти этот момент иначе. Или нет? В формате подведения итогов на духовных ретритах есть такое понятие — черная и белая жемчужина. То есть предлагается вспоминать не только прекрасные светлые моменты, но и темные. Получается, темные моменты со временем тоже превращаются в жемчужины?
Помню, как однажды везла папу в МФЦ и, поскольку стаж вождения у меня тогда был небольшим, не стала заворачивать во двор, а остановилась на дороге. «Ну что же ты, — упрекнул меня папа, — не могла подъехать?» Он еле дошел до нужного входа. Я тогда еще не знала, что папа смертельно болен. Он упрекнул мягко, но я «окрысилась» — пап, ну ты чего, не можешь пару метров пройти?
Он не мог сказать, как ему тяжело. Я не стала объяснять, что мне пока сложно въезжать и парковаться во дворе. Внутри надолго — особенно сильно после папиной смерти — осталось глубокое, до слез, сожаление, что я не подъехала тогда поближе.
А сколько еще было нетактичных замечаний, вопросов и даже подколок в общении с людьми, которые оказывались больны, или их дети оказывались больны, и прочее, прочее… Как стыдно вспоминать некоторые неловкие моменты, как хочется, чтобы их не было!
Но я беру в невод эту «худую рыбу». И эти темные воспоминания тоже становятся жемчужинами: например, они помогают не осуждать других нетактичных. Не говорить, не подумав. Извиняться, если сказал. Не винить себя бесконечно, а идти дальше, отметив важное научение.
Всё ценно в нашей жизни — и хорошее, и плохое. Хотела бы я, чтобы не было болезней, предательств, разочарований? Не знаю… Нет смысла говорить в сослагательном наклонении. Есть смысл принять то, что произошло, осмыслить и превратить в жемчужину. В конце концов, и настоящий жемчуг — это всего лишь соринка, попавшая в раковину и несколько лет опутываемая перламутром.
Еще одно сравнение приходит на ум — собирание плодов. Когда наступают первые холода, мы бросаемся на дачу собрать груши: у нас есть дерево, приносящее поздние (уже в октябре) плоды. Надо собрать сразу и быстро — близятся заморозки, и в следующие выходные можно не успеть. Мы берем всё подряд: и красивые, и с червоточинкой, и большие, и маленькие. А потом садимся перебирать это богатство. И одни груши оказываются внешне гладенькими, а внутри испорченными. Другие — неказистыми на вид, но сладкими и сочными внутри. Третьи — вообще какими-то твердыми и негодными. Хотя… Может, они просто не созрели? Мы слишком рано собрали их, поторопившись? И повисев еще немного на дереве, они превратились бы в прекрасные плоды?
Мне кажется, нам жизнь дана для того, чтобы все наши рыбы, груши, жемчужины стали зрелыми. Может, и постыдный поступок, и печальные обстоятельства были для нас в каком-то смысле хорошими, но просто не дозрели. Ты в этом плохом еще не увидел драгоценного. Хорошо, если жизнь течет своим чередом и перед смертью остается период достойной старости — когда ты можешь перебрать и отделить худое от хорошего. Потому так важна, и мы молимся об этом, — не внезапная смерть. Думаю, от Бога — логичное и естественное долголетие. Постепенная подготовка к другой жизни и другой реальности. А от людей — всё, что прерывает жизнь внезапно: болезни, войны, катастрофы…
Кто просеивает наши поступки сквозь сито праведности? Строгий дедушка, сидящий на туче и готовый воздать возмездие? Да нет, мы же сами — для этого и нужна жизнь. Здесь и сейчас — уже есть Царствие Небесное, и оно начинается внутри нас: «и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть» (Лк 17:21). «То есть нельзя означить даже и мгновением приход Царствия Божия в нашу душу; отвергнул грех от сердца — и Он в сердце, и не заметишь, как и когда, и момент совершенного отвержения греха от сердца есть мгновение совершенного Его воцарения в нас, ибо Он воцаряется в нас по мере очищения от грехов» (праведный Иоанн Кронштадтский).
Преподобный Макарий Великий толкует эти евангельские строки так:
Словами же: «внутрь вас царствие» что иное означается, как не то, что небесное веселье Духа в душах достойных выражается явственно? Ибо достойные души чрез действенное общение Духа здесь еще приемлют залог и начатки того наслаждения, той радости, того духовного веселья, которых святые в царстве Христовом приобщаться будут в вечном свете.
Собственно, этими словами мы и возвращаемся к первым стихам нашего отрывка — к великой радости, ради которой внезапно (или постепенно?) продаешь всё, что имеешь, чтобы приобрести поле, на котором когда-то нашел сокровище.
