Меня окрестили года в полтора где-то в деревне, я об этом ничего не помню. В конце 70-х бабушка пару раз тайком водила меня в какой-то храм, но я совершенно не знаю в какой, не успела спросить, пока она была жива. А в сознательном возрасте я пришла в Церковь лет в 20 — благодаря ближайшей подруге.

Сначала это были евангельские встречи в разных домах, параллельно я, скажем так, захаживала в только что отданный Церкви храм в центре Москвы, который в советское время был занят под какое-то производство. Ходила там в молодежную катехизационную группу, ездила в паломничества, переживала радость неофитства, причиняя родным и близким неудобства своим ревностным переворотом и постоянной укоризной в глазах, что правила не читают, к исповеди не ходят и так далее. Я рано вышла замуж, муж-студент не разделял моей радости и стремления к новой жизни, да и вообще отношения через 5 лет брака у нас были чудовищные, оба хороши. Хочу сказать, что к тому моменту не было у меня никакой еще Встречи, я только жадно внимала рассказам и свидетельствам тех, у кого это уже произошло. Не могу сказать, что я просила об этом, но всегда держала в голове – нет, еще “не оно”.

У нас тогда была трехлетняя дочка, жили тесно вместе с моими родителями. И вот в один прекрасный момент я понимаю, что беременна, и также понимаю, что вот сейчас, на 4-м курсе МГУ, мне ну совершенно некуда рожать. Спросила мужа, он сказал, что ему всё равно. Очень боялась сказать родителям, особенно маме, которая была тяжело больна. Почему-то на исповеди никак не получалось завести об этом разговор, я перестала причащаться, просто приходила и тупо сидела во время службы, потом и вовсе перестала приходить. Тем временем родители все-таки догадались, в чем дело, мама плакала и кричала, записала меня на мини-аборт. Я поехала в эту клинику, как овца на заклание.

Просидела какое-то время в приемной, развернулась и приехала домой, вдруг твердо и окончательно решив про себя – рожаю, точка, будь что будет. Совершенно не понимала, что именно стало триггером для этого решения. Дома ждала заплаканная мама (мобильников не было, дело в середине 90-х), просила прощения и говорила, что страшно пожалела, отправив меня, ну и хорошо, сказала она, ну и вырастим, и ничего. Папа молча поддерживал, муж отсутствовал. Приняв решение, я вернулась в храм, покаялась в попытке пойти на ужасное. Стала мысленно готовиться к родам, живот тяжелел, грудь болела. Примерно на пятом по моим понятиям месяце я наконец отправилась в женскую консультацию встать на учет. Доктор меня посмотрел, еще раз переспросил про даты, потер переносицу и сказал – знаете что, а вы, дорогая, совершенно не беременны. Бывает вот такое. Очень, наверное, ребеночка хотели?..

Я вышла (был вечер) в морозный город, очень холодно было, и сказочно мерцало яркое от фонарей небо, сверкал и хрупал разноцветный снег. Красиво – сил нет. Я подняла голову к небу – и тут вдруг разом почувствовала не столько физически, сколько каким-то двадцать третьим чувством теплый обволакивающий поток ПОНИМАНИЯ – эта несуществующая на деле беременность оказалась таковой потому, что я тогда приняла решение в пользу жизни, а не смерти. Это не были слова, я не искала никакого объяснения происходящему в тот момент, я просто вдруг ощутила всё разом – и смысл, и причинно-следственную связь, и бесконечную любовь Его к себе. Вот это была моя первая встреча с Богом. 

Вторая произошла парой лет позже, на могиле моей мамы, похороненной в Иерусалиме. Мы увезли ее в Израиль, пытаясь спасти от рака, но было поздно. На той площадке было всего две могилы тогда, мамин белый камень – третий. Я не успела прилететь на ее похороны, не было билетов, а в Израиле хоронят до захода солнца. Поэтому три дня спустя стояла на этом холме Гиват Шауль, осиротевшая, пустая и звонкая под ярким белым солнцем возле крошечного кипариса, посаженного у маминой могилы. И ровно так же, внезапно, не потому что я чего-то ждала или просила, я вдруг ОЩУТИЛА всем своим существом, КАК ЖЕ сейчас маме хорошо и спокойно, как ушла вся ее чудовищная боль, которой она мучалась много лет – и физическая, и душевная. Мне было послано это ощущение, которого больше я никогда не испытывала – абсолютного спокойствия и, не побоюсь этого слова, настоящей благодати. Я не “увидела”, но у меня нет никаких сомнений в том, что это тоже была Встреча.

Наталия Ким