на наш Телеграм
Для христианина его вера — высшая ценность, ни с чем не сравнимая. Для религиоведа христианство — одна из религиозных традиций человечества, наряду со всеми иными, от верований палеолита до ислама. Андрей Борисович Зубов (признан в Российской Федерации иноагентом), известный историк и религиовед, показывает уникальность христианства на фоне других религиозных учений, погружая читателя в исторический контекст библейской традиции.
Протоиерей Георгий Флоровский, лучший русский богослов ХХ века в церковно-канонической сфере, писал:
«Отделение» души от тела и есть смерть именно человека, прекращение его существования, его существования как человека. Следовательно, смерть и тление тела… стирают из человека «образ Божий». <…> Можно назвать человека «единой ипостасью (личностью. — А. З.) в двух природах», причем не из двух природ, а именно в двух природах (в двух природах — это души и тела. — А. З.). Смертью эта единая ипостась раскалывается. И человека больше нет. Поэтому мы, люди, ожидаем «искупления тела нашего» (Рим 8:23). <…> Вся мучительность смерти как раз в том, что она — «оброк греха», то есть результат нарушенных взаимоотношений с Богом.
Исчезновение человека, тление и разрушение нашего тела — это не естество тела, а результат греха. Тело человеческое должно быть восстановлено именно потому, что без него человека нет. Душа может быть, но это не человек. Душа может жить после смерти, она, в отличие от тела, бессмертна. Но она будет страдать или радоваться в зависимости от того, как человек жил при жизни. То есть человек состоит из смертной и бессмертной субстанций. Хотя говорят, что душа — это условно бессмертная субстанция. Она бессмертна постольку, поскольку она ждет воскресения тела. А потом будет окончательный суд над человеком, в зависимости от того, как он жил, когда его душа и тело еще были вместе. В любом случае без воскресения тела, без восстановления тела (анастасиса) человека нет. Поэтому христианский Символ веры включает в себя обязательно: «Чаю воскресения мертвых и жизни будущего века». Без воскресения мертвых нет жизни будущего века, потому что нет человека, некому жить.
Воскресение тела, собирание тела — это некое явление условности смерти. Владимир Лосский писал: «Не только душа, но и тело человека создано по образу Божию». И приводил далее слова свт. Григория Паламы: «Вместе были сотворены они по образу Божию». Не только человеческая душа, человеческое тело божественно! По какому же образу Божию сотворено человеческое тело? Что есть образ Божий в человеческом теле? Ведь Бог не имеет зримого образа.
Человеческое тело во всем подобно всей прочей твари. Чем человек реально отличается от обезьяны своим телом? Да и от барана, собаки, свиньи, медведя — чем отличается? Ну чуть-чуть другой… На самом деле все то же самое: руки, ноги, лапы — передние, задние. Не в этом же дело. Все дело в том, что весь мир в некотором смысле сотворен по образу Божию. Весь мир. И человек есть его активная, свободная, божественная волевая частица.
С другой стороны, воплощение Христа, Боговоплощение и Рождество Христово показало божественность нашего тела, потому что Христос — во всем подобный нам человек, кроме греха. Все наши качества Он воспринял. У Него были тоже две ноги, две руки, голова. «Все, что не воспринято Христом, не может быть обожено» — мы помним эту чеканную формулу свт. Григория Богослова.
В Равенне вы увидите в баптистериях, и православном, и арианском, что у входящего в Иордан совершенно наго го Христа есть все, чем отличается мужчина от женщины. В иконографии часто эти «детали» «благочестиво» скрывают, но важно сознавать: Иисус Христос вполне и всецело принял тело человеческое, и с момента Боговоплощения все наше тело как таковое приобрело божественную ценность. Люди стали телесно подобны Богу, наше тело стало божественным, потому что Иисус принял наше тело. Но поскольку в вечности времени нет, то тело человека божественно было с момента творения, потому что сотворено оно Богом и потому что в него облечется Христос.
«Образ Божий относится не к одной духовной, но и телесной природе человека… Самое творение материального мира Богом пробуждает искать в Боге основу для этого», — указывает протоиерей Василий Зеньковский. В Послании к Филиппийцам апостол Павел говорит: Господь Иисус «уничиженное тело наше преобразит так, что оно будет сообразно славному телу Его» [Флп 3:21]. То есть наше тело не плохо само по себе, но оно уничижено, унижено. Унижено чем? Ну конечно, вы уже знаете чем. Нашим грехом, нашим согласием на грех, согласием Адама и Евы на грех, которое мы воспроизводим нашими греха ми все время. Но Господь тела потомков Адама преобразует так, что они будут сообразны, то есть они будут иметь тот же образ, что и Его славное тело. И реальность этого преобразования демонстрируется на горе Преображения, когда Иисус Христос, сбросив подобие тела греховного, не исчез, не развоплотился, не говорил из воздуха. Он был Тот же Иисус, Которого знали ученики. Но Он изменился, Он просиял внутренним светом для видевших это трех апостолов. Это было внутреннее сияние свободной от греха плоти. Евангелисты искали слова, но найти не могли. Матфей сказал: «…просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет» [Мф 17:2]. Марк: «Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить» [Мк 9:3].
Евангелисты искали слова, как, должно быть, искали слова и апостолы, видевшие преображение Иисуса на Фаворе. Искали — и не могли сыскать. Ведь белильщик мог выбелить хорошо, это умели делать, но то, то видели апостолы, было белее белого. Как и лицо Иисуса, просияв- шее, как солнце. Но это было то же тело, те же ткани одежды, только преображенные — и это дано было увидеть апостолам здесь, на земле, их плотскими глазами, «якоже можаху», как поется на церковнославянском в тропаре праздника Преображения. То есть насколько они могли увидеть своей еще пораженной грехом, еще не омытой Христом плотью, настолько они увидели славную, свободную от греха плоть человеческую. И они тут же сказали: «Хорошо нам здесь быть». Они ощутили, что хорошо быть там, где нет власти греха и сатаны, где есть уже свобода в Боге.
От растерянности и неожиданности Петр говорит что-то несуразное: сделаем три кущи, чтобы поклоняться Тебе, Моисею и Илии [см.: Мк 9:5]. Апостолы не понимают, что на самом деле не кущи надо делать, а себя преображать, следуя за Христом, что все эти кущи-рощи — чепуха. Себя надо изменить, и никакие храмы, никакие кущи, никакие обряды сами по себе не есть замена обожения — преображения «сообразно славному телу Христову».
Свт. Григорий Богослов писал:
Я — земля и потому привязан к земной жизни. Но я также и божественная частица, и потому ношу в сердце желание будущей жизни.
Человек — божественная частица, в нем пребывает Бог. А в Иисусе Христе, как сказано у апостола Павла, «пребывала вся полнота Божества телесно» [Кол 2:9]. Что это означает? Свт. Григорий Нисский разъясняет:
Если в человеке есть образ Божий, то в нем есть и такая же «непостижимая сущность», как она есть в Боге.
То есть в каждом из нас есть божественное естество, и здесь свт. Григорий Нисский абсолютно прав, и именно поэтому, кстати, он говорит об апокатастасисе (всеобщем восстановлении в божественном естестве), потому что эта непостижимая божественная глубина ни в ком из людей исчезнуть не может.
Сложное слово ἀποκατάστᾰσις — восстановление употреблено Иисусом в Евангелии по Матфею: «Илия должен прийти прежде и восстановить (αποκαταστησει) всё» [Мф 17:11]. Синодальный перевод вместо «восстановить» поставил невнятное «устроить». Епископ Григорий считал, что восстановление предполагает именно восстановление божественного достоинства. Но исторический контекст не позволяет делать такой вывод — «говорю вам, что Илия уже пришел, и не узнали его, а поступили с ним, как хотели» [Мф 17:12]. Убийство Иоанна Предтечи, а именно о нем в этом месте беседует Иисус с апостолами, понятно, не может быть деянием людей, восстановивших свою божественность.
Как объяснил Пятый Вселенский Собор (553 год), осуждая воззрения Оригена и не называя всеми уважаемого епископа Григория Нисского, всеобщее восстановление будет, но не обязательно в божественном естестве. Восстановление может быть и в осуждение и гибель за злоупотребление человеком дарованной ему божественности.
Но в любом случае в каждом из нас пребывает бездна божественная не как безличное «оно», но как личное бытие, через подставку (ипостась, субстанцию) нашей телесности, благодаря тому, что именно с этой телесностью соединил Себя Бог дыханием Божественным и «обитель у меня сотворил» [см.: Ин 14:23]. Но, когда человек за бывает о Боге, наполняющем нашу плоть и делающем ее, таким образом, личностной, и видит себя только плотью, и только плоть полагает собою, это отсекает человека и от других людей, и от Бога, погружает в эгоизм и отделяет от той благой бездны, в которой люди с Богом соединены. О грядущем преображении тела не уставали говорить и христианские аскеты, духом укорененные в Боге. Они мечтали не об освобождении от тела, как платоники или индуистские саньяси, но о грядущем преображении своего тела во образ Фаворского преображения Иисуса.
«Необходимо и телам святых — сим членам Христовым сделаться одним и тем же с Самим Христом»; «Что ныне при обрели мы в душах, то самое воссияет и обнаружится тогда и облечет славою тела», — поучает прп. Макарий Египетский. Но этого мало. Человек, как мы знаем, сам по себе для христиан есть существо многосоставное: он — дух, душа и тело. И нельзя сказать, что человек — это душа, а тело — только оболочка или что человек — только дух, что душа — это некая сфера чувств, которая значима только для этого мира, а тело — это вообще земля, которая будет с презрением отброшена. Христиане так не говорят ни когда. Поэтому все разговоры о переселении душ (метемпсихозе), которые ведет Платон, которые обычны в Индии, для христиан абсолютно неприемлемы. Почему? Потому что христианство четко говорит, что человек — это имен но и дух, и душа, и тело. И в этой пневмо-психосоматической целостности весь смысл и вся задача человека.
Как мы помним, Библия утверждает, что человек был создан из двух естеств: из Божественного дыхания и из персти земной. А то, что мы называем «психея», — это промежуточная эмоциональная сфера, которая может устремляться или к персти, если пренебрегается божественный дух, или к духу, если персти отводится должное ей место вместилища, подставки духа. Мир эмоций относится к тварному, к персти, но это высшая часть тварного, и она может подчиняться духу, а через эмоции и тело подчиняется духу. Духовный человек — это тот, у которого и душа, и тело подчиняются духу, а дух — это божественное в человеке. Именно потому, что человек создан из плоти и божественного духа, он не просто некое механическое соединение двух природ, но он личность, он — особое лицо в двух природах.
Тайна Святой Троицы дает нам указание на тайну миллиардности человеческой усии, человеческого естества. Все люди — их множество миллиардов, живых, еще не рожденных, уже умерших, но каждый из них особая личность. Нет двух людей одной личности, каждый — особая личность, каждый — особая воля, каждый — особое спасение. Каждый! И он особая личность не в силу того, что Бог каждому дает особого духа. Нет. Единый в Себе Святой Дух дает разные таланты людям. Дух присутствует в христианах как единое, тем соединяя в Боге всех нас, хотя каждому открывается той или иной стороной:
Одному дается Духом слово мудрости, другому слово знания, тем же Духом; иному вера, тем же Духом; иному дары исцелений, тем же Духом; иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков. Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно.
1 Кор 12:8–12
А вот человеческое перстное естество различно. Теперь мы знаем даже некоторые механизмы, например генетические, которые дают эту различность. Но это ведь материальные вещи — гены, молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты. Именно материальное, включая и психическую сферу, является подставкой личности, дает каждой человеческой личности индивидуальность. И соответственно, без телесности нет личности. Поэтому тело — это не обременительный временный аспект человека. Нет, тело, которое включает психическую сферу (психею, душу), — это и есть мы, а Дух — это то, что делает нас божественными. Отсюда — необходимость именно полносоставного обожения, если предполагается обожение личностное, обоженная личность.
Из книги «Религия Библии. Христианство. История религиозных идей». — М.: Никея, 2021
