на наш Телеграм
Тема Страшного суда одна из самых сложных в православной догматике. Есть общее направление, но каждый понимает его по-своему. У кого-то суд ассоциируется с обязательным наказанием, с приговором. Другие говорят, что все будут прощены. Возможно, истина где-то посередине. Но узнаем мы это только «в свое время». В нашем прямом эфире размышлениями на тему Страшного суда поделился настоятель храма во имя Тихвинской иконы Божией Матери в с. Иваново Владимирской области, писатель, миссионер священник Александр Дьяченко.
Свидетельства о потустороннем
Раньше о частном Божием суде, который, как мы считаем, ждет нас всех после смерти, свидетельствовали в основном люди святые и подвижники веры. Их свидетельства записаны в древних монашеских сборниках. А сейчас мы опираемся и на рассказы обычных людей, тем более этих свидетельств становится все больше.
Один мой знакомый рассказывал: он ехал на велосипеде по шоссе, и его сбила машина. Бьет сзади велосипед в колесо, и он летит вперед через руль. Ну сколько он там летел? Секунду, две? Приземлился, остался жив и цел — повезло. Но за эти две секунды он увидел всю свою жизнь, как в кино — во всех подробностях. Об этом же говорят многие, пережившие клиническую смерть. Есть свидетельства о том, что кто-то сразу попадал на частный суд, где определялась его дальнейшая участь.
Для кого — 40 дней, а для кого — 40 лет
Согласно церковному преданию, частный суд происходит на сороковой день. Но это очень условно. Преподобный Леонтий Черниговский говорил: «Для кого 40 дней, а для кого — 40 лет».
Вот рассказ одного офицера, Героя России, который во время чеченской войны попал в плен. Его с боем выручали. Он был тяжело ранен, находился в состоянии клинической смерти. Рассказывает следующее: видел очередь, которая медленно движется, и кто-то, кого он не видит, дает каждому определение: в рай или в ад. Когда подошла его очередь, услышал: «А этот еще подождет». В этот момент человек и вернулся к жизни.
Получается, что душа человека еще не полностью оторвалась от тела, а определение ее дальнейшей судьбы уже происходило. Так что сроки, о которых мы говорим, очень условны. Да и вообще говорить о «том свете» сложно. Там нет времени, там наступает Вечность. А что это такое, мы даже представить себе не можем. Ведь даже о вечности мы судим в категории времени. Для нас вечность — это «навсегда». А что такое там «навсегда»?
На литургии священник прочитывает такие слова: «Поминающе убо ныне спасительную сию заповедь, и вся, яже о нас бывшая: крест, гроб, тридневное воскресение, на небеса восхождение, одесную седение, второе и славное паки пришествие». О втором пришествии упоминается как о совершившимся факте. Это парадокс, которых много в христианстве. Выходит, там все уже случилось? Святые говорили об этом намеками. А мы можем только вслушиваться в их слова.
Старое письмо
Недавно перебирал архив и нашел письмо. Пишет мне женщина, рассказывает о своих отношениях с отцом. Он был крещеным, но неверующим. Фронтовик, коммунист. И вот пришло его время умирать. Он в коме, а умереть не может. Проходит неделя, другая — никаких изменений в его состоянии. Женщина переживает, молится в церкви. А когда возвращается из церкви домой, видит бабушку на лавочке. Та говорит, что заблудилась, ей нужно попасть на железнодорожную станцию. Женщина проводила ее до станции, посадила на поезд. И в ту же ночь умер ее отец.
На сороковой день она встречает еще одного человека, которому тоже нужна помощь. Воин-афганец оказался в бедственном положении. Дело было зимой 96-го — времена лихие. Женщина пускает его переночевать. А утром он говорит: «Я так благодарен тебе, обязательно помолюсь о твоем отце».
И женщина высказывает в письме догадку: а что, если отца испытали через нее? Ведь его поколение выросло без Бога, где им было о Нем узнать? Так, может, на Страшном суде ему зачтется, что смог воспитать дочь, верующую в Бога, неравнодушную к чужой беде? Мне эта мысль очень понравилась.
А вы молитесь о нем
В нашей традиции сильна практика молитвы за усопших. Протестанты, например, полностью отказались от нее. Но Церковь никогда не занималась тем, что «просто так». Бывает, отпеваешь человека и знаешь, что он был нецерковный. Но пришли на его отпевание люди, который увидели наглядный конец земного бытия. В этот момент есть возможность с ними поговорить, попробовать достучаться. Попросить их молиться об усопшем. Призвать, вы молитесь, молитесь о нем. Будут молиться, не будут — я не знаю. Как сердце им подскажет. Это же не мы решаем. Бог хочет, чтобы человек молился о другом человеке. А если он будет о другом человеке молиться, может, и о себе задумается.
Творите добрые дела
Описание Страшного суда есть в Евангелии от Матфея. Господь делит всех на тех, кто делал, казалось бы, обычные вещи: накормил, одел, в больницу пришел, стакан воды подал — ничего сверхъестественного, героического. Им говорит, — идите ко Мне. Они возражают, мы же ничего не сделали особенного. Но Господь настаивает: «истинно говорю вам: сделав для одного из братьев Моих меньших, вы для Меня сделали» (Мф 25:40). А другим говорит: «идите от Меня, проклятые…» (Мф 25–41).
Праведники даже не замечают, что делают добрые дела. Для них это так же естественно, как дышать воздухом. В одном отечественном фильме герой совершает преступление и молит Бога о прощении. В этот момент в него попадает молния, он умирает. И сразу попадает на суд. Ему дают шанс: отправляют обратно с условием, что он начнет новую жизнь и будет творить добрые дела. Герой возвращается и какое-то время помнит про этот суд. А потом постепенно забывает. И тогда, чтобы не забыть, пишет себе на бумажке: «Творить добрые дела». Когда он уже ничего не помнит, он смотрит на эту бумажку. И на подсознательном уровне понимает: если он не будет делать дел милосердия, с него за это спросят. Добро из-под палки, конечно, несовершенно. Но это лишь начало.
Любовь как дыхание
Творение добрых дел под страхом — это нормально. Нужно же с чего-то начинать. Человека нужно побудить к тому, что ему непривычно. Это и называется страх Божий. Как говорят Святые Отцы, благодатный страх. В жизни мы его часто испытываем. Например, нам страшно бывает обидеть родителей. Я до сих пор вспоминаю, как один-единственный раз отказал матери. Она увидела у меня фотографию моей дочери, ее внучки, и попросила меня ее подарить. Но эта фотография была у меня единственной, и я отказал.
Воспоминание об этом до сих пор режет ножом по сердцу. Что это, как не проявление любви. Так же между человеком и Богом. Если ты делаешь что-то не так, у тебя начинает колоть в сердце. Потому что ты делаешь больно Тому, Кого любишь. Высшая степень любви! Но мы ее не замечаем, потому что она так же естественна, как и дыхание.
Суд начинается с Церкви
Но вы спросите: разве можно на Страшном суде ко всем предъявлять одинаковые требования? Так же, как к христианам? Невозможно. Люди живут в разных морально-этических системах. И нужен общий знаменатель, который подведет черту под всем человечеством. А чем нас можно объединить? Только милосердием. Дела милосердия станут условием спасения для всех.
А для нас, христиан, «слушающий слово мое и верующий в Пославшего меня имеет жизнь вечную и на суд не приходит но переходит от смерти в живот» (Ин 5:24). В то же время апостол Петр говорит, что суд начинается с Церкви. И критерий спасения для Церкви один — истинно ли ты идешь за Христом? Его ли ты?
А какой может быть суд для того, кто вошел в Царствие Небесное еще здесь, на земле? Если «ты — Его», тебе подскажут, тебя научат. Но у тебя должно быть искреннее стремление быть причастным Богу.
Огород круглый год
Мы не знаем, кто мы такие и зачем сюда пришли. Мы не выбирали родителей и время, когда нам родиться. Мы просто родились и живем эту жизнь, и мы не решаем, когда отсюда уйдем. У меня есть рассказик «Огород круглый год». Там, когда огурчик подрастает, его забирают. Так и нас каждого заберут в свое время.
В фильме «Сибириада» есть такой эпизод. Первый секретарь обкома встречает персонажа, которого зовут Вечный Дед. Зовут его так, потому что он живет очень давно и не умирает. «Ты все еще живой, ты все еще не умер?» — говорит секретарь обкома. А дед отвечает: «Так умирают не от старости, а от спелости». Не тебе решать, когда ты «созрел», когда тебя забирать.
«Как бы чего не вышло»
Часто можно слышать про такое понятие, как «суд совести». Некоторые его подают как вершину человеческого самоопределения. Но ведь совесть — тоже часть поврежденной человеческой природы. Иной раз удивляешься поступку человека, который в церковь не ходит, в Бога не верит, а поступает хорошо, по-христиански. Значит, так его воспитали. Родители, бабушки, дедушки что-то хорошее в него вложили. То, что мы называем совестью. Но эту вложенную совесть очень легко потерять. Один компромисс, второй. И вот уже человек свободно переступает через то, о чем раньше не смел бы и думать.
Бывает, на исповедь приходят психически нездоровые люди. И ты не позволяешь себе задать какой-то вопрос, который может вызвать у человека рефлексию. Лишнее обдумывание может его разрушить. Поэтому очень осторожно, по верхушечкам спрашиваешь: «А что ты сам в себе видишь?»
Если «суд совести» становится болезненным, вводит в состояние уныния и депрессии, — это греховное состояние, неправильное. Поэтому я не стал бы полагаться на него, если бы решал, правильно ли я поступил или нет. Или как мне поступить в будущем. Люди часто ошибаются. Они принимают за голос совести какие-то условные опасения — «как бы чего не вышло». Перестраховываются. Даже на исповеди, бывает, на себя наговаривают. Полагают, что в них заговорила совесть. Приходится объяснять, что то, что они порой принимают за грех, — грехом не является.
Или туда, или сюда
У нас в храме была одна пожилая прихожанка — она раньше жила в Узбекистане, собирала хлопок. У нее сохранился целый чемодан благодарственных грамот за ударный труд. Активная такая была старушка. В храме помогала — убирала. И прихожане, вернее захожане, когда хотели что-то узнать, шли ней. Не к священнику, а к ней.
Бывало, у нее спрашивали: а что такое соборование? Она говорила, соборование — это не просто так. И показывала пальцем вверх или вниз. Это — или туда, или сюда. Я, конечно, смеялся. Однажды рассказал об этом владыке Евлогию (Смирнову) — митрополиту Владимирскому и Суздальскому. Думал, он улыбнется. Мудрый был человек, даже премудрый. И он говорит: «А ведь она права. Человеческая жизнь в итоге — или туда, или сюда».
За что меня спасать?
Только в посмертии наступит полное знание, что мы сделали, чего не сделали. И понимание, куда нам, — «туда или сюда». И муки даже не за то, что сделали, а за то, что могли, а не сделали.
Знаете, как мучаются старики за то, что уже нельзя изменить, переделать? Я как-то готовил одного человека, бывшего шахтера, к окончанию жизни. И он сказал: «Я прожил такую большую жизнь. А сейчас смотрю на нее, будто в руки мне насыпали песок. И весь песок прошел сквозь пальцы. Не осталось ничего, за что нужно было бы меня спасать».
У мужчин с Богом более сложные отношения, чем у женщин. Женщина чаще думает и воспринимает сердцем. А мужчина сам должен дойти до всего, повернуться к Богу своим умом. Когда я прихожу к мужчине принять его последнюю исповедь, то всегда спрашиваю: «Что ты такое сделал в своей жизни, что я, священник, к тебе пришел? Ты в сознании, и мы с тобой можем говорить. Я тебе исповедую и буду тебя причащать. Что ты такого сделал? Чем угодил Господу?»
Часто люди говорят: «Не помню, ничего, кажется, не было». А потом оказывается, что скромный водитель служебного автобуса зимой никогда не проезжал мимо остановки с замерзающими людьми. Сажал к себе в автобус и не требовал платы за проезд. А другой человек спас девчонку. Она шла с собачкой через ледок и провалилась. Спас и девчонку, и собачонку. Я спрашиваю — и что, как она сейчас? Да хорошо, говорит, уже двое детей у нее. Дела милосердия — через них Господь обращает на нас внимание.
Не справедливый, но милосердный
Весь суд Отец отдал Сыну. Потому что Он, став человеком, Сам прошел земной путь. Ведь Христос вышел на проповедь только в 30 лет, а до того жил обычной жизнью. Он знал, что такое любить, ненавидеть, плакать, терять. Он узнал, что такое боль, предательство, неблагодарность и, наконец, смерть. В тоже время Он — первосвященник, Которому не нужно приносить за Себя жертву об очищение от греха. Он знает человека. И суд Его не столько справедливый, сколько милосердный.
В мирском судопроизводстве суд выносит человеку приговор в соответствии с Уголовным кодексом. Но там же человеку дается право написать просьбу о его пересмотре — подать кассационную жалобу. В моем понимании Страшный суд и есть эта последняя возможность услышать просьбу о пересмотре вынесенного тебе конечного приговора. А дальше — Вечность.
Священник Александр Дьяченко — настоятель храма во имя Тихвинской иконы Божией Матери в с. Иваново Владимирской области, писатель, миссионер. Автор книг «Плачущий ангел», «В круге света», «Схолии». «Дневник Великого поста», «Искусство маленьких шагов» и других.
