на наш Телеграм
Сентябрьский вечер в Риме. Я сижу в кафе в ожидании заказанного каннеллони. Неподалеку от меня за столиком пожилой мужчина, я вижу его спину. В кафе заходит молодая элегантная женщина: на ней черный комбинезон из струящейся ткани; изящные руки покрыты идеальным загаром; длинные волосы аккуратно забраны назад; украшения заметны, но не вызывающи. «Настоящая итальянка! Как с обложки модного журнала!» — восхищенно проносится в моей голове. Она подсаживается за столик к пожилому мужчине, одетому совсем не элегантно, а очень даже просто. Беседуют, обсуждают, что заказать. Через некоторое время вижу, что ее взгляд остановился на мне. Она что-то сказала спутнику, он повернулся и тоже посмотрел на меня. Краткий миг, наполненный теплотой улыбающихся взглядов… Знакомые? Нет… Они улыбаются Пушкину, чей знаменитый чернильный автопортрет отпечатан на моей футболке. «Наши…» Уходя, киваю им, как знакомым. Тепло!
Обожаемый мной Резо Габриадзе в одном интервью сказал: «Пушкин — это точка пересечения всех русских людей. Это единственный перекресток, где все они друг с другом согласны». Как же он прав!
***
Незадолго до своей первой поездки в Италию я прочитала «Исповедь» Блаженного Августина. Ему Господь открывается через разум, а не через сердце. Он повторяется, словно осмысливая одни и те же вопросы, и это делает чтение иногда скучным. Однако как меняется интонация, сколько появляется нежности, когда автор пишет о своей матери — святой Монике! По ее жарким и терпеливым молитвам он и его отец пришли к вере. И мне именно в тот момент моей жизни было важно узнать о святой Монике. Я впервые стала крестной, сомневаясь, не понимая, как вести себя, что делать, чтобы роль крестной матери не стала профанацией. Пример святой Моники дал понять, что не силой, напором и убеждением можно обратить человека к Богу, а собственной горячей молитвой.
Оказавшись в Вечном городе, я хотела посетить церковь Блаженного Августина, в которой находится рака с мощами святой Моники. Но времени мало, а знаковых мест в Риме очень много, и лишь к закрытию я успевала попасть в церковь. Я неслась на метро из одного конца Рима в другой, петляла и путалась в узких улочках, не находя дорогу и призывая в помощники карабинера. Наконец, за пять минут до закрытия, я влетела в храм. Моментально определив место с установленной ракой (благодаря изученным ранее фотографиям), я на всякий случай уточнила у служителя: «Святая Моника — там?» Он утвердительно кивнул, но проход к капелле был закрыт красивым бархатным канатом.
«Ничего, и на расстоянии я могу поговорить со святой Моникой», — подумалось мне. Я стояла возле ограждения и рассказывала ей о том, что стала крестной, и просила помощи на этом пути. Вдруг перед моим лицом поднялся канат — это подошел служитель, кивком головы указав мне: «Иди».
Вернувшись, я подошла поблагодарить этого доброго человека и объяснила ему, почему для меня было так важно прийти к святой Монике. А он зашел за стойку киоска и подарил мне образок с изображением святой. Я спросила его имя, и он ответил: «Данило».
Данило?! А ведь Даниил — имя моего маленького крестника! Разве можно это назвать случайным совпадением?!
***
В тот раз я покидала Италию из аэропорта в Римини. Рассвет этого дня я встречала на морском берегу. Море спокойно отражало золотые краски поднимавшегося солнца. Гуляющая по берегу пожилая итальянка обратила внимание на то, что я фотографирую, и предложила сделать фото со мной. Я согласилась, она сняла несколько кадров и пошла дальше. Позже я заметила, что она тоже фотографирует рассвет, и решила в свою очередь сделать ей приятное. Я бежала по берегу и окликала её: «Синьора, синьора!» Но в ее смартфоне закончилась память, и фотографии не сохранились. Тогда я предложила снять ее на мой смартфон, чтобы потом переслать фото через WhatsApp. Так я познакомилась с синьорой Ритой, точнее просто — с Ритой.
Через полгода я снова оказалась в Италии, в Риме. На пешеходном мосту, ведущему на остров Тиберина, мое внимание привлекли яркие глиняные фигурки, изображавшие Рождество и Ноев ковчег. Их продавал невысокий смуглый человек явно неитальянской внешности. Необычным было то, что герои библейских сюжетов изображались в национальных костюмах: то в ярких одеждах и сомбреро, то в шубах, словно чукчи. Я попыталась завести разговор с продавцом на английском, но он ответил: «Может, лучше на испанском?» И как он понял, что я знаю испанский?! Оказалось, что Карлос приехал в Рим из Перу и сам изготавливает эти глиняные фигурки, причудливо сочетающие библейский сюжет и национальный колорит.
О чем мы только не говорили на том мосту! И о Перу, и о России! Я не устояла и купила «Ноев ковчег». Он попросил прислать фотографии его фигурок, которые я наснимала. Так мы обменялись нашими контактами в «Фейсбуке».
Прошла пара месяцев, пандемия коронавируса захлестнула мир. На мое обычное «Как дела?» Карлос написал: «Мне стыдно признаться, но у меня совсем нет денег. В Риме запрет на торговлю на улице, и я не могу продавать фигурки. Мои родственники из Перу тоже не могут ничем мне помочь».
Я рассказала своим друзьям о Карлосе: возможно, кто-то из них захотел бы приобрести его работы. И написала Рите из Римини. Все-таки внутри Италии проще делать пересылку, нежели отправлять за границу. Увидев фотографии фигурок, Рита оценила их очень высоко. Ее сын тоже художник и тоже работает с глиной. Она понимает, какая это хрупкая и кропотливая работа. «Художнику надо помочь!» — решительно написала она и сделала Карлосу заказ.
Удивительные, запутанные, переплетенные случаются порой встречи. Благодаря им можно увидеть улыбку Господа, почувствовать тепло Отцовских рук, бережно поддерживающих в моменты сомнений, и проследить замысел Режиссера, который помещает тебя в самые неожиданные предлагаемые обстоятельства, бесконечно веря в тебя и зная, что с этой ролью ты обязательно справишься.
Фото автора
