Сегодня как никогда ярко сияют звезды фигуристки Камилы Валиевой, виолончелистки Елизаветы Сущенко и многих других вундеркиндов. Все знают их имена, гордятся ими, и все понимают, что цена их успехов — огромный, невыносимый, тяжкий труд, часто — через принуждение. Ежедневный и ежечасный. Говоря жестче, цена их успехов — потерянное детство. Но кажется, что это касается только вундеркиндов, а на «просто детей» распространяться не должно. Однако так ли это?

Когда я пришла работать в школу, то первые слова, сказанные мной ученикам, были такие: «Как можно меньше домашек». При этом я руководствовалась двумя мотивами: во-первых, старшеклассники, у которых я преподаю, и так загружены выше крыши; во-вторых, в силу особенностей своего предмета я просто могу себе это позволить. И такая модель на самом деле оказалась очень комфортной для всех нас. Мы стараемся максимально много сделать в классе, при этом смеемся, играем и валяем дурака. И между делом учимся. Старая добрая геймификация, и никакого принуждения.

Но это подростки в предпрофессиональном классе. Они примерно знают, куда хотят попасть, какие цветы вырастить в своей жизни и как ее удобрять для этого.

А вот что делать, например, с младшей и средней школой? Дело даже не в розге, которую нельзя жалеть. Я не говорю о насилии, о физических наказаниях — слава Богу, что они уже давно ушли из современной школы и постепенно уходят из семейного обихода, а о принуждении к учебе. На примере своих детей вижу это так: многие весьма ленивы от рождения просто в силу своей поврежденной человеческой природы. Научить их чему-либо, что им самим не интересно, практически невозможно.

Например, чтобы усадить за прописи моего сына-первоклассника, надо вооружиться тонной терпения — и иногда его не хватает. Я могу бесконечно повторять, мол, садись за парту, давай посмотрим, что задали, что там новенького, давай напишем три строчки (а я тебе конфетку, ага, шантаж и подкуп) — это бесполезно. Милое дитя саботирует занятия как может и начинает заниматься только при условии… принуждения. При этом уже втянувшись в процесс, ребенок все сделает отлично. Но начать трудновато.

Долгое время я себя страшно ругала за то, что принуждаю детей учиться, убирать их территорию, помогать мне так или иначе. Не все проходит гладко в нашей семейной жизни, особенно если учесть теорию привязанности, ее весьма условную совместимость с христианской педагогикой, педагогикой вообще и возрастной психологией. Которые говорят о том, что выработка любого нового навыка не всегда проходит гармонично. Любому взрослому пригодится умение заставлять учиться самого себя. Ну а родителям приходится заставлять не только себя, но и детей. И если мы в принципе задаемся вопросами гуманной педагогики, здесь этот коктейль претворяется в полный взрыв мозга, сложный внутренний конфликт, который может привести, например, к депрессии.

Я довольно долго пребывала в ситуации именно такого душевного раздрая. То есть нет, я осознавала себя «достаточно хорошей матерью» и делала все, что от меня зависит, чтобы учеба давалась детям легко. На самом деле технически это довольно просто, если вы готовы посвящать данному вопросу силы и время. Просто понять — воплотить сложно.

Первое и самое важное условие формирования учебной мотивации (и это везде написано, в каждом учебнике, честно) — это отсутствие стресса. Если мозг человека занят переживаниями, он не может ничем заниматься. Учиться тоже.

Поэтому если для вашего ребенка каждый подход к письменному столу — стресс, сами понимаете, насколько низким будет КПД таких занятий. В идеале надо постараться сделать учебу рутиной. Например, мы это делаем всегда с 9 до 12 утра. И хоть небо упади на землю, так будет, потому что так происходит всегда.

Второе, что надо сделать, — заинтересовать. Тут идет в ход все подряд: игры (например, как у Жени Кац в ее «Мышематике»), видоизменение процесса (как в системе Русской Классической Школы, где отрабатывают навыки письма мелом на доске, а затем — перьями-макалками и чернилами). К примеру, учась писать, мы играли в то, что ручка — это гоночная машинка на треке, которой надо доехать до цели по определенной траектории. Таких ходов может быть миллион, однако можно изойти на фантазию и не получить искомого результата.

И вот тогда остается только поднять руку, потом резко опустить ее и сказать: «Так, я понимаю, что не хочется. Я тебе сочувствую, но заниматься придется все равно». И это, конечно, уже принуждение.

Что самое сложное в данном контексте лично для меня? Проявлять терпение. Не торопиться. Давать человеку пространство для торможения, прокрастинации, вредничания, а не орать «нукакойжетытупойбыстреебыстрее».

Я, кстати, не знаю, правильно так или нет, просто я чувствую, что дергать его нельзя. Вот именно этого конкретного ребенка. Возможно, вашего можно. Дети разные, как и мы все.

Конечно, если ребенок учится в обычной муниципальной школе, а вы работаете с 9 утра до 6 вечера, то вынуждены постоянно торопиться. Состояние цейтнота не дает превратить обучение в общение, тем более — в общение сколько-нибудь приятное. Дело даже не в качестве современного школьного образования, о котором не написал только ленивый. Проблема еще и в темпе освоения материала. По-хорошему, он индивидуален для каждого ученика, но современная школа не просто его усредняет — это было всегда, но чрезмерно ускоряет.

Например, ученику началки для освоения навыка написания той или иной буквы необходимо прописать ее не 3–4 строки, а больше, например, 3–4 страницы. Это превращается в реальную проблему, когда мы шпыняем детей за то, что они не успевают за классом и за навязанной скоростью. Но если мы отдаем детей в ГБОУ, то вынуждены мириться с особенностями системы, деваться некуда.

Под конец хочу поделиться рецептом, придуманным американским христианским психологом Филиппом Мамалакисом, написавшим книгу «Икона и газонокосилка». Он советует не просто воспринимать своего ребенка как икону Господа, поскольку дитя создано по Образу и Подобию, а подходить к вопросу воспитания (и образования, конечно, тоже) как к дороге в Царствие Божие. По его мысли, дети, как и мы, преодолевают препятствия: собственную лень, желание поскандалить, непослушание. Наша задача — помочь им в этом. И иногда для этого необходимо принудить ребенка к правильному поведению.

Конечно, данный рецепт, во-первых, является красивым самообманом, потому что принуждение — всегда принуждение, не будем притворяться, что это не так. А во-вторых, дает огромное пространство для спекуляций на Божьей воле, что тоже не слишком хорошо. Но иногда годится. На крайний случай, так сказать. Чтобы простить себя окончательно.

На самом деле, у меня нет ответа на вопрос, стоит ли применять в образовании принуждение. Наверное, все зависит от индивидуальной ситуации с каждым конкретным ребенком. Для кого-то принуждение не является необходимой мерой воздействия: дитя отлично учится само или, наоборот, реагирует даже на мягкое принуждение усиленным сопротивлением.

Возможно, следует действовать по примеру еврейских мам и японцев, следуя принципу «после трех поздно». Но я не верю в идеальное послушание и обучение двухлетки с сохраненной психикой. Со своими детьми я этого не практиковала. Они вредные, буйные и не хотят учиться. «Мяукают, лают, вставать не желают и злятся на губку и мыло». Зато я знаю, что с ними можно договориться. И это уже немало.