Не раз слышал, что нельзя употреблять слово “инвалид”, надо “человек с ограниченными возможностями”. Если честно, меня слегка подташнивает от подобных выражений. Особенно от “человек с инвалидностью”. Я еще ни разу не встречал инвалида, которому не нравится слово «инвалид». Зато есть множество здоровых людей, которые готовы съесть тебя за неправильное, по их мнению, выражение. Тут ведь все просто. У инвалида, как правило, куча проблем со здоровьем, и ему не до того, чтобы вникать в словообразование. Еще один момент: согласитесь, никто не любит, когда заходят на его территорию и начинают устанавливать свои порядки. И лично я не понимаю, как здоровый может вмешиваться и учить, как кого называть.

Почему я даю себе право с легкостью говорить на эти темы? Наверное, потому, что сам инвалид II группы после инсульта. Да, после болезни я мог бы стать ворчливым и озлобленным на весь мир. Но получилось так, что именно после нее я полюбил то, что у меня есть. А есть у меня невероятно много: моя жена, Москва, в которую я приехал к ней и жизни без которой сейчас не представляю, написанная нами книга «Золотая саламандра» – как раз о том, что никогда нельзя опускать руки, моя пенсия (многие говорят, что она маленькая, но мне хватает даже на ежегодные путешествия за границу), моя работа журналиста, которую я очень люблю, например, за то, что могу написать эту статью. И иногда меня настолько распирает от радости, что я владею столь многим, что мне хочется поделиться ею с окружающими.

Итак, с сегодняшнего дня мы открываем новую рубрику, где будем рассказывать об инвалидах, которые в схватке со своей болезнью смогли выйти победителями. Казалось бы, они давно должны быть забыты, но им удалось «застолбить» за собой место так, что их вспоминают до сих пор. И самое удивительное, они писали, рисовали, занимались тысячью дел не только в XX-XXI веках, когда у инвалидов есть масса подспорий, а еще в незапамятные времена. В условиях, которые невозможно даже представить современному человеку.

И сегодня мы поговорим о веке ХIХ, о Сезаре Дюкорне (1806-1856).

Он родился во Франции, в городе Лилле, в очень бедной семье. Без рук и бедер. В его распоряжении была только правая нога с четырьмя пальцами. Перемещался по городу он, вцепившись в спину отца, у которого была разработана хитроумная система лямок, позволявшая переносить сына. Сезар с раннего детства проявлял любовь к рисованию, набрасывая картины мелом, который держал в ноге. Его эскизы произвели впечатление на директора престижной академии искусств в Лилле, и он принял Сезара на учебу. А спустя всего лишь несколько месяцев, потрясенный мастерством молодого человека, директор изыскал стипендию для обучения Сезара в Париже. Юноше на тот момент было всего 13 лет.

Таким образом Дюкорне стал получать стипендию Лилля и стипендию Людовика ХVIII (кстати, вот вопрос – как после Великой революции могла остаться стипендия короля?), что позволило ему без проблем поступить в мастерскую Гийома Гийона-Летера и закончить ее. Дюкорне настолько усовершенствовал свой талант в столице, что в 1856 году работы художника были выставлены в Лувре.

Какой потрясающий фильм можно было бы снять об этом человеке! Вы только представьте: до градостроительной лихорадки Османа, мэра, на 60% разрушившего Париж и отстроившего его заново в том виде, каком мы знаем его сейчас (хорошо, тогда не было Интернета и безудержные стенания «разрушают!» не докатились до наших дней), еще почти полвека. Тогдашняя столица Франции – средневековая клоака с бродягами, проститутками и убийцами, появляющимися, как только стемнеет. А темнело рано: электричества же еще не было. И среди всего этого мальчик-инвалид, у которого было лишь одно стремление в жизни – рисовать.

Как он переместился в Париж? Ведь и сейчас поездка туда для многих – целое событие, а тогда? 200 лет назад, когда не было ни самолетов, ни поездов? Кто помогал ему (а кто-то обязательно должен был круглосуточно находиться с ним)? В моем воображении это слуга – крепкий молодой мужчина, способный переносить инвалида. Где и как он жил, далеко ли было до места обучения? Интересовались ли им женщины? Вопросов множество, а ответов мы не узнаем никогда. В нашем распоряжении лишь несколько сухих строчек в русскоязычных и иностранных энциклопедиях и… наше воображение.

Среди известных безруких художников были и такие, что, кроме кисти, неплохо владели и музыкальными инструментами. Это и Жан де Оно из Брюсселя, который был искусным игроком на мандолине, и Готфрид Дитце — не только известный портретист, но и лучший аккордеонист своей родной Саксонии, и американец Джеймс Элрой, владевший виртуозной игрой на рожке.