Старший брат из притчи на современном интернет-языке называется «рыцарем френд-зоны». Тот, кто очень хотел сделать все правильно и не был рад, когда это оказалось не обязательно, что любовь отца доступна даже тому, кто не был ни усерден, ни праведен и растратил отцовское добро на проституток.

И ему страшно обидно. Его вклад не окупился, его усилия не вознаграждены, он не оказался ближе к отцу, чем этот то ли распутник, то ли — в греческом тексте — растратчик, но в любом случае, человек если неплохой, то недостойный любви отчей.

И то, что сам-то младший брат про свое право на отцовское принятие все в целом понимает, и только крайний голод заставляет его вернуться домой, для старшего ничего не меняет.

Потому что в этот момент ему кажется, что все зря.

Так фарисею из притчи было бы обидно узнать, что он ушел из храма менее оправданным, нежели мытарь. Так злились законоучителя на слова Христа, что блудницы вперед них идут в Царство Небесное.

Так сердится всякий, кто решил, что знает правильный путь, но оказывается, что Любовь Божья не отнимается у того, кто не идет по этому пути.

Потому что оказывается, что это не единственно правильный путь, а только один из вариантов. Что Бог любит не просто каждого, а всякого больше всех, что у Его любви нет размерности, и тот, кто работал весь день, получает столько же, сколько тот, кто работал час.

Отец мог бы старшему процитировать другую притчу: «Или глаз твой завистлив от того, что я добр?» (Мф 20:15). Дождь, как было сказано, льет на святого и грешника, и солнце равно светит на праведного и неправедного.

Эта мысль столько раз повторяется Господом, что она не может быть неважна.

Перестаньте сравнивать. Не выясняйте, кто первый, кто второй, потому что распределение на первых и последних — дело внешнего мира, а у вас да не будет так. Предоставьте суд Господу, распоряжение тельцами — Отцу, и смотрите за собой. Ищите Царствия Божия, а не права решать, кто достоин туда войти.

Мытарь не лучше фарисея, а просто не судит о нем. Старший брат не хуже младшего, просто ему обидно. И на Страшном суде, который мы будем вспоминать на следующей неделе, спросят прежде всего о том, как мы относились к людям.