на наш Телеграм
Ваш покорный слуга в августе уходит в отпуск. И передом мной тоже встает вопрос — что взять с собой почитать или послушать.
Мой выбор — британская литература, так называемые «инклинги». Первоначально это кружок оксфордских ученых и их друзей: Льюис, Толкин, Уильямс. Позднее к этому кругу стали относить близких по стилю и идеям авторов, например Дороти Сейерс, и их учителей — Макдональда и Честертона.
Все они христиане, и все обладают удивительной способностью писать одновременно «легко» и «серьезно». Итак, книги, о которых я расскажу: а) гениальные; б) христианские; в) лёгкие.
Приступим.
Если бы Диккенс писал на темы Достоевского, то у него вышло бы что-то вроде романов Макдональда. В хорошем смысле сентименальные, при этом остросюжетные и легкие, эти романы обладют философской глубиной. Но и это в них не главное.
В аллегорической повести «Расторжение брака» Льюис изобразил Макдональда жителем Рая. И я думаю, что главное его достижение как писателя — то, с какой силой он передает святость, праведность. Святость сложно изобразить, но у Макдональда получилось — живо, просто, реалистично. Редчайшая и величайшая дерзость литературы — и жизни тоже — дерзость благочестия.
Макдональд писал фантастические и реалистические романы. Из фантастики посоветуем «Фантастес» — когда-то Льюис начал читать Макдональда с этого романа. Из реалистических — «Томас Уингфолд, священник» — роман про молодого священника, обнаруживающего себя атеистом. С этим противоречием связан «духовный» сюжет романа, внешний же завязан вокруг убийства и прочих романных радостей.
Честертон — безусловный гений, классик мировой литературы. Автор великолепных детективов и гротесктных романов, защитник Радости, и, может быть, лучший христианский апологет XX века.
Самые известные его детективы — рассказы об отце Брауне. Это классика детективного рассказа и упражнений по моральной философии. Из менее известного — «Клуб удивительных промыслов» — сборник рассказов про странные занятия и профессии: контора профессиональных задерживателей, партнер мнимого остроумца, добровольный уголовный суд, агентство приключений и романтики.
Лучший роман Честертона — «Человек, который был Четвергом». На пронзительный сюжет нанизана, пожалуй, лучшая христианская теодицея — оправдание Бога перед лицом человеческих страданий.
Толкина и Льюиса часто упоминают вместе как создателей жанра фентези. Это не свосем верно. Льюис писал чудные литературные сказки и аллегории — жанры, вполне типичные для Британии.
А вот Толкин действительно открыл новый жанр — он написал реалистический роман о сказочном мире. Позже он придумал писать летопись как художественное произведение, и в этом он рифмуется скорее с Борхесом, сделавшим «скучные жанры» достонием беллетристики.
Итак, великий роман «Властелин Колец». Помимо того, что это увлекательная приключенческая история, великолепно прописанный, в лучших традициях жанра, классический роман, «Властелин Колец» — глубокая иллюстрация христианского взгляда на духовную жизнь: главная борьба происходит в сердце.
Многие «толкинисты» удивляются, узнав, что «Профессор» был ревносным христианином. Дело, вероятно, в том, что Толкин не писал романов-аллегорий на христианские темы, как тот же Льюис. Вера вдохновляла его на создание таких историй, где Евангелие — не просто каркас повествования, не основа для довольно-таки прозрачных аллегорий, а дух этих историй, семя, из которого растет повествование — отличное от евангельского, но неразрывно с ним связанное. Толкин рассказывает об искушениях и о том, как они преодолеваются, о красоте мира, о добре и зле, о трусости и смелости, о милосердии к падшим, и главное — о том, что «в немощи сила Моя совершается» — не будем забывать, что «Властелин Колец», прежде всего, о том, как самый слабый из жителей Средиземья уничтожил Грех мира.
Не думаю, что надо как-то особо рекламировать Льюиса и его «Хроники Нарнии». Поговорим про чуть мнее известную «Космическую трилогию».
Два великих мастера фэнтези, два друга и два христианина — Толкин и Льюис — были недовольны современной им научной фантастикой и решили реабилитировать жанр. Толкин взял на себя путешествия во времени (начал, но не дописал), а Льюис — космические путешествия.
Так появился роман «За пределы безмолвной планеты»: доктор Рэнсом попадает на Марс и с удивлением узнает, что Вселенная полна жизни, а главное — что Земля считается у жителей Марса «безмолвной», не участвующей в общем хоре космоса. Увлекательный роман, обманчиво «легкий», но, как всегда у Льюиса, полный глубоких прозрений о мире и людях.
«Переландра» — второй роман Космической трилогии Льюиса, мне он нравится больше других. По масштабу замысла его можно сравнить с романом «Лев, Колдунья и платяной шкаф» из «хроник Нарнии»: сюжет романа — аллегория, ни больше ни меньше, творения мира. Рэнсом попадает в прекрасный мир Венеры (Переландры), не тронутый грехом, и встречает венерианскую Еву. Третий герой романа — само зло, искуситель… Повторится ли на Венере история грехопадения?
«Мерзейшая мощь», третий том космической трилогии, представляет аллегорию борьбы Церкви воинствующей. На этот раз действие романа разворачивается на Земле, где происходит финальная битва добра и зла.
Автор семи фантастических романов («сверхъестественных триллеров»), поэт, богослов, критик, литературовед. Льюис сравнивал его с ангелом, а Элиот писал, что он похож на святого.
«Романы Уильямса надо прочесть все и, по возможности, в том порядке, в каком они написаны. К счастью, первый, «Война в небесах» — лучший из них; сюжет его связан со Святым Граалем, знаменитой чашей, в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь Спасителя. Святой Грааль попадает в современную Англию, и разворачивается борьба за обладание им, в которую включаются силы добра и зла. Эту книгу можно сравнить только с повестью Честертона «Человек, который был Четвергом». Я думаю, что сравнение окажется не в пользу Честертона. Уильямс не одарен честертоновским юмором и склонен к парадоксам. Зато он в своих романах не читает мораль; он не ставит перед собой задачи преподать урок или обратить читателей в христианскую веру. Уильямс просто хочет рассказать удивительную и загадочную историю и знает, как это сделать: он пишет о добре и зле, о неизбежной близости человека к раю или аду только потому, что на свете нет ничего более интересного.» — писал о «Войне в Небесах». Т. С. Элиот.
«Хотя Дороти Сэйерс всегда верила в Бога, лет с сорока она все больше и больше говорила и писала о христианстве. Особенное влияние оказал цикл ее пьес о Христе «Человек, рожденный на Царство», а в узкой аудитории — трактат «Разум Творца». Известен также сборник ее эссе «Непопулярные мнения». Ей хотели дать ученую степень доктора богословия, но она отказалась, смущенно пытаясь объяснить церковным иерархам, что ради воздействия проповеди должна оставаться сугубо частным лицом» — писала о Сейрес Наталья Трауберг.
Всего более она известна серией детективов о лорде Питере. Здесь мы хотели бы поговорить о ее пьесе «Человек, рожденный на Царство».
Пьеса эта, собственно — не единое произведение, а цикл из двенадцати радиоспектаклей. Все они рассказывают на свой лад ту или иную евангельскую историю. Цикл был заказан и поставлен «Би-Би-Си» в 1941-1942 и стал, в некотором роде, образцом того, что можно было бы назвать популярной художественной апологетикой (или проповедью).
В пьесе действует сам Христос, а евангельские изречения переданы в современной языковой манере. Сэйрес сознательно пошла на этот не самый очевидный с точки зрения христианского благочестия шаг, чтобы сбросить с Евангелия налет ложного знакомства («зачем перечитывать, и так знаю») и ложной сакральности («это не про меня, не про жизнь»). Это яркая попытка максимально актуализировать Евангелие художественными средствами.
