на наш Телеграм
Кажется, это первый новый раз на моей памяти, когда люди не столько ждут чего-то хорошего в будущем году, сколько радуются, что просто заканчивается нынешний. Нам всем было слишком страшно, слишком тяжело, слишком больно — и просто хочется, чтобы это уже закончилось.
Почти никто, каких бы он ни придерживался убеждений, не рад тому, что принес 2022-й. И да, сомневаться в том, что Бог нас любит, в этом году кажется совершенно естественным. Пожелание «пусть все плохое останется в старом году» сейчас кажется самым разумным, самым правильным.
И мне, как почти весь этот год, сложно сказать слова, которые никого бы не задели, не обидели, не показались бы насмешкой или соглашательством с творящимся ужасом. Сама мысль праздновать в такие времена может показаться дикой: нормальное поведение — словно сообщение о том, что «все идет по плану», что жизнь, в общем-то, продолжается.
А я знаю, что мое послание прочитают и те, кто под ракетами, и те, кто в окопах, и те, кто оказался на чужбине и не может вернуться. И те, кто поссорился с самыми близкими из-за разницы позиций.
И здесь я могу сказать только то же самое, что говорил почти каждый год.
Говорил, знаю, что меня будут читать смертельно больные и их близкие, что будут читать мамы, чьи дети никогда не научатся ходить и говорить, взрослые, которые больше никогда не смогут сами даже застегнуть рубашку. Люди с сильными болями, люди со сгоревшими от болезни легкими, люди без надежды на лучшую жизнь.
И те, кому мы отказали в помощи, и те, кому не успели помочь.
И сейчас, на этот Новый год в страшные времена, когда все осталось прежним, но усилилось многократно, я скажу только то же самое.
Всем нам не на что опираться в мире. Он страшно ненадежен и безнадежно страшен. Но я могу свидетельствовать, что на свете бывает и то, чего не может быть. Годы проходят и проходят, меняются обстоятельства, зима сменяет осень, а после приходит весна. Я старею, мои дети растут, мир сходит с ума все сильнее.
А фонд «Предание» почему-то живет.
Я прочел тьму лекций о том, как создавать фонды и управлять ими. Я написал две книжки о том, как искать деньги. У меня даже есть какие-то награды как у профессионала по фандрайзингу.
Но я все равно не могу это объяснить иначе, как чудом.
Я не знаю, почему Бог избрал нашу команду быть механизмом этого чуда. Но я знаю, что это Он свел нас вместе с вами.
Я не могу ничего обещать, я не могу отвечать за чужие судьбы, я не могу дать никакой надежды. Я могу лишь свидетельствовать о себе деле, которое делаю.
И я вижу, как Бог хранил нас этот год, как хранил прошлый, как хранил все эти годы.
И мы сделали много. Меньше, чем могли бы, гораздо меньше, чем было нужно — но сделали.
Чуть позже будут цифры, будут какие-то итоги, но главное — вот оно. Мы выжили, мы работаем, мы продолжаем чудо.
И последнее.
Так уж случилось, что я по национальности еврей. Моего деда звали Наум, а бабушку — Влада Абрамовна. И у евреев много столетий была традиция. Когда их изгнали с родной земли, когда они жили на чужбине, абсолютно все, среди других народов, часто подвергались гонениям, часто с поражением в правах — на праздники они всегда поднимали тост: «На следующий год — в Иерусалиме».
И дождались. Две тысячи лет ждали и дождались.
И я христианин. И мои единоверцы, мои первые, мои лучшие единоверцы когда-то собрались вместе, чтобы скорбеть о погибшем Учителе. И Он вдруг стал вреди них и сказал: «Мир вам».
И потому в этот тяжелый год, когда, кажется, нет выхода, нет надежды, нет шансов — я все равно могу свидетельствовать, что Бог помнит о нас.
И недавно было Рождество, и скоро будет Рождество.
И в новом году Он будет с нами.
