«Легко ли быть духовным отцом» — сборник рассказов Мирослава Бакулина, известного православного автора из Сибири, вышедший в издательстве «Никея». Герои этих историй — священнослужители и миряне, люди простые и ученые, те, кто ищет Бога, и те, кто давно нашел.

Зачем попу баян?

Жил-был на свете хороший парень, дожил до тридцати лет, а ничего с ним не случилось. Вся жизнь какая-то обыкновенная, никакого в ней драйву нет. И вот он с друзьями рыл на кладбище могилу, за могилу бутылка, естественно, полагалась. Вырыли они могилу. К ним покойничка подходящего в гробе повапленном принесли, закопайте, пожалуйста. Закапывать — не откапывать. Мужики землю роют, а парень решил зайти в церковь при кладбище. Зашел, а тут в него огонь вступил. Стоит он у самого порога, а в нем огонь бушует, Бог к нему прикоснулся. Потихонечку потекла душа его к престолу Божию, стал он в храм ходить, через какое-то время сделался священником, и отправили его в северные края Иисуса Христа сибирякам проповедовать. Под храм местные власти выделили деревянный домик у кладбища. Сделал он там иконостас и пошел к людям. А люди пошли к нему, большой трехсоттысячный город. К этому времени архиерей решил строить в этом городе храм большой.

Строит священник храм, а сам думает: «Не вливают старого вина в мехи новые». И правильно думал. Отправил архиерей ему проверяющего, чтобы навел гармонию между сальдо и бульдо, а заодно и недостатки проверил. А среди прихожан прошел слух, что священника их, отца-батюшку родного, увольнять собрались. Приехал из епархии проверяющий. Прихожане, чтобы чего плохого не вышло, взяли машину прямо вместе с проверяющим и на белых ручках вынесли с церковного двора, дверь притворили, да и замок на два поворота закрыли. Узнал об этом архиерей, расстроился. И повелел того попа, который весь северный город крестил, отправить в другие края. Например, в теплые. И отправили.

А один из духовных чад того священника был преподавателем детской музыкальной школы. Играл на всем, что играет. Иной раз устроит с ребятишками свадебную песню «Похороны стрелы», а в зале двое из зрителей уж очень плачут и убиваются. Подойдет, спросит: «Чего плачете, сердешные?» Оказывается, американцы по обмену приехали, через слезы спрашивают:

— Кто умер?

— Да что вы, родимые, никто не умер. Это у нас такая свадебная песня, когда все жениться устают, вот развлекаются.

— Это свадьба? Вы так женитесь?

— А чего? Так и женимся.

И все хотел этот музыкант про Бога детям рассказывать, чтобы и им в жизни польза приключилась. Но не решался, потому как вырос среди атеизма и безбожия. А тут приехали университетские преподаватели лекции читать. И говорят, что, мол, вы, ребята, не стесняйтесь про Бога говорить, потому как по новым временам это дело неподсудное. Загорелось сердце у преподавателя музыки, и стал он всегда говорить ребятишкам, что так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного на распятие и воскресение, чтобы все имели в себе источник вечной жизни.

А к этому времени как раз архиерей услал его духовника, батюшку из того самого северного города, в далекие теплые края. Очень переживал преподаватель, так переживал потерю духовного отца, что продал свою квартиру, взял в охапку троих дочерей с женою и отправился вслед за ссыльным попом. Ничего не пожалел. В тех теплых краях посмотрел на него местный архиерей, подивился его духовной верности и решил его своим священником сделать. Рукоположил его и отправил в большое село, где власти отдавали под храм местный кинотеатр. Приехал поп в село, да как же людей собрать? Взял он баян да пошел по домам знакомиться. Здравствуйте, мол, теперь я у вас священник, вот такой-то и такой гусь, приехал оттуда, зовут вот так, трое дочерей, а для знакомства могу и сыграть чего на баяне. Короче, со всеми деревенскими познакомился, ко всем с подходцем и уважением. Оно и теленку приятно.

Стало по воскресеньям в деревне пусто, все стоят в храме на молитве Господней. Священник по-человечески — и к нему по-людски. Скоро кинотеатр было и не узнать, словно сто лет здесь православный храм стоял. Батюшку с баяном сделали благочинным. И он старается, и доченьки на клиросе поют. Одна монахиней стала, другие с верующими парнями поженились, парни тоже попами стали, тестю помогают. И случился у них в благочинии праздник. Собралось много священников, братская радость агапы. И взыграло сердце у благочинного, взял он баян, растянул меха да и сыграл пару-тройку десятков задушевных песен да сердечных. А после этих посиделок кто-то из попов написал на него рапорт архиерею. Архиерей вызвал его, поговорил с ним по-владычнему, сухо и сурово, и запретил ему прикасаться к любым музыкальным инструментам.

— Не играйте, батюшка, не надо. Зачем попу баян?

И действительно, к чему попу баян?

Отец Андрей и отец Игорь

Учились в одной сибирской семинарии два паренька — Игорь и Андрей. Очень любили читать святителя Игнатия (Брянчанинова) и святителя Феофана Затворника. Но идеалом духовной жизни у них был святой праведный Иоанн Кронштадтский. По вечерам, сидя на берегу великой Реки, они размышляли, какую дорогу им выбрать — идти в монашество или жениться. Но страшились они быть плохими монахами, да и жениться вроде не очень хотелось. Думали они, думали и решили все-таки жениться, но жить с женами как братья с сестрами, не нарушая юношеского целомудрия. Походили по регентскому отделению семинарии, по иконописному и нашли себе избранниц, которые согласились идти замуж и жить без супружеской жизни, по примеру святого праведного Иоанна Кронштадтского.

Женились друзья. Одного, Андрея, Божья воля забросила на северный Север родной епархии, где он построил три храма, один величественнее другого, детский сад, воскресную школу и православную гимназию. Матушка его подвизалась регентом, восстановила красивое осьмогласие по крюкам в старых книгах, но новому архиерею это дело было не по душе, потому как любил обиход и к любым отклонениям относился весьма нетолерантно. Повздыхала матушка, отняли от ее сердца радость, в которую она столько трудов душевных вложила, словно в дитятю, и стал ее многоголосый хор тянуть привычный обиход. Что поделать, хозяин — барин.

А батюшка со всем северным городом перезнакомился, и все у него беззлобно выходило, по-доброму. Потянулись люди, нашлись педагоги, зазвучали детские голоса в храме и школе. Расписали иконостасы. Народ попривык по воскресеньям в храме на литургии, отложив всякое мирское попечение, подобно херувимам, восходить в Царство Небесное. Женатые стали венчаться, а покойничков стали отпевать. И везде успевает батюшка. Все ему рады.

Только сосед-пьяница через забор бутылки кидает да матом ругается, по весне оттаивали горы этих бутылок, но батюшка Андрей ничего, не ругается, соберет да выкинет. И приехал однажды к батюшке прокурор города. А сосед как раз очередные алкогольные мультики в голове просматривал и давай на всю ивановскую матом комментировать. Прокурор этого безобразия не счел приемлемым и объявил пьянице-соседу, что если он свой язык не подвяжет и еще до конца в рамсах не попутался, то ждет его казенный дом для вразумления. Сосед поутих и даже в качестве примирения сказал отцу Андрею, что, может быть, даже снизойдет до церковной идеологии и примет святое Крещение. Но так и не принял. Не успел. Костлявая нетерпелива.

А отец Игорь стал писать богословские книжки, преподавать в семинарии древнего русского города, потому как его богословские экзерсисы не нравились одному протопопу из его родной семинарии, ревновал шибко. И стали выходить его книжки, он выступал на телевидении, а матушка его писала иконы прекрасные. В его епархии архиерей был человек добрый, свободы не притеснял.

Приехал как-то в гости с Севера к отцу Игорю отец Андрей да еще одного игумена-иконописца из родной епархии прихватил. И пошли они в галерею древней иконописью любоваться. Дело богатое. А тут архиерей местный идет. Порядки на Севере такие строгие, что отец игумен как только архиепископа увидел, побежал и в техническую комнату, где швабры с ведрами стояли, спрятался так, что снаружи только куколь монашеский от клобука торчит.

Отец Андрей замер, стоит и думает: «Грамоты с собой нет, крест и рясу не надел, сейчас архиерей рассвирепеет, тут мне хана с конфетками». А архиерей подошел к отцу Игорю, зацепил его пальцем за поясок от подрясника и сказал в лицо так по-доброму: «Ты чего такой худой? Тебя матушка не кормит? Ты ей передай, что, если не поправишься, я тебя к себе заберу». И пошел дальше, отца Андрея и куколь из-за двери словно и не заметил. Архиерея скоро в сибирскую сторону определили, а отец Игорь перебрался поближе к Москве в общецерковную аспирантуру, книги духовные пишет, преподает детям и взрослым, в телевизоре его показывают для разнообразия.

Отец Андрей заболел раком, но как был молитвенником, то рак себя вел в организме прилично и почти незаметно, только волосы все на теле выпали. Посмотрели они с матушкой на свою жизнь да и усыновили троих деточек: двоих по полтора года, а одному и года нету. И зажили большой семьей. Матушка их интересно воспитывает: строго и стремительно. Спать укладывает за пять минут. Оно и понятно, сама не рожала, поэтому родительская любовь нежная, но справедливая, без человекоугодия. Так и живут эти чудные братья и сестры. Вот, а вы говорите, что нет подвижников в наше время.

Архиерей

Жил-был на свете Николай. Хороший такой паренек, в Бога верующий. Поступил в вуз учиться. А в вузе одни девки учатся, что поделать, женился на третьем курсе, жену свою очень любил. А через год разбилась его любимая на отцовской легковушке насмерть. Очень сильно горевал Николай о потере любимой, и вроде кругом столько красавиц, да он однолюбцем оказался. Закончил вуз, а идти по профессии работать нет сил. Надо жизнь менять.

Охота ему было быть поближе к Богу и Церкви. Вот и поступил в семинарию. Архиерей его сначала сильно приветил, все-таки человек с высшим образованием. И даже после третьего курса назначил какой-то гуманитарный предмет преподавать. А кругом опять барышни из регентского да иконописного классов крутятся, глазки строят. И решил Николай монахом стать. Тем более что городской сумасшедший милиционер Гена всегда кричал ему издалека:

«Монах Иоанн, помолись обо мне убогом!» Николая это поначалу злило, а потом он на исповеди с духовником пошушукался, и выяснилось, что духовник с Геной одинаково про Колю думают. На том и порешили. Постригся Николай в честь святого праведного Иоанна Кронштадтского. И стал монахом.

Первое время он мучился от своего нового положения да все гаджетами себя занимал: то фотоаппарат новый купит, то iPad. Архиерей про эти его электронные забавы узнал, отправил на послушание в трапезную. Тяжело было молодому монаху Иоанну, душа его все вдаль куда-то рвалась. А тут его в иеромонахи определили. Прибавились еще и многочасовые исповеди с богослужениями.

А архиерей все крепчал на него, как мороз зимою. То отругает, то на домашний арест посадит, то крест снимет на пару недель. И стал отец Иоанн как-то чахнуть. Пытался было писать рассказы, да архиерей его в монашеской трапезной сумасшедшим объявил. Собрался как-то отец Иоанн пойти к другу-священнику на чай с конфетками, и тут же, как назло, он зачем-то архиерею понадобился. Ходил архиерей, ходил у его темного окна, потом выставил стекла, залез в келью и стал на стуле дожидаться «проходимца бесстыжего», чтобы напомнить ему о монашеских обетах и неустанной молитве. Приходит отец Иоанн домой, а там архиерей, и совсем невеселый. Отправили после этого случая отца Иоанна в дальний скит, хозяйство поправлять да монашеству учиться.

Так лет семь прошло. И тут известие приходит: преставился старый архиерей, и по монастырям персону на вакансию ищут. Все как один перстом на отца Иоанна показывают, больно он послушный да смиренный, к тому же образованный. Отец Иоанн поотмахивался, да потом смиренно принял судьбу: «Ничесо же могу глаголати вопреки». Вызвали его в Москву, а там большое испытание: сидят маститые архиереи и допрос ему делают по всем статьям.

— Кому спасаться сложнее, — спрашивают, — монашествующему или женатому?

— Известно, что женатому, — отвечает отец Иоанн, — у того и жена, и детки малые, и денег заработать надо. А у монаха — молись себе всласть, если, конечно, этому делу научен.

Смотрят архиереи, что понимает человек про жизнь, в самую сердцевину ее своим умом направлен. Поспрошали еще то да се, но сами улыбаются.

Ну и рукоположили отца Иоанна во епископы, да еще и прежнее имя вернули — Николай.

Приехал владыка Николай в епархию, а попы, которых он триста лет знает, как-то угрюмо на него смотрят, привыкли прежнего архиерея побаиваться.

— Да вы чего, бати, на меня как мыши на крупу надулись? — удивился владыка Николай. — Чай и я в вашей шкуре походил, знаю. А ну-ка, приходите ко мне вечером на чай.

Попы удивляются, не было раньше такого. Попили чаю, повечеровали по-свойски.

Архиерей с этого дня к каждому попу — на приход, да с подарочком. И что удивительно, помнит, когда у матушек и детушек поповских дни рождения, поздравляет самолично. Приедет служить, нету архиерейского ораря, он дьяконский булавками приколет и служит литургию, благоговейно Христу молится. И стало в епархии веселее, открыл владыка Николай новые храмы, построил при них воскресные школы. И все улыбается, чему-то радуется. А третьего дня приехал к старенькому протоиерею Виктору на воскресную литургию нежданно-негаданно. Отец Виктор во вздохах потерялся.

— Как? Архиерей? Никто же не предупреждал!

Взял крест, пошел чинно владыку встречать. А тот стоит без всякой свиты на пороге:

– Дорогой батюшка, разрешите в вашем храме помолиться?

– Владыка, так мы никак не ожидали…

– А я так, тихонечко у вас в алтаре постою, помолюсь вместе с вами.

И прошел краешком, мимо мирян, простоял всю литургию в алтаре, помолился, причастился Святых Тайн и, поблагодарив, уехал.

Отец Виктор потом ошалелый в подсобке старосте рассказывал:

– Никогда отродясь я таких архиереев не видал.

Из книги Мирослава Бакулина
«Легко ли быть духовным отцом». — М.: Никея, 2020

Иллюстрации: Екатерина Ватель