на наш Телеграм
Время сегодня непростое. Обстановка нервная. Эпидемии, локдауны, QR-коды, инфляция, неуверенность в завтрашнем дне. И вообще, нас сначала зазомбировали, потом вакцинировали и чипировали. А скоро переселят в метавселенную. Короче, все плохо. И как при такой жизни оставаться спокойным и не осуждать никого? Этот вопрос я и задала священнику Борису Ершову, настоятелю храма во имя Святых Царственных Страстотерпцев в поселке Раздолье Ленинградской области.
— Конкретный пример. Передо мной сегодня намеренно резко затормозил джип. Я тоже затормозила. Аварийная ситуация. Джип усвистал. А я еще долго возмущалась и не могла успокоиться. Каждый день что-то подобное случается со всеми нами. Как быть?
— Вы с конкретного примера начали, а я хочу издалека подступиться. Осуждение многогранно. Это понятие затрагивает важнейшие вопросы, без решения которых наше спасение невозможно. Поэтому, начнем с самого начала, с сотворения мира.
В Шестодневе мы читаем, сам Бог называет твердь небом, день — днем, тьму — ночью, сушу — землею, собрание вод — морями. Так вот, это все человеку не принадлежит. Ему это неподвластно и не подлежит его познанию. Это лишь дар Божий.
Твердь отделяет землю от воды, ангельский мир отделяется от мира материального. Создана первая граница, которая подобно мембране разделяет два мира. Это не об астрономии, агрономии или физике, это о сути жизни.
В определенные моменты мембрана может пропускать туда и обратно. В Рождество Христово, например, в Крещение Господне и ряд других событий. Но эта граница человеку также неподвластна.
На страже наших границ
И сама человеческая жизнь может существовать тоже только в границах. Их мы должны благоговейно блюсти и никому не позволять их преступать. На защите наших границ жизни как раз стоит раздражительная сила нашей души. Это данность. Поэтому мы можем гневаться, можем раздражаться, переживать, возмущаться. И это нормально.
Преподобный Иоанн Лествичник говорил так: «Я видел людей, которые, воспламенившись неистовым гневом, извергли давнее памятозлобие. И видел тех, которые проявляли долготерпение, но безрассудное. И под покровом молчания скрывали памятозлобие. И я счел их окаяннейшими неистовых». Вот такие сильные слова.
Гнев относится к не укоризненным страстям, первозданным. Мы в этом родились. Если бы Адам и Ева этой силы души, этой возможностью воспользовались, все получилось бы по-другому. Ну получилось так, как получилось.
Когда перед тобой тормозит машина, ты оказываешься в опасности. Раздражительная сила души сохраняет от гибели, всеми известными механизмами заставляет нас работать. Если мы не допустим этот гнев в себе, будем окаяннейшими. А вот погудеть обидчику, может, и слова какие сказать в запале, это нормально. Гнев в данной ситуации надо выпустить, разрешить себе эту эмоцию. Но быть экологичным.
Надо воспламениться, чтобы извергнуть яд
Очень важно выпустить из себя яд памятозлобия. Господь дал мне эти обстоятельства, чтобы я весь яд из себя изверг. До этого я долго его накапливал, притворяясь хорошим. Но вдруг из-за кого-то у меня появились такие нетерпимые чувства. Но Бог накопил во мне достаточно сил и опыта, чтобы я из себя вытащил эту занозу. Вот такое полезное свойство гнева и осуждения.
Как в народе у нас было? Гнев выпускался в труде. Физический труд очень хорошо вентилирует от всех застрявших эмоций. Кулачные бои, купание в проруби — все этому способствовало. Человек освобождался от того, что в нем накопилось.
А сейчас жизнь другая. Приходится всякие техники изобретать, чтоб не застревать в ненависти и осуждении.
В вашем случае можно сделать так: вечером в спокойной обстановке еще раз просканировать себя. Войти в тот момент, увидеть стоп-сигналы, которые к тебе приближаются. Представить неминуемое столкновение. Все это прочувствовать. Если не отпустило, побить подушку.
— Ну хорошо: водитель, дорога — это все бытовые моменты. А как же быть с серьезными преступлениями? С насильниками, убийцами?
— Это немного другой вопрос. Он касается теодицеи. Почему Бог попускает зло здесь в этом мире? Да, зло мы называем злом и чувствуем гнев. Но эта первозданная гневательная и раздражительная часть души действует в нас искаженно.
Совершая злодеяния, люди идут против Бога. Хотя мы не знаем, каков будет суд. Апостол Павел говорит: «Для меня очень мало значит быть судимым вами или человеческим судом. Но я и сам себя не сужу. Ибо я ничего за собой не знаю, но не этим я оправдан, Судящий же меня есть Господь» (1 Кор 4:3–4).
Потому нужно дождаться суда, когда откроется помышление сердец. И тогда каждому будет похвала от Бога. Мы в себе много чего не видим. И что же я могу сказать о другом человеке, даже если его преступления очевидны, если своего не вижу? Это коррелирует со словами Иисуса: «Что же ты смотришь на соринку в глазу своего брата, а в собственном бревна не замечаешь?» (Мф 7:3).
И я не сужу себя. Потому что судья мне Бог. И не сужу другого. Ему тоже только Бог судья. Я не дорос даже до того, чтобы в себе увидеть глубину. Поэтому отдаю себя в руки Бога. И уж тем более отдаю в Его руки других людей, в том числе и злодеев.
Кстати, первым в Рай вошел разбойник. Хотя его осудили на крест за дело. Кажется, что здесь Бог несправедлив. Нет, конечно, не несправедлив. «Не мстите за себя, возлюбленные, — говорит апостол Павел, — но дайте место гневу [Божию]. Ибо написано: Мне отмщение, Я воздам, говорит Господь» (Рим 12:19).
Но при этом все воздаяния, все последствия грехопадения, все преступления направляют преступника к покаянию. И в конце концов может оказаться, что таким людям гораздо легче спастись, чем нам.
— До осуждения мы обсуждаем. В этом вроде бы нет греха. Мы просто называем, что нам не нравится. Где та грань, за которой начинается грех?
— Помню, с детства мои тети, мама, еще какие-то православные женщины размышляли на эту тему. «Лучше вообще ничего не говорить, это пойдет в осуждение», — говорили они. Сложно эту грань нащупать.
Для этого нужно быть в ресурсе, быть осознанными. Замечать момент, когда мысль понеслась, тебя захватило, и ты не можешь разумно относиться к произошедшему. Замечать, когда тебе становится приятненько так послушать: а как же человек там еще накосячил?
Вот это приятное чувство сигнализирует, что осуждение началось. Ты вроде переживаешь, что твой враг попал в сложную ситуацию, даже жалеешь его. Ведь ты же человек. Но потом тебе хочется узнать больше, подробности посмаковать. И ты копаешься в этом с удовольствием, внутренним желанием получить порцию боли того человека. Здесь уже можно останавливаться и идти каяться.
Алгоритм действий, когда осуждение уже произошло
Господь говорит: «Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф 18:15–17).
Видите, сколько условий. Надо свидетелей собрать, церкви рассказать. И этот рассказ должен содержать факты, а не домыслы или личное мнение. Представьте камеру видеонаблюдения, которая снимает ситуацию с двух сторон. Это сложно. Ведь меня обидели, у меня царапает, возмущенный разум кипит.
Вот камера с твоей стороны, какая картинка? Кто рядом? Что происходит? Посмотри безоценочно, без любого суждения. Какие чувства у тебя возникали? Назови хотя бы три чувства. Теперь камера с другой стороны. Посмотри с точки зрения другого человека. Что он видит? Что он чувствует? Войди в состояние другого человека.
А чувства у нас от потребностей. Все нуждаются в чем-то. Все мы недолюблены, все нуждаемся в безопасности, в самоутверждении. Любой из нас ранен. У каждого своя боль. Человек по-другому поступить не может в данный момент. А принудить его мы тоже не можем. Христианство нетерпимо к принуждению. Мы никого не принуждаем идти на крест. А человеку просто больно и, быть может, невыносимо поступить иначе! Возможно, человек сейчас не готов принимать себя таким, каков он есть. И ему больно поступить иначе.
Смоделируем чувства водителя джипа. Почему он так поступил? Заниженная самооценка — это кровоточащая рана. У тебя большой джип, но ты никто. То есть ты себя периодически чувствуешь никем. И чтобы эта рана не болела, чтобы ее немножко обезболить, детские травмы приглушить, он поступает так. Для него это этап духовной жизни. И для вас тоже. Способ роста для обоих.
С плохими мальчиками не разговаривают
Мы осуждаем других только в том, в чем сами виновны, но не принимаем это в себе. Не хотим видеть, отрезаем от себя. Отказываем себе быть таким, какие мы есть.
Нас так воспитали. Не было безусловной любви. Если ты делаешь так, мы тебя любим. Если не делаешь, не любим. С плохими мальчиками не разговаривают. Ребенок часто действует не от себя, а чтобы остаться в безопасности рядом с родителями. Ему приходится подстраиваться. И это условное принятие или непринятие оказывает влияние на его самооценку.
Я заглушаю в себе темную часть. Но спастись могу только цельным!
Став взрослыми, мы подсознательно поступаем также и с Богом. Делаю что-то хорошее — значит, я хороший, и Он будет меня любить. Если не делаю по каким-то причинам, то сам себя обвиняю и осуждаю. Тогда возникает следующая вещь: часть меня, которая связана с недостатком, моя темная часть отрицается. Мы говорим ей: «Тебя нет».
Ложь этого пути ярче всего проявляется как раз в осуждении. Вроде бы я хороший, Господь меня любит, другие люди хвалят. Но появляется какой-то негодяй перед моим взором — и делает то, от чего у меня взрыв внутри. Это кричит часть меня, которую я не принял. Она кричит о том, чтобы ее исцелили.
Вот пример. Человек пьет, плохо относится к своим детям. Я это вижу и внутренне возмущаюсь. Ведь я не пью! Но, возможно иногда скрываю свое плохое настроение на родных. И я соглашаюсь. Да, есть у меня такое… не умею я любить своих домашних.
А возможно, я хотел бы напиться, но не могу себе позволить. Не разрешаю себе это настолько, что даже не осознаю. Если признаться себя в потаенных желаниях, сразу тело благодарно реагирует и в голове проясняется. Моя темная сторона перестает плакать. Неплохо с ней напрямую поговорить, пожалеть. Сказать: моя хорошая, чего-то тебе не хватает. Давай лучше не будем напиваться, а какой-нибудь фильм интересный посмотрим.
Наша чувственная природа нуждается во впечатлениях. Наши глаза нуждаются в свете и в цвете. Душа — в событиях, которые мы, может быть, себе не разрешаем. Надо поразмышлять, чего я себя лишаю. Ведь новый опыт мне нужен для развития. Поразмышлять и позволить себе это.
Наши недостатки — это перевернутые добродетели
Наша темная сторона хочет стать светлой. Преобразить и трансформировать ее можно только любовью и принятием. Да, я самый грешный, а значит, самый любимый. Потому что другого человека, такого как я, нет. Я единственный в своем роде, неповторимый. Человеческое достоинство зиждется на моей неповторимости. Я образ Божий.
И осуждая кого-то, мы не принимаем того, что мы самые грешные. Тем самым отрицаем в себе образ Божий. А образ Божий, наша уникальность, может существовать только в условиях нашей смертности и испорченности нашей природы. В условиях невозможности делать то, что мы хотим. «Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю» (Рим 7:19).
Нельзя вариться в своей злобе. Осуждение можно и нужно превратить в добродетель. Я могу помочь тому, кого осуждаю. Но только в состоянии покоя. Когда мирен дух во мне. Я включаю видеокамеры, анализирую, молюсь, прошу Матерь Божию, успокаиваюсь, и тогда могу гомеопатическими дозами воздействовать: может быть, что-то скажу, посею семечко, и отойду. Это творческий процесс
Помог человеку — значит помог и себе. Господь мне напомнил, что у меня у самого рана болит. Почему меня это так взволновало? Да потому что я не лучше. Осознал, покаялся — и легко сразу.
Будьте как дети. Дети — они цельные
Господь говорит нам: «Будьте как дети» (Мф 18:3), «ибо таковых есть Царствие Божие» (Мк 10:14).
Дети поругались, а потом как ни в чем не бывало со своими обидчиками играют. Как будто ничего не произошло. Вот этому нам бы научиться.
Младенец лежит в колыбельке. Смотрит и удивляется, какой интересный мир вокруг. Лучик ползет по стене, какие-то закорючки на обоях, погремушки разноцветные. У него есть мама, она его любит. И ему больше ничего не надо.
А чьи эти погремушки, чей это дом, младенцу неважно. Мама удовлетворяет все его потребности в безусловной любви и безопасности. Здесь и сейчас. Он живет, играет, изучает, удивляется, пробует мир на зубок.
Так и у нас есть все, что нам нужно в данный момент. У нас есть Божья забота. Мы тоже можем себя реализовать здесь и сейчас, делать то, что нам интересно. И если у кого-то что-то есть, чего нет у меня, ну и хорошо. Чужая душа и жизнь — потемки. А мне интересно в моей жизни, и я спокоен. А если начинаю завидовать, значит, пытаюсь жить не своей жизнью.
Если я стремлюсь к чему-то настойчиво, а у меня это не получается, скорее всего, я не на своем месте. Вместо радости, благодати и любви у меня какие-то другие приоритеты. Они навязаны обществом, родителями, другим людьми. Это тупик.
Вот если я смотрю и говорю: ух ты, как у него здорово получилось. Беру себе на заметку. Что, и мне так можно? Я включаю в свою жизнь опыт этого человека, у которого получилось. Но действую с помощью любви. Я могу мысленно взять его за руки. Просто побыть рядом и сказать: «Спасибо, что ты мне это показал».
Есть заповедь: «Всегда радуйтесь, непрестанно молитесь, за все благодарите» (1 Фес 5:16–18). В идеале вектор человеческой жизни должен быть направлен в сторону этой постоянной радости. Радости безусловной, не зависящей от чего-то. Просто радости, потому что я есть. Она глубинная, тихая, из каких-то недр молчаливого духа, может быть.
Легко заметить, когда она теряется. Если я утвердился в такой радости, мне легко быть честным. Я вижу нечто мешающее или прекращающее вот эту радость мою. Я начинаю думать, почему это происходит. Осуждение — одна из причин.
Все мне на пользу, все ко спасению
Важно осознать, что мое человеческое достоинство такое же, как у всех остальных людей. Как у человека, достигшего высот в этой жизни. Как у святых.
Любовь Бога ко мне не зависит от успешности или неуспешности в каких-то сферах, от того, осуществились мои задумки или нет. Когда вам плохо, скажите себе: «Я достойный человек, я образ Божий».
И постепенно человек научается принимать любовь Бога. И принимать свое достоинство. Его внутреннее состояние становится таким, что у людей не поворачивается язык оскорбить или унизить его.
— А если ударили по правой щеке, надо ли подставлять левую?
— Это ведь не о способе достижения святости, а уже о результатах этой святости.
Если человек слушается Бога, если он Благую весть впитал в себя, его самооценка не уменьшается и не увеличивается от того, что он вторую щеку подставил. Я образ Божий, меня ударили по правой щеке. Ну и что? Это очень высокая планка.
Пока до этого не дорос, лучше не становиться «окаяннейшим», защищать свои границы и экологично выпускать пар.
Я уникальный и мои недостатки уникальны. Они — путь к моему спасению, мой собственный неповторимый путь. В каждой своей ошибке я вижу зону для роста. Дорога к Богу идет от ошибки к ошибке, от падения к падению.
Но Господь вместе с задачами дает и средства для их решения. И я смиренно и радостно принимаю все обстоятельства своей жизни. Если есть на это силы. Если нет сейчас, значит, появятся на смертном одре. Когда из состояния крайнего смирения, максимально честно, можно будет сказать или просто принять и почувствовать такие слова: «Достойное по делом моим приемлю!» И в ответ услышать тихий голос Христа: «Ныне же будешь со мной в раю». Тогда мы узнаем, что Сам Бог поставил Любовь превыше суда.
Священник Борис Ершов — настоятель храма во имя Святых Царственных Страстотерпцев в поселке Раздолье Ленинградской области, руководитель «Программы сопровождаемого проживания людей с ограниченными возможностями здоровья».
