Большая проблема. Невозможно посмотреть кино со всеми тремя детьми одновременно.

Я очень люблю восьмифильмие про Гарри Поттера, пересматриваю ежегодно. Но вот я предлагаю детям, и что слышу в ответ? «Я это уже переросла. У нас, конечно, некоторые фанатеют от Гарри Поттера, но считается, что это не круто. Давай лучше аниме какое-нибудь», — говорит старшая. «Ура, Гарри Поттер!.. Но-о-о-о… я ведь его не читала еще, мне так неинтересно», — говорит средняя. «Фу, я не люблю фильмы, это для взрослых. Хочу мультики», — говорит младшая. И поскольку младшая кричит громче всех, включается «Гора самоцветов», а остальные разбредаются по своим делам.

Еще можно смотреть фильмы по очереди. Но, во-первых, так с ума сойдешь от постоянного разнообразия киноконтента. Во-вторых, мне ведь тоже должно быть занятно — хуже нет, чем скучать в детском обществе. Приходится искать «золотой путь», работать с парами: со старшей и средней можно посмотреть что-нибудь вроде классической рязановской комедии, притом что средняя будет периодически «отваливаться», убегать и возвращаться, скучать, нудеть, но все-таки киносеанс состоится. Со средней и младшей со скрипом прокатил новый «Король Лев». Вроде не совсем мультик, но младшая быстро раскусила. «Смотри, Симба же на компьютере нарисованный». — «Нет, выключи-выключи, они как настоящие». Дети ну такие разные — и по возрасту, и по характеру, и это, Господи, так неудобно!

Очень неудобно договариваться о встрече выпускников с семейными и занятыми одноклассниками, особенно если их больше двух. У одного ночная смена, второй с детьми сидит, потому что жена уже давно записалась в парикмахерскую. До третьего не дозвониться и не дописаться, а четвертый вчера уехал в Таиланд и когда вернется, не знает: наверно, как на родине среднесуточная температура выше +10 установится. Впрочем, договориться о времени — полбеды. Не все любят китайскую кухню, не все хотят в караоке, не все пьют пиво и едят мясо, не все могут туда, где нет детской комнаты. Выбрали кафе, договорились о времени — и вот они, до боли любимые, каждый по своему графику, подтягиваются к месту встречи. Один пришел за полчаса, устал всех ждать, уже выпил. Второй пришел вовремя, но только на десять минут, пора убегать, авария на объекте. Третий, общий любимец, душа компании, звонит каждые полчаса и говорит, что вот-вот будет, но так и не появляется.

И одноклассники, и дети, и жена, и родители — это другие люди. А другие люди — как камешек в ботинке, который невозможно снять посреди дороги, потому что холодно и неприлично. Этот образ для меня как-то даже понятнее, чем евангельский образ индивидуального креста, тяжелой ноши.

Я по первой молодости работал грузчиком и знаю, что если правильно груз взять, если использовать специальные ремни, то можно поднять и нести вес, превышающий твой собственный. Тяжесть можно облегчить и даже свести на нет. В конце концов, к ней можно привыкнуть. А вот камешек в ботинке — он навсегда, до самого конца. И «принять» вечно колющее неудобство невозможно. С людьми, с их ежащимся разнообразием, с их непостоянством, непоследовательностью, нежеланием следовать логическим и природным законам, с их вопиющей непохожестью на тебя и твои представления о том, какими они должны быть, приходится считаться всю жизнь.

Мы — как персонажи сартровской пьесы «За закрытыми дверями», не можем выйти из комнаты и обречены ранить друг друга своими страхами, комплексами, влюбленностями, стремлением высказаться и невнимательностью к высказыванию другого.

Если образ Креста не очень понятен, то его смысл все тот же. Крест — это неустранимое человеческое присутствие рядом с тобой.

От людей можно убежать только в безумие, спрятаться от них можно, лишь расставшись с жизнью. И то, что даже Бог стал человеком, перенеся все самое тяжелое, что могут причинять друг другу люди, доказывает: невозможно человеку быть одному.

Что остается? Остается терпеть этих невозможных ближних. Говорят, что некоторым даже удается их полюбить.