Главный конфликт в нынешней Белоруссии — не между сторонниками и противниками Лукашенко. Даже самый страшный тиран не вечен, но и уход страшного тирана сам по себе не гарантирует государственного успеха (по-моему, чаще всего гарантирует нерешаемые проблемы по всем направлениям, но это в данном случае неважно). Надуманным, а точнее конъюнктурным, является и противостояние «прозападных» и «пророссийских» сил. В нынешней ситуации эти позиции обусловлены медиадискурсом, навязаны СМИ и Интернетом, не касаются глубин самосознания.

Наиболее существенным является конфликт национальных идентичностей. Каких? Проще всего сказать «русской» и «белорусской». Но такой ответ тоже будет некоторым упрощением.

Без теории не обойтись.

Первым национальным государством в истории был Ветхий Израиль. Очень даже понятно, почему для него была так важна именно национальная идентичность. В качестве особого объекта своей заботы (совершенно непонятно, для чего, из Ветхого Завета мы этого не узнаем) Бог избрал не группу людей, обладающую общим племенным предком, но группу достаточно большую, чтобы самой считаться только лишь племенем. И даровал ей землю, даровал государство, даровал государственную религию, все атрибуты того, что сейчас называется политической нацией. Но когда политическая нация все это растеряла, она сохранила главное — сознание своей богоизбранности, памятование о том, что вот о нас-то Бог заботится каким-то особенным образом. В этот суть библейского национализма.

Многие века христианские государственные идеологии строились по ветхозаветной модели. Мы, народ N, хороши не сами по себе, а поскольку подражаем евреям, сами, по сути, являемся новыми евреями, новым Израилем. Какую из государственных идеологий Средневековой Европы ни возьми, везде одна и та же модель Нового Иерусалима, монархии, подражающей монархии Давида и Соломона, и народа, подражающего Тому Самому Народу.

«Мы — русские, с нами Бог» — это классическая формула евр(оп)ейского национализма. Вместо русских в нее можно подставить любую нацию старой Европы.

В XIX веке национальная идентичность означает совсем другое. Новые нации, например, чехи, финны, украинцы или белорусы, возникающие на имперских (не только российских) окраинах в силу разных причин, осознают себя уже не через богоизбранность, а через то, что принято называть «почвой и кровью». Наше единство сложилось стихийно, в силу природной необходимости, и раз уж оно сложилось, мы — финны или белорусы — должны за это единство держаться.

Для таких наций характерно активное историческое творчество: «опрокидывание» своего бытия в прошлое, конструирование безмерно древнего происхождения, формирование национального пантеона из исторических персонажей второго-третьего плана (не задействованных в нарративе старых наций), сочинение собственного эпоса.

Проблема тут вот в чем. Белорусы — это нация второго типа, нация модерна, которая не ощущает себя богоизбранной, но ощущает свою связь с конкретной территорией и с конкретным социальным фенотипом, некоторым набором уникальных социальных связей. Катализатором белоруссизации, как известно, с середины XIX века выступала польская интеллигенция. Огромную роль сыграли революция и Гражданская война, которые фактически смели, уничтожили национальную, крестьянскую, культуру, в очень малой степени отличавшуюся от русской культуры. Посетите белорусский зал Российского этнографического музея в Санкт-Петербурге. В отличие от украинского, очень пестрого по причине многоэлементности «украинской нации», он очень беден. Первая мысль: белорусский крестьянин — это русский крестьянин, которого ограбили…

Однако стихийные, внешние факторы формирования белорусской нации только подчеркивают иррациональный характер, «бездуховность» нации модерна. Она образовывается «нипочему», в силу трудно описываемых природных закономерностей. Зато в большей степени соответствует глобальному процессу секуляризации.

Конфликт между русским и белорусским началами, конечно, протекает во вторую очередь вовне. А в первую — в голове конкретного белоруса.

Русские, как любая классическая нация, предлагают Новый Израиль, Третий Рим (=Второй Иерусалим), глобальный проект, миссию, ко многому обязывающий СМЫСЛ и прочие духовные неудобства. Белорусы, как любая нация модерна, предлагают (сами себе) «родны кут», социальный комфорт, экономическое процветание, мир и гуманизм.

Совершенно неочевидно, что национальный «идеализм» отрицает экономическое благополучие, а национальный прагматизм его предполагает. Речь идет о том, что сейчас принято называть «дискурсом», о том специфическом наборе идей, который формирует национальное самосознание и который имеет отношение к практике только в смысле сущностного выбора. Лозунги, которые написаны на наших знаменах, позволяют нам отличать своих от чужих. Следовать же этим лозунгам или нет — вопрос уже совершенно другой.

Я бы мог сказать, что белорусы должны сами решить свою судьбу. Проблема в том, что сами белорусы еще не решили окончательно, насколько они не-русские, а потому их судьба — и моя тоже.