на наш Телеграм
90 лет назад, 11 сентября 1935 года, родился Арво Пярт, живой классик современной композиторской музыки, м. б. просто самый признанный современный композитор, и притом — православный творец. Последние десятилетия отмечены возрождением религиозной, и уже — христианской, и конкретно — православной музыки. Само по себе это крайне интересный феномен: православные творцы оказываются в авангарде актуальной высокой культуры. Вокруг этого феномена, в честь Арво Пярта подобрали пять книг православных современных композиторов.
«Арво Пярт: беседы, исследования, размышления»: книгу составили беседа Арво Пярта с музыковедом Энцо Рестаньо, выступления Арво Пярта, статьи о нем. Мы можем найти там следующий текст композитора:
«В период, когда рождалась моя нынешняя музыка, я был всецело занят попытками внутренне поставить самого себя на ноги и решить свои собственные проблемы. Я должен был привести себя в состояние, позволяющее мне найти такой музыкальный язык, с которым мне хотелось бы жить. Я искал некий звуковой островок. Искал «место» в сокровенных глубинах своего Я, где мог бы — скажем так — состояться мой диалог с Богом. Найти это место было для меня задачей жизненной важности.
Этот бесценный остров во внутренней потаенности нашей души и есть то самое «место», о котором более 2000 лет назад было сказано, что Царство Божие находится именно там, внутри нас — вне зависимости от того, стары мы или молоды, богаты или бедны, вне зависимости от нашего пола, цвета кожи или степени таланта. И я пытаюсь по сей день держаться этого пути в поисках столь страстно искомого мною «волшебного острова», где все люди, а для меня — и все звуки — живут в любви друг к другу. Двери туда открыты для любого человека. Но путь туда труден — труден вплоть до изнеможения. … Только на этом уровне можно было бы себе представить действительно функционирующий мост мирного сосуществования, и только здесь можно было бы разрешить все наши проблемы, если бы они еще оставались».
Слушать: «Страсти Господа нашего Иисуса Христа в изложении Иоанна».
13 марта 2025 г. преставилась София Губайдулина — советско-российско-германский классик композиторского искусства, один из лидеров музыкального авангарда, православный творец. Вспомним несколько ее религиозных произведений — ярчайшие иллюстрации того, что православие вполне способно быть на самом краю актуального искусства, современной культуры.
«София Губайдулина. Монография. Интервью Энцо Рестаньо»: первая часть книги — большая беседа итальянского музыковеда Энцо Рестаньо с Губайдулиной, вторая часть — монография российского музыковеда Валентины Холоповой о творчестве Губайдулиной. В этой книге мы можем встретить такие слова композитора о ее понимании религии и музыки:
«Я религиозный православный человек и религию понимаю буквально, как re-ligio — восстановление связи, восстановление legato жизни. Жизнь разрывает человека на части. Он должен восстанавливать свою целостность — это и есть религия. Помимо духовного восстановления нет никакой более серьезной причины для сочинения музыки.
В искусстве опыт святости в известном смысле проявляется через слышание божественной воли с помощью символа — постижение высших реальностей в образах мира низшего, то есть материального. Многомерный, множественный смысл становится одним-единственным жестом танца, рифмой стихотворения или формой музыкального произведения. Опыт святых отцов — это не только опыт постижения божественной воли, но и осуществление акта любви к Богу. И это — центральный момент Божественной литургии, евхаристии: умереть вместе с Христом и воскреснуть, то есть осуществить акт абсолютной идентификации со страданиями Христа на кресте, связать себя и Христа нерасторжимой нитью, осуществить legato. Термин чисто музыкальный. Re-ligio — восстановление лиги, legato — восстановление связи земного и небесного, материального и духовного. И это восстановление legato в сущности является смыслом формы художественного произведения. Для меня музыкальная форма есть дух, потому что в ней происходит преображение музыкальной материи в символ. А символ есть откровение высшей реальности — проекция многомерного смысла на пространство с меньшим количеством измерений».
«Смысл искусства в сущности религиозный, хотя религиозность может и не осознаваться авторами художественного произведения».
«Религия и искусство относятся друг к другу как естественное и искусственное в жизни человеческого общества вообще: религия — это наша естественная духовная жизнь, а искусство — наша искусственная духовная жизнь, то есть дело рук человеческих, наша человеческая духовная активность, наш ответ на любовь Творца. Религия — это то, что нам дано, а искусство — то, что нам задано. Хотя оба рода деятельности не идентичны, но цель у них общая».
Слушать: «Семь слов Христа» для виолончели, баяна и струнных».
«Зона opus posth, или Рождение новой реальности» Владимира Мартынова — одна из главных книг еще одного живого православного классика современной музыки, но и современной мысли. Выдающийся композитор Мартынов как известно провозгласил «конец времени композиторов»: здесь мы находимся в самом центре того феномена, с которого начали эту подборку. Одно из самых значимых высказываний о положении современного мира, нашей ситуации «пост…» и «смерти…». Будучи композитором и музыковедом, Мартынов тщательно прослеживает историю музыки от Средневековья до постминимализма, схватывая эту историю в нетривиальных культурологических концепциях. Музыка, однако, — только пример всей истории западного (христианского), то есть «современного человечества». Ситуация «конца», в котором оказалось современное человечество, — и это одна из самых блестящих мыслей Мартынова — не означает какого-либо пессимизма. Конец обещает начало: если история модерна — постепенной десакрализации — заканчивается «смертью Бога», и мы живем «пост» — после этой «смерти», то как минимум эта ситуация, во-первых, новая (немодерная, то есть не несущая десакрализации), а во-вторых, она — носит явно религиозный характер. Сейчас «после конца», а значит, перед началом неизвестного нового, мы обретаем невиданную ранее прозрачность и невиданные ранее возможности — прозрачность сквозной «христианскости» нашей истории и нашего теперешнего положения и возможностей — конечно, религиозных — в терминологии Мартынова возможности нового сакрального пространства.
Музыка улавливается Мартыновы через ангелологию (цитаты сокращены и взяты из разных мест книги):
«Пение, практикуемое в земной церкви, есть лишь воспроизведение и подобие небесного ангельского пения. Музыка представляет собой некое поле, или пространство, уподоблений и вариаций, разворачивающихся между ангельским и человеческим миром. Для человека Средневековья музыка есть то, что существует вне и помимо человека. Аудиальное пространство земного богослужения есть воспроизведение небесной, ангельской литургии. По словам преподобного Иоанна Дамаскина, ангелы просто не могут не петь, ибо постоянное песенное славословие Бога является неотъемлемым свойством их природы. Монахи, пропевающие положенные по уставу песнопения, уподобляются ангелам, и в этом единении земного и небесного рождается сакральное пространство, которое есть звуковое, аудиальное пространство по преимуществу».
Философия — искусство различений. Различение, на котором выстроена философия музыки / теология пения Мартынова, — различение композиторской музыки и церковного пения:
«Для человека Нового времени нет уже и ангельского пения, ни звучания небесных сфер, но есть некий звуковой материал, из которого можно конструировать структуры, выражающие представления о мире и являющиеся музыкой в собственном смысле слова. Таким образом, для человека Средневековья и Возрождения музыка есть то, что существует вне и помимо человека, а для человека Нового времени музыка есть лишь продукт человеческой деятельности. … в opus-музыке человек выступает в качестве автора, конструирующего из изначально заданного аморфного материала звуковые конструкции, выражающие его представления».
Церковное пение — воспроизведение ангельского пения; композиторская музыка — продукт производства модерного субъекта, автор-композитора. Одно исключает другое. И вот какой ход предпринимает Мартынов как православный творец и как теоретик музыки: коль скоро (как провозглашено целом рядом мыслителей и исследователей) модерн заканчивается, то заканчивается и время композиторов — и тем высвобождается возможность нового сакрального пространства, нового пространства воспроизведения ангельского пения. Конец опус-музыки создает условия начала постопус-музыки, новой сакральной музыки, первые образцы которой мы, похоже, и наблюдаем в творчестве указанных — и немалого числа других — музыкальных творцов:
«Новое сакральное пространство — это та особая ситуация, которая порождается специфическим состоянием христианства наших дней. Новое сакральное пространство — это пока что лишь линия горизонта, постоянно удаляющаяся от нас».
