на наш Телеграм
В наше время, когда многие люди страдают и умирают и много больше людей боятся и тревожатся из-за коронавируса, не лишним будет вспомнить классические христианские максимы: «на всё воля Божья», «всему радуйтесь, за всё благодарите». Давайте скажем несколько очевидных вещей в этом духе относительно коронавируса.
Религия. Эпидемия высветила давно назревшую религиозную проблему: «христианство» не однородно, и в частности в нём можно выделить собственно христианство и язычество. Религия священных веществ, священных ритуалов, священных действий — эта вполне материалистическая, вполне языческая религия ставит вещества-ритуалы-действия выше человека: «человек для субботы». Христианство же ставит выше действенную любовь к человеку: «суббота для человека». Язычество является прекрасной средой для распространения коронавируса и готово поставить людей в опасность, лишь бы ритуал соблюдался.
Христова притча о Страшном суде учит нас, что высший критерий в глазах Бога — действенная любовь к человеку: вылечить больного, накормить голодного, освободить узника и пр. Христианство верно этому критерию, язычество — нет. Прекрасно не только то, что коронавирус высветил эту проблему, и так всем известную, но заставляет «язычников» в Церкви от язычества отрекаться в пользу действенной любви к человеку: вылечить (в данном случае — не дать заразиться) важнее, чем ритуал. Богослужение можно менять и даже не совершать, если того требует христова заповедь действенной любви, в данном случае напомнившая о себе в форме предписаний врачей и администраторов.
Так мы от приходского язычества пришли к примату любви над ритуалом и оказались в «монашеской» ситуации: «в келье», наедине с собой, при памяти смертной, молитве, любовном беспокойстве за близких и пр. Не человек для богослужения, а богослужение для человека, главное же — действенная любовь. «Не искушай Господа Бога» — эту заповедь «язычники от богослужения» забыли. Эпидемия — помимо прочего — прибавит всем нам капельку религиозного здравомыслия и человечности. Эпидемия в Южной Корее началась с секты, члены которой верили, что они заболеть не могут, — естественно, заболели и заразили кучу людей. «Не искушай Господа».
Политика. Мы боимся — и боимся не без оснований — что коронавирус вызовет масштабный политический, социальный, экономический кризис: бедность, безработица и пр. Мы боимся — и боимся не без оснований — что меры против коронавируса послужат чем-то вроде повода и тренировки к тирании, диктатуре.
И вот что здесь надо сказать: экономический кризис и без коронавируса надвигался на человечество со всеми своими весьма неприятными политическими и социальными последствиями. Об этом говорили многие: модель капитализма, сформированная в 80-е годы, исчерпала себя. Бедность и безработица и так нас ждали бы. Кризис привел бы к борьбе внутри элит, социальным волнениям, войнам и прочим спутникам кризиса. Этот год мы начали с тревоги о возможной третьей мировой, но и без нее войны идут, и, очевидно, при нарастании кризиса нарастали бы и военные конфликты. Тирания в Китае и России и т. д. и так сформирована уже вполне открыто без всякого коронавируса. Правые популисты и так приходят к власти на Западе. Политическая поляризация и так шла полным ходом. Человечеству опять бы пришлось проходить через массу бедствий (как при предыдущем сломе капиталистической модели человечеству пришлось пройти сквозь две мировые войны, революции, тоталитаризм и пр., чтобы выйти к чему-то более человечному). Нас и так, и так ждали бы не лучшие, возможно, ужасные времена. А вот коронавирус — возможно — снимает эти проблемы, или точнее — возможно — убыстряет их решение. Кризис всё равно был бы, а так у нас есть шанс пережить его превентивно, так сказать. Эпидемия вынуждает элиты без долгой социальной борьбы уже сейчас принимать правильные меры — в духе притчи о Страшном суде. Какие?
Экономика. Оказывается, что не только возможно, но нужно, необходимо социализировать экономику, вводить общественное управление вместо тирании «свободного рынка». Оказывается, что не только возможно, но нужно, необходимо «просто так» раздавать деньги, амнистировать заключенных, создавать общедоступную медицину, отказываться от патентного права, повышать налоги на капиталистов, улучшать положение трудящихся, помогать малообеспеченным и пр. Оказывается, государство может и должно вмешиваться в экономику, и еще как.
Оказывается, что спасение — в социальном государстве, государстве не сребролюбия, а помощи всем, государстве, где правит не стихия корысти, не «экономическая свобода», а свобода человеческого разума и совести. Чтобы до этого дойти, нужно было бы пройти сквозь десятилетия борьбы, невзгод, страданий. Коронавирус заставляет понять это уже сейчас.
Если классическая формула «эпидемия как Божье наказание» работает, то работает вот так: капитализм последние тридцать лет «оптимизировал» системы здравоохранения по всему миру, и теперь они не справляются с потоком больных. А ведь надо было всего лишь хорошо читать притчу о Страшном суде: вылечить больного — заповедь Спасителя. Теперь человечество вынуждено реанимировать системы здравоохранения «в последний момент», и погибать больше будут там, где «оптимизация» и вообще демонтаж социального государства наиболее «эффективно» проведен — проведен исключительно из корысти сильных мира сего, разумеется. Как учил святитель Василий Великий, это очень важная формула «святоотеческой социологии» — за грехи немногих пострадают все:
«Овцы у нас многоплодны, но нагих больше, чем овец; кладовые затеснены множеством хранимого в них, а утесненного не милуем. За сие–то и Бог не отверзает руки Своей, потому что мы заградили братолюбие. Пусть покажут чтители любостяжания, собирающие до преизбытка богатство, какая сила или польза их сокровищ, если разгневанный Бог еще долее продлит наказание! Голос молящихся раздается напрасно и рассевается в воздухе, потому что и мы не слушали умоляющих. За тебя осудил Бог и на сие бедствие: потому что ты, имея, не подавал; потому что ты проходил мимо алчущих; потому что ты не обращал внимания на плачущих; потому что ты не оказывал милости кланявшимся тебе. И за немногих приходят бедствия на целый народ, и за злодеяние одного вкушают плоды его многие».
Глобализация. Эпидемия столь масштабна в силу глобализации. Глобализация, основанная на грехе, эксплуатации бедных, грабеже слабых, корысти богатых и сильных связала земной шар в одно: и эпидемия коснется всех. Ситуация вынуждает к мировой солидарности и сотрудничеству, к синхронизации усилий, к обмену навыками и знаниями. Глобализация греха должна смениться глобализацией добродетели. Мир, глобализованный корыстью и жестокостью, должен быть теперь глобализован совсем на других началах.
Или: возможно государства займут эгоистическую позицию. Но даже и это не будет последствием эпидемии как таковой: то, что мир идет к новому протекционизму и так было ясно; эпидемия может быть только усилит уже бывший в наличии тренд на сворачивание неолиберальной глобализации. Но, что так, что этак — человечество, похоже, уходит от неолиберальной модели глобализации.
Равенство. Глобализация неравенства оборачивается глобализацией равенства. Если вы не верили апостолу Павлу, что во Христе нет ни эллина, ни иудея, ни скифа, ни варвара, ни господина, ни раба, ни мужчины, ни женщины, не верили, что во Христе нет религиозных, национальных, классовых, гендерных различий, то вы как никогда явно увидите, что этих различий нет в коронавирусе. Все равны, и более и важнее того: всем надо помогать. Можно было оправдывать систему неравенства тем, что нищий сам виноват, что у него нет денег на медицину, а мигранту мы и вообще не обязаны помогать. Но при эпидемии мы вынуждены помогать всем: иначе обойденные помощью всех перезаразят.
Коронавирус вынуждает человечество к созданию общедоступной системы здравоохранения, к помощи всем. И прочие последствия эпидемии (мер против ее распространения): банкротство, безработица, бедность вынуждают нас к помощи всем, иначе вся система пойдет в тартарары и мы все вместе с ней: надо всех лечить, всех накормить, обеспечить материальные условия жизни. Нужно выполнить критерии притчи о Страшном суде.
Притом это работает и локально, и глобально: мир в целом, общества в целом должны это делать, но и каждый из нас: в ответственном поведении, стараясь не распространять эпидемию и панику, в помощи близким, которые оказались в сложной ситуации, старикам, которые могут заразиться, и пр. От нас всех требуется ответственное, нравственное, солидарное поведение. Вообще оно требуется всегда, но вот коронавирус об этом напомнил.
Понимание. Итак, эпидемия толкает нас к социальному прогрессу. К примеру, самоизоляция толкает к «удаленной работе», к развитию электронных услуг, к развитию здравоохранения, к развитию сотрудничества и солидарности локально и глобально, к сознательности. К нравственной и просто практической оценке системы, в которой нам пришлось жить. Нам долго врали, что изменить ничего нельзя, и даже что система в целом справедлива и эффективна. При коронавирусе оказалось, что можно очень многое менять — от удаленки до раздачи денег, и притом быстро.
Можно менять систему к лучшему: мы могли бы это понять и раньше, но вот поняли с помощью эпидемии.
Старость. Вирус, так вышло, не во всем проводит равенство. Старики в группе риска. В этом тоже сложно не увидеть нечто провиденциальное, учитывая, что сейчас в мире живет, как ни в какие другие эпохи, много стариков, и — сужая — учитывая пенсионную реформу и другие столь же бесчеловечные мероприятия системы, бьющие по старикам (та же «оптимизация» медицины). Мы — как общество и государство — «забыли» стариков, а коронавирус вот напомнил, что стариков много, и о них надо заботиться. Старики — воплощение человеческой хрупкости и слабости; ужасно, что они в опасности, но хорошо, что мы о них вспомнили, ведь умирали они и раньше, хотя им можно было помочь (один из «плюсов» России: в ней не так много стариков как в Западной Европе, потому что в России отвратная система медицины). Как вообще хорошо, что мы вспомнили о простой телесной хрупкости людей, требующей любви, как вообще хорошо, что самоизоляция поставила нас в тесную близость к близким.
Суммируя, можно сказать: все проблемы, которые вызывает эпидемия коронавируса, уже наличествовали, или уже грозили нам без нее. А вот эпидемия, возможно, поможет их быстрее и эффективнее решить. А главное: всё, что сейчас происходит, выставляет на первый план притчу о Страшном суде – действенную любовь, политику разума и совести, политику в интересах слабых, в интересах большинства. Христианскую политику. Возможно. Может быть.
Пояснение под конец: большинство мнений про коронавирус, что мне встретилось, сводятся к двум: нас ждет или катастрофа, или более менее то же самое, что было до эпидемии. Мне хотелось предложить третью позицию.
