Как происходит современное миссионерство в стране, где большая часть населения исповедует индуизм? С какими сложностями приходится сталкиваться православному священнику в Индии? И для чего в Индийской Церкви барабаны? О своем служении рассказывает выпускник Санкт-Петербургской духовной академии священник Климент Нехамайя.

— Как коренные жители с традиционно индуистским воззрением относятся к тому, что их соотечественник принимает таинство крещения и начинает посещать православный храм?

— Коренные жители относятся к этому плохо. Религия в Индии занимает важное место в жизни человека, семьи и общества. Поэтому, когда человек крестится и начинает жить по-другому, то его считают предателем, говоря при этом, что он оставил свою веру, общину, семью и культуру. В крайнем случае его могут даже убить. Индусы предполагают, что это влияние западной культуры, они думают, что христиане хотят разрушить индийскую культуру и снова сделать Индию колонией.

— По статистике, в Индии христианство исповедуют только два процента населения. Не происходит ли дискриминации Православной Церкви со стороны государства?

— Православная Церковь в Индии малочисленна, поэтому государство даже не обращает на нас особого внимания. Власти считают, что православие вообще не существует в Индии. До моего рукоположения был случай: моему брату звонили из министерства внутренних дел и задавали вопросы, сколько у нас верующих, чем мы занимаемся. Скорее всего, они боятся, что нас станет больше, и мы начнем обращать людей в христианство.

— В некоторых религиях неоднозначно относятся к отречению от традиционной веры и к переходу в другую конфессию. Повлиял ли выбор вашего жизненного пути на отношение с родными и близкими?

— В этом плане у меня был легкий путь. Все члены моей семьи были христианами, хоть и не православными. Они исповедовали протестантизм и англиканство, но все равно родственники относятся к этому плохо, потому что мы стали другими. Мы не молимся с ними, не служим и не поклоняемся в их храмах. Они считают, что мы лицемеры и не хотим с ними иметь никакого дела. Но это совсем не так. Мы объясняем, что не можем этого не делать, стараемся быть дружными с ними, но они все равно настроены иначе.

Когда мы говорим, что православие — вера истинная, полнота благодати, они отвечают, что мы — младшее поколение и не можем учить их, они лучше знают. Получается конфликт, мы сталкиваемся с агрессией.

Если бы я пришел в какую-то другую протестантскую деноминацию, то мои родственники отнеслись бы к этому нормально, но православие для них — это вообще другой мир.

— Как Господь привел вас к служению?

— Это был очень длинный путь. Я никогда не думал, что буду православным священником. Мы с братом стали православными не так давно, в 2012 году. До этого мы были в Англиканской Церкви, и брат мой был в ней священнослужителем. Я мечтал стать священником в этой Церкви, но папа был против. Он говорил, что сначала надо получить светское образование.

После смерти отца я принял как знак, что Бог не хочет, чтобы я был священником. Я ушел от этой мысли и решил быть просто мирянином. Но спустя несколько лет после того, как мы стали православными, в Индию приехали священники и предложили брату поступить в семинарию. К тому времени у него была семья и работа, он не мог все бросить и поехать учиться шесть лет. Тогда они предложили мне, но я отказался, сказав, что это не мое. К тому же я тогда учился в магистратуре светского учебного заведения.

Однажды, когда я слушал песнопение Богородице, внутри услышал громкий голос, который сказал мне: «Иди в семинарию!» В этот момент я решил все бросить и пойти учиться. Я сразу получил рекомендацию у священника и поехал поступать. По распределению я попал в Санкт-Петербургскую духовную академию, которая и стала моим домом в России.

— Кандидату во священство бывает сложно найти невесту. Сложно ли вам было найти себе верную спутницу?

— Мне было несложно. Поначалу я думал, что встречу девушку в России, были даже какие-то знакомства во время учебы в семинарии, но у Бога был другой план. Моя жена родом из Индии, она жила по соседству и раньше исповедовала индуизм. С принятием христианской веры она стала подвергаться гонениям со стороны родителей, которые хотели причинить ей вред. Ее отправили в другой город, где она осталась жить совсем одна.

И вот моя семья стала говорить: почему я оставил ее одну, нужно что-то придумать, ведь у нее теперь нет ни родителей, ни поддержки. Они хоть и говорили так, но все же считали, что я сам должен сделать свой выбор. Я не сразу пришел к этому решению, но все-таки пришел к нему, и это был очень хороший выбор. Как оказалось, ничего не нужно было искать, Бог Сам «прислал» мне жену.

— Сталкивается ли православный священник в Индии с финансовыми проблемами?

— Мы занимаемся миссией, а она всегда нуждается в финансовой поддержке. У такой инфраструктуры, как в Санкт-Петербурге или в Москве, уже есть большая община, помогающая Церкви, но в миссии этого нет. В миссии люди, принимающие веру, — это бедные люди. Они не могут пожертвовать много денег. Необходимо покупать землю для кладбища, строить храмы и приходские дома…

Я всегда говорю, что миссия — это как маленький ребенок, он больше нуждается в попечении и заботе, чем взрослый. Русская Церковь, когда была молодой, тоже нуждалась в помощи. Нам нужно больше священников, храмов и другой инфраструктуры. Люди часто задают вопросы: если я стану православным, где я буду молиться? Если я умру, где я буду захоронен? Поэтому нам необходимы хотя бы эти две вещи: храм и кладбище.

В Индии очень важно социальное служение, потому что большое внимание уделяется карме: здесь дело важнее веры. В месте проповеди нам надо показать и дела, соответствующие нашей вере. По словам апостола Иакова, «вера без дел мертва» (Иак 2:20). В период пандемии мы раздали почти пятистам семьям еду, так как люди находились в плохом финансовом положении.

— Традиционно индуистские похороны подразумевают сожжение тела покойного и затем развеивание его пепла. А каково отношение к православной традиции погребения усопшего?

— У нас был случай, когда кремировали девушку, которая из всей семьи была единственной православной. Члены ее семьи говорили, что ее так наказали боги за принятие христианства. Семья решила, что нам необходимо сделать отпевание по православному обряду. У нас тогда не было кладбища, мы не могли совершить погребение, поэтому родители хотели причинить нам вред, но люди спасли нас. В конечном итоге они совершили сожжение тела по индусскому обычаю.

Расскажу еще случай. Индусы не сжигают тела детей, они их тоже хоронят. Однажды умер ребенок, его похоронили на индусском кладбище. Но там нельзя ставить крест, поэтому мы потеряли его могилу и не знаем, где он похоронен. Вот видите, какие проблемы! Некоторых людей мы хороним на их собственных землях, если она у них есть.

Был еще один инцидент. Пожилая женщина перешла в православие из буддизма, потом сильно заболела, страдала от болезней желудка. Мы вызвались помочь ей, оплатили лечение, лекарства и дорогу. Когда она умерла, вся деревня начала подговаривать ее сына, чтобы он похоронил ее по буддийскому обряду. Сын колебался, так как весь поселок давил на него. Я поговорил с ним, и он принял решение похоронить ее по православному обряду. Он сказал всем живущим в поселке, что, когда его мама заболела, ей помогла только Церковь. С этого момента все жители поселка перестали общаться с ним и его семьей.

— Расскажите про вашу общину. Сколько в ней людей, кто они? Какие у вас есть особенные традиции?

— У нас люди разного возраста и пола и из разных каст. Всего у нас семь общин в разных городах. Община, которая находится в городе Мумбаи, служит только на английском, другая община, которая находится в Южной Индии, не знает ни английского, ни хинди, они говорят на языке под названием телугу. Я этот язык не знаю, разговариваю с ними через переводчика. В моем городе тоже языковая проблема. Люди, ставшие православными, когда-то были буддистами, протестантами и атеистами, все они говорят на разных языках.

Большинство людей у нас трудятся в полях, и когда какой-то праздник выпадает на будний день, бывает очень трудно собираться вместе. Однако на всех больших праздниках люди присутствуют, пропуская работу.

Наша самая известная традиция — мы поем христианские гимны до и после богослужения. Они не являются православными, но по смыслу они православные, никакой ереси в них нет. Также мы играем на традиционных инструментах, например, на барабане. Но на самой литургии мы барабаны не используем, стараемся служить так, как я видел в России.

— У нас в храмах прихожане могут негативно отнестись к девушке в джинсах или парню в шортах. Есть ли похожие представления о церковном дресс-коде в Индии?

— Да, у нас есть не только церковный дресс-код, но и повседневный, так как индийский народ очень консервативный. Вы не увидите человека, который пришел в храм, надев шорты, для местных людей это неуважительно.

Здесь стараются надевать в храм хорошую одежду, покрывая те места, которые положено. Девушки всегда покрывают свои головы в храме. В церкви мы не носим обувь, так как церковь — это место присутствия Бога. Священники тоже служат Литургию босиком. Это присуще не только православным, все индийские религиозные конфессии придерживаются такой же традиции.

— Исходя из своего опыта, что вы можете посоветовать иностранным студентам, которые только начинают свое обучение в стенах Санкт-Петербургской духовной академии? На какие дисциплины им стоит обратить свое внимание?

— Нужно уделять больше внимания библеистике, потому что в миссионерском поле ты сталкиваешься с теми, кто знает Библию. Например, протестанты или католики хорошо знают Священное Писание, и мы должны уметь отвечать на вопросы и приводить к вере через Евангелие.

Конечно, когда молодые люди приезжают в Россию на учебу, возникает соблазн побольше погулять, увидеть красивые места, развлечься, познакомиться с русскими девушками. Но я советовал бы уделять больше внимания учебе. Мы приезжаем не искать девушку, наша цель — получить знание, духовный и богослужебный опыт, опыт социального служения и проповеди. Сначала нужно учиться, а потом все остальное.

Беседовали Кирилл Хлынов и Роман Кротов, студенты магистратуры СПбДА

Благодарим за организацию интервью протоиерея Владимира Хулапа, зав. кафедрой церковно-практических дисциплин СПбДА