Июль, один из тех немногих теплых и солнечных деньков, которые дарит северное лето. Карелия, остров Валаам. Я сижу на высоком берегу, не двигаясь, целый час, не в силах оторваться от сияющего ярко-синего неба, бликов на воде, ледяного ветра с Ладоги, пробирающего через обманчиво жаркое солнце, камней, каменищ и камушков, деревянных потрескавшихся мостков, темно-зеленой толщи леса, спускающегося к озеру, больших белых птиц, картинно кружащихся над водной гладью.

Тишина нарушается лишь гудением ветра и звуком «бульк» воды о скалистый берег. Вдруг резкими криками полоснули тишину чайки. С шумом промчались лодки, вода заволновалась и забилась о камни, запахло соляркой. Снова все стихло. Но будто волной над макушками елей, над скалами и водами перекатывается вольный звук, раздольные голоса – это начинается Свято-Владимирский фестиваль православного пения.

По-моему, я тут уже в пятый раз – и фестиваль тоже пятый: V Международный Валаамский Свято-Владимирский фестиваль «Просветитель». В этом году на него приехали певцы и певчие из Карелии, с Соловков, из Армении, Сербии, Болгарии. Их слышно, когда взберешься на высокий мысок у Монастырской бухты и усядешься на скамейку возле Покровской часовни. Их слышно, когда идешь до Никольского острова по чудесной дороге, – мимо новопостроенной часовни Всех Валаамских святых, мимо аккуратных клубничных грядок, к старинному Никольскому храму со смотровой площадкой и перилами, на которые опасно облокотиться. Ничего более органично сочетающегося, чем островная природа, монастырская архитектура, валаамский распев и валаамский же оригинальный фестиваль под открытым небом, я не знаю.

Жара в 40 градусов может здесь через день смениться зябким сильным недобрым ветром с температурой +13. Клобуки на Певческом поле, где проходит фестиваль, вперемешку с кепками от солнца с надписью «Просветитель». Стульев не хватает, и на траве сидят и послушники в подрясниках, и трудники в тренировочных штанах, и классического вида паломницы, и курортно одетые дивы в шортах, – тут всем находится место. С зонтами от дождя или солнца, на велосипедах, самокатах, с детьми в колясках; седобородые монахи с огромным объективом, залезающие для лучшего обзора на все возможные высоты; скромные милиционеры в фуражках; женщины в походных штанах с пацификом на майке; епископ-наместник, треплющий знакомых мальчишек по голове; крепкие загорелые мужики с рюкзаками, здоровающиеся друг с другом братским лобзанием в плечо…

Примерно такое же стихийное многообразие (хотя, конечно, выстроенное по составленной заранее программе) – на сцене фестиваля. Молитвенный настрой братских хоров Валаамского и Соловецкого монастырей, впервые принимающих участие в «Просветителе»; внезапные эстрадные вкрапления в репертуаре концертного хора Валаамского монастыря; Дмитрий Певцов, трогательно поющий со сцены песнопение Богородице; знаменитая Дивна Любоевич с хором «Мелоди», которым задержали багаж и которые были вынуждены выступать в монашеской рясе и фирменных монастырских футболках – но как здорово это смотрелось! Незаученные реплики со сцены, общее фото артистов и зрителей в конце – все это так трогательно и гармонично на этом певческом форуме.

Свято-Владимирский скит, литургия в день памяти князя-просветителя, в честь которого, собственно, придуман и назван фестиваль. Кажется, на этой литургии, когда поет братский хор монастыря под управлением иеромонаха Давида (Легейды), я могла бы стоять в два раза дольше. Тот нечастый случай, когда я ощущаю на службе не только духовную, но и эстетическую радость. «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный», – мощно, без сантиментов, вступают братия на клиросе. «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Бессмертный», – вторят слабее, но не менее стройно, отцы в алтаре. Звучит антифонно, ощущение единства; после причастия монахи раздают просфоры; «кончились!» – смущенно говорит один из них, улыбаясь, когда доходит моя очередь. Добродушный инок из хора встречает знакомых с материка в гуще прихожан, они оживленно переговариваются рядом со мной, по журналистской привычке я тоже начинаю расспрашивать. «Скажите, вот вы вступаете сразу, без пианиссимо, это так мощно и так трогает! Это ваш фирменный стиль?» «Ну что вы, мы просто по-другому не умеем. Мы же еще только учимся!» – улыбается певчий и приносит всем нам, журналистам, по просфоре. Тем не менее именно «Агни Парфене» братского хора на концерте трогает меня до слез. И именно братский хор Валаамского монастыря получает приз зрительских симпатий.

Идем обратно со службы пешком. Корни деревьев, глубоко вгрызающиеся в камень. Мостки и речушки с кувшинками. Зеленые ухоженные поля, справа ячмень, слева рожь, московские журналистки фантазийно фотографируются, используя эти поля вместо хромакея. Пять монахов со светлыми лицами, широкие ремни перехватывают слишком свободный подрясник, радостно и быстро идут с литургии. На теплоходе весело, слышна армянская и сербская речь, девушки из болгарского хора замечательно поют…

“Аще забуду тебе, Валааме, забвена буди десница моя”, – пишет в своем блоге коллега-журналист. Жара, изнурившая нас вчера, сменяется сильным ледяным ветром. Вызываемый мною вчера матрос, для того чтобы спасти от духоты и открыть окно, вызывается и сегодня, чтобы спасти от холода и брызг и окно закрыть. Ладога волнуется, теплоход отчаливает раньше времени – как только все пассажиры заходят на борт. Сильно качает, волнуюсь вместе с Ладогой и я: как мы дойдем? Как я усну в такую качку? Преподобные Сергие и Германе Валаамские, молите Бога о нас!

Под непременную мелодию Чайковского «Угрюмый край, туманный край» наш теплоход отходит, кто-то долго машет нам с берега и кричит «Христос воскресе!», а мне становится щемяще-тоскливо, кажется, что я чего-то не успела доделать. Не дошла до Гефсиманского скита – да, но мне нужно было работать. Не успела на всенощную в Спасо-Преображенском соборе – да, но утром была на литургии. Мало гуляла, не прошлась по берегу даже неподалеку от теплохода, – да, но шла пешком от Свято-Владимирского скита, это гораздо длиннее! Что же, что же… Недопосетила, недомолила, недоделала… что?

Скорее всего, мне просто грустно уезжать со Святого острова. Но я обязательно вернусь, правда?

Фото Вячеслава Кочнова, Марины Куракиной, Елены Куракиной