на наш Телеграм
Апостолы не всегда понимали Христа? Да, конечно. Этому есть немало подтверждений, исходящих от Самого Учителя — как и при Его жизни, так и после Воскресения (Лк 24:25). Это неудивительно: получившие Святого Духа апостолы сталкивались с затруднениями в исследовании слов Христа в той же мере, в какой сталкиваются с этим современные носители Духа, получившие Его по преемству апостольского рукоположения. Важно понимать это, чтобы достойно отвечать библейской критике, которая, оспаривая известные мейнстримные толкования, считает, что оспаривает сам Текст.
Мы приведем лишь несколько примеров роковых ошибок апостолов, которые — несмотря на неодобрение Иисуса — вошли в традицию толкования Писания.
Странная реакция Христа на вероисповедание Петра (Мк 8:29–30)
На вопрос Иисуса «за кого вы почитаете Меня?» Симон Петр ответил: «Ты Мессия». Именно так, лаконично и просто (без добавленных в Мф 16:16 «Сын Бога Живого»). И, согласно Марку, это вызвало довольно странную реакцию самого Иисуса: Он запрещает Петру и прочим слушателям говорить о Нем как о Мессии другим людям.
При этом данный запрет не имеет временных ограничений (в отличие, к примеру, от запрета рассказывать о видении Преображения — тут запрет действовал только до Воскресения Иисуса, согласно Мк 9:9). Это удивительно, тем более что речь идет о событиях во время последнего Пути Иисуса в Иерусалим — на Пасху Своих страданий. Именно в это время Он послал сначала учеников впереди Себя с проповедью (Мк 6:7–13) о Грядущем Царстве (ср. Мк 1:15 и 11:9–10). И во время Пути в Иерусалим шло «собирание овец Израиля» в это самое Царство. Но если есть Царство, то кто же Царь-Мессия? Разве не Сам Иисус? Очевидно! Но тогда почему Он запрещает им говорить о Нем как о Мессии?
Наверное, ответ на этот вопрос следует искать в мейнстримных мессианских чаяниях народа и богословов иудейской религии того времени. Они видели в Мессии могущественного политического лидера (наподобие Иуды Маккавея и его братьев — Ионафана и Симона), а в Царстве Бога — только восстановленный Израиль. С точки зрения самого Иисуса понятие, вкладываемое в слово «Мессия» большинством Его современников, было неверным, а потому Ему, очевидно, не понравилось, что Петр назвал Его этим словом. Поэтому запрет Иисуса можно понять и так: «Петр, ты сказал глупость, которая может повлечь за собой еще и необратимые последствия для всей общины, поэтому больше никому этого не говори».
Но сразу после этого эпизода, громко названного экзегетами «вероисповедание Петра», Иисус начинает «учить их, что Сыну Человеческому много должно пострадать, быть отвергнутому старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убитым, и в третий день воскреснуть» (Мк 8:31). Тут мы снова встречаемся со все тем же непонимание Петра, который двумя стихами выше назвал Иисуса Мессией: «Петр, отозвав Его, начал прекословить Ему. Он же, обратившись и взглянув на учеников Своих, воспретил Петру, сказав: отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мк 8:32–33).
Вот как! «Вероисповедание Петра», вдохновившее последнего и сейчас перечить Иисусу, становится соблазном (!) для Самого Иисуса. Назвав Иисуса Мессией, Петр, сам того не понимая, искушал Его выглядеть как тот самый «мейнстримный Мессия иудейского богословия».
Эти два эпизода составляют один сюжет, который целостно отражает картину исторического события. Но в Мф 16:15–20 этот сюжет был сильно отредактирован и дополнен (как раз в первом эпизоде) в призме мессианского богословия общины, уже пережившей опыт Пасхи. Здесь Иисус — «Мессия, Сын Бога Живого». А потому такое исповедание веры в Иисуса уже является Откровением Отца, за которое Петр первым получает «власть ключей» и честь.
Однако запрет Иисуса говорить другим о Его мессианстве и второй эпизод (пререкание с Петром) выдает редакторскую работу с Текстом. Если Петр «уже тогда» исповедовал в Иисусе не обычного мейнстримного Мессию-политика, а Мессию-Сына, то почему остается в силе запрет на распространение этой веры в народе? Это при том, что «Само-центризм» в проповеди Иисуса присутствовал и прежде, и после этого сюжета: «Кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее. Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда придет в славе Отца Своего со святыми Ангелами» (Мк 8:35–38. Ср. с Мк 2:5; 9:42).
Так почему же Он, настаивавший на вере в Него, запрещает верить в Него как в Мессию-Сына? Не потому ли, что такое богословское понимание личности Иисуса было делом далекого будущего, когда в общине свидетелей Воскресения будет осуществлен богословский синтез концепций «Предвечного Сына Человеческого» из энохической богословской школы и «Мессии» иудейских чаяний?
Но при этом уточним, что в данном случае речь идет не о переосмыслении Самого Иисуса, не о «редактировании» Его истории, а лишь о богословских концепциях описания этого исторического события. Иными словами, богословская мысль вращалась вокруг слов, пригодных для описания, но не придумывала само событие.
Ошибся ли Иисус, обещая «вскоре» Второе Пришествие? (Мф 10:23)
Иисус посылает учеников с проповедью, упреждая их миссию напутственной речью (у Мф это компиляция разных высказываний, дополненных наставлениями будущим ученикам во время гонения, а исторически реалистично звучит рассказ о послании Двенадцати в Мк 6:7–13). И как бы «между делом» замечает, что они не успеют обойти всю округу, как Он уже «придет». И между богословами идет спор по сей день: о каком «пришествии» идет речь? О Втором? — Так думают многие, и, видимо, так думали и сами апостолы. И это дает повод критикам религии громко кричать: «А, видите, ваш Иисус сильно ошибся — не пришел Он Судить мир еще при жизни апостолов».
Однако и лаконичная форма, и контекст говорит скорее о Его Пришествии в качестве «признанного» Мессии, а не в качестве Судии (о Своем Пришествии в качестве Судии Он говорит совершенно в других образах). Сюда же относятся и слова, сказанные Иисусом Своим ученикам за несколько дней до Преображения: «Есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе» (Мк 9:1). По форме фразы видно, что она не относится к Второму Пришествию, которое увидят не «некоторые», а вообще все люди, все человечество. Преображение стало откровением силы и славы Царства Божьего для избранных («некоторых») учеников Иисуса.
Очевидно, что обе эти фразы следует толковать не эсхатологически, а теофанически: Иисус обещает ученикам, что они увидят подтверждение тому, что трудятся не напрасно. «Словесная картина, описывающая пришествие Сына Человеческого в Мф 10:23, ассоциируется с языком Дан 7:13–14, где рассказывается, как Он пришел к Богу получить от него власть. Здесь не идет речь о Его пришествии на землю, тем более о втором пришествии Иисуса. Это провозвестие воцарения Сына Человеческого в силе (которое мы уже найдем исполнившимся через воскресение, Мф 28:18). Миссия учеников по отношению к Израилю не будет завершена до этого» (Новый Библейский Комментарий, Оксфорд). Речь идет о Его пришествии по Воскресении. Не эти ли слова Мф были более поэтично раскрыты Иоанном? «Не оставлю вас сиротами; приду к вам. Еще немного, и мир уже не увидит Меня; а вы увидите Меня, ибо Я живу, и вы будете жить» (Ин 14:18–19). Но, видимо, ученики не поняли, что речь идет о необычном образе «прихода», и стали толковать его как обычное возвращение с целью воцарения в Иерусалиме как царя Израиля (Лк 1:32–33; Деян 1:6).
Умрет или нет «этот ученик»? (Ин 21:20–23)
Это, наверное, самый яркий случай непонимания апостолами слов Иисуса, причем этот случай оставил жирный след в Предании Церкви. Иисус, троекратным вопрошанием Петра «любишь ли ты Меня», как бы перечеркивает троекратное отречение ученика во дворе у первосвященника (Ин 18:15–28) и повелевает восстановленному в достоинстве апостолу следовать за Ним, предсказывая ему мученическую кончину. Обернувшись, увидев Иоанна, Петр спрашивает: «А этот что?» Иисус вежливо советует Петру не совать свой нос в чужую судьбу: «А если и Я желаю оставить Его, покуда приду, какое тебе до этого дело? Ты следуй за Мной». Здесь — сослагательное наклонение, а не изъявительное. Иисус велит Петру не заглядывать в будущее другого ученика, а следовать своему Пути. «Не твое дело знать, что Я определил в отношении этого ученика — ты следуй, как тебе сказано».
Но разве люди останутся людьми, если перестанут фантазировать и додумывать? Именно о судьбе этого таинственного ученика и насочиняли христиане фолианты апокрифов! До сих пор с амвонов звучат рассказы о том, что Иоанна Богослова «живьем зарыли» в могилу, т. к. н не мог сам умереть. При этом могил Иоанна насчитывают аж три: в Эфесе, на Патмосе и еще где-то в Палестине. Настолько хочется сказочникам «доказать, что Христос не соврал». Но Христос и так не соврал, поскольку «тот самый ученик» четко и ясно написал: «Не сказал Иисус, что этот ученик не умрет». И тем самым сразу осудил пронесшийся слух о его гипотетическом бессмертии.
Христос и апостольский «макет будущего» Деян 1:6–7
Даже став свидетелями необычайной Тайны и беседуя с Воскресшим, апостолы все равно оставались иудеями с их национальными чаяниями, которые, в свою очередь, имели многовековое богословское оформление. Поэтому и у Прославленного Господа они спрашивают о, как нам кажется, совсем земных вопросах, но которые в их сознании имеют богословский смысл: «Не в это ли время, Господи, восстанавливаешь Ты царство Израилю?» Потому что Царство Бога в их сознании было неразрывно связано с Царством Израиля.
Иисус, видимо, понимая бесполезность объяснений на эту тему, понуждает апостолов переключиться от бесплодных умствований к практическим делам — к проповеди Слова: «Не ваше дело знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти, но вы примете силу, когда сойдет на вас Дух Святой; и будете Мне свидетелями …даже до края земли» (Деян 1:7–8).
Иисус удерживает учеников от попыток «построить макет будущего». Они должны быть свидетелями в настоящем моменте времени.
Но слова Иисуса остались неуслышанными и апостолами, и их преемниками. И в том же I в. некий тайнозритель Иоанн с острова Патмос (Откр 1:9) изложил свою версию апокалиптического завершения истории. И люди с бóльшим интересом ломают мозги над этим текстом, упражняясь в фантазиях, нежели исполняют повеление Иисуса — быть свидетелями Его Воскресения, свидетельствовать о Нем силой Духа Святого.
Апокалиптическая идея тысячелетнего царства Христа (Откр 20) породила такое явление, как хилиазм — учение о физическом воцарении Мессии в этом мире на 1000 лет. Сегодня в официальном католицизме и в православии это учение считается ересью, но ему следовали все асийские раннехристианские отцы — Папий, Поликарп, Ириней Лионский, а также Иустин Философ. И это не могло быть их личной ошибкой, потому как эти люди черпали свои идеи в апостольской среде, а некоторые из них и прямо имели общение с апостолами.
Очевидно, что хилиазм присутствовал в картине мира апостолов, но это была ошибочная картина мира.
Бог — это не схемы, а жизнь
Наверное, прочитавший эти строки задастся вопросом: а как же тогда нам веровать, и кому, если даже апостолы не безошибочны, и Сам Христос во время Своей земной жизни ошибался?
«Психология апостолов, людей избранных, потенциально духовно одаренных для чрезвычайного служения Божественному откровению, тем не менее остается психологией естественной, ограниченной в знании даже вещей Божественных» (Карташев. «Ветхозаветная библейская критика»).
Апостол Павел нас четко и ясно предупредил: «Мы движимы верою, а не знанием от виденного» (2 Кор 5:7). «Мы» это и сами апостолы, а не только адресаты их посланий. А вера — это, прежде всего, доверие перед лицом Неизвестности, а не «обладание гарантиями». Путь верующего заключает в себе путь послушания Слову, а многие христиане ведут себя так, словно загнали Бога на допрос: «покажи, что было, да расскажи, что будет». Но Бог — это жизнь, а не мертвая схема, а к Жизни такие вопросы неприменимы: Она — Живой, свободно струящийся поток, а не набор готовых схем.
Но живо довериться Богу — это труд, это подвиг. А какой подвиг в том, чтобы читать разные концепции антропогенеза и глотать сказки про НЛО, пришествие человека с других галактик и т. п.? Глобальный самообман, заполняющий пустоту духовной жизни.
Любому, кто внимательно читал Евангелие, не могло не броситься в глаза то, что Христос не преподает уроки бесплодной метафизики и не отвечает на бессмысленнее вопросы «какое тело у ангелов» и «как относиться к полетам в космос». Иисус — живой Путь к Отцу.
Но ни Он от нас не требует безошибочности, ни Сам не требует от Отца «все точно рассказать Ему». Напротив, Он веровал Отцу, а не требовал у Него отчета.
Вот фраза в паулиническом послании, которая имеет принципиальное значение: «И мы, имея вокруг себя такое облако свидетелей, свергнем с себя всякое бремя и запинающий нас грех и с терпением будем проходить предлежащее нам поприще, взирая на начальника и основоположника нашей веры Иисуса, Который, вместо предлежавшей Ему радости, претерпел крест, пренебрегши посрамление, и воссел одесную престола Божия» (Евр 12:1–2).
Смотрите, по логике вещей, по справедливости и правде Он должен был получить почести, но вопреки всему парадоксальным образом Ему выпал Крест. Выйти из тупика «логики справедливости» и «знания правды» можно было только путем веры: Иисус, понимая всю нелепость и нелогичность происходящего с Ним, доверяет Себя в руки Отца, и только благодаря этому становится основоположником Веры нашей, сидящим у десницы Отца. Он не учит нас разгадывать загадки, проектировать будущее или делать вид, что мы можем заглянуть в прошлое. Он учит нас следовать Путем Жизни. И только если мы это понимаем, мы — Его ученики.
