на наш Телеграм
У каждого святого своя любимая добродетель. Оптинский старец преподобный Макарий (Иванов), со дня кончины которого исполняется 165 лет, чаще всего говорит о смирении. Смирение приглашает Бога в наше сердце, очищает от страстей, делает ближнего еще ближе, исцеляет и лень, и излишнюю самоуверенность. О том, как часто об этом духовном качестве говорит преподобный Макарий, вы убедитесь из беседы, составленной патрологом Тимуром Щукиным по трудам подвижника.
О молитве и смирении
— Отец Макарий, в сердце вашего богословия находится молитва. Все христиане стараются молиться, и все хотят, чтобы молитва приносила радость…
— Вы завидуете людям добродетельным, удивляетесь их чистой радости, внутреннему миру, покою душевному, конечно чувствуя себя оных лишенными. Но знаете ли вы и их внутренность? И также какую они претерпевают борьбу о неустроении? Равно как вашего устроения никто не знает кроме вас, так и вы не знаете их.
— И все же приносящая радость молитва существует. Как ее достичь?
— Ты ищешь теплой молитвы, но этого нельзя одобрить. Если случилось тебе с теплотою сердца помолиться, то ты уже и думаешь в этом составить свое спасение, а от сего можно дойти до обольщения: потому-то Господь и не допускает на оном опираться, а попускает быть смутительным мыслям и одолеваемым быть сном. Чистота молитвы, теплота оной, слезы и прочее — все это есть дарование Божие; но оное даруется смиренным; ибо они уже не могут вознестись умом, а только видят свою худость, и подобно мытарю вопиют к Богу о помиловании. А дать дарование предоставь смотрению Божию: Он знает, кому и когда оное даровать. Конечно, при начале призвания к жизни духовной Господь посещает благодатью Своею и различными утешениями, но после отнимает оные и ввергает в огнь многообразных искушений и скорбей, чтобы самолюбивое и славолюбивое наше устроение совершенно испепелилось огнем искушения и не имело бы надежды на себя и на свои дела, но на милость и человеколюбие Божие. Смирение велие благо.
— Не совсем понятно. Как именно смирение помогает молитве?
— Холодность в молитве покрывается и заменяется смирением, вместо смущения о том, что нет у молящегося теплоты и слез в молитве. Слезы же легкомысленных людей паче надмевают. Не имея слез, человек невольно сознает свою нищету, а при оных мечтал бы и о богатстве духовных дарований; я не приписываю никому хвалы за холодность, но не безопасно полагаться и на слезы, по слову святого Лествичника: «не верь тем слезам, кои текут прежде очищения твоего»; когда человек истинно смиряется, то и слезы могли бы явиться, как и в блаженствах сказано: после нищеты духовной плач.
— То есть мы не можем сами превратить холодность души в тепло, но можем искренним смирением как бы размягчить душу, приготовить ее к принятию благодати. Тогда логично предположить, что смирение нас выручит и тогда, когда мы не способны радоваться богослужению.
— Конечно! Часто спрашивают у меня, — за что же находит такое смущение во время всенощной или другой службы, когда желаешь помолиться усердно? Кажется, что за самонадеяние, что желал помолиться? И думал, что «помолюсь», а оному предстало искушение. Ибо всякому благому делу или предшествует или последует искушение, а без того оно и твердо не будет. В подобном искушении надобно бы смириться, тогда и не было бы смущения; а когда уже смутился, то и за оное укори себя же, а не других. Смущение происходит от залога, в нашем сердце пребывающего, а кого думаем виновным оного, ошибаемся, ибо он только показывает нам устроение смотрением Божиим к нашему исправлению.
Об осуждении и прощении
— Очень важная тема затронута: мы часто осуждаем других за то, что происходит у нас в душе, хотя другие люди чаще всего лишь случайный фактор, а корень страсти сидит в нас самих.
— Правильно, не стоит доверять тому помыслу, который при скорбях, наносимых тебе, научает не себя обвинять, а сожалеть о причинивших оные, как о виновных: что они покоряются врагу и т. п. Это тоже вражий помысл, тайно влекущий чрез самооправдание к самомнению; гораздо полезнее быть оглагольником себя в первословии, то есть обвинять себя самого, как подавшего чем-либо повод к оскорблению себя, — обвинять себя, как достойного оскорблений, в недостатке терпения, смирения, снисхождения и любви, чем всячески можно с помощью Божиею остудить или вовсе погасить вражду к себе во оскорбляющем нас брате. Притом же надобно помнить, что сие делается и не без попущения Божия, а всяко по грехам нашим ко вразумлению.
— Как это происходит?
— Если бы никто нас не оскорблял и не показывал наших немощей, то мы никогда бы и не познали себя и не получили бы исцеления от душевных страстей; хотя же многие и подвергаются действиям страстей и смущениям, но чрез искушения и скорби бывают опытнее и достигают смирения. Мир и спокойствие есть великая награда, но как воины получают награду за подвиги и пролитие крови, так и мы — духовные воины должны прежде претерпеть многие искушения и скорби со смирением, обвинять себя, a не других, и умалив таким образом страсти наши, т. е. победив их, a паче гордость и возношение, гнев, ярость и проч., тогда и сего дара удостоимся — мира душевного.
— Не осуждать сложно. Еще сложнее прощать…
— Бывает, что имеешь с кем неприятность и надо молиться, и хотя попросишь прощения, но все бываешь немирен к тому человеку, и желал бы в таких случаях свое злое сердце истребить и истинно смириться. Этого-то только и требуется, чтобы истинно смириться — тогда и мир водворится. Если же попросишь прощения, но только языком, а в сердце с самооправданием, то и нет миру.
— Если важнее внутренний мир, то, наверно, внешнее примирение, словесные извинения не всегда и нужны?
— Просить ли прощения у тех, кому сделаешь какую-нибудь неприятность, когда попросишь, а из этого выходят насмешки и острые слова? Надобно иметь рассуждение и рассматривать людей и случаи, расположение первых и важность последних. Если кто-либо оскорблен тобою, и знаешь, что он с любовию примет твое извинение, то можешь просить прощения, а особо, когда резко оскорблен тобою. Но сего невозможно сделать, пока не сознаешь внутренне своей вины и обвинишь себя. А если знаешь, что те лица, коих ты оскорбил, примут извинение твое с насмешкою, то и не нужно пред ними извиняться, а повинить себя в сердце своем и мысленно просить у них прощения; тем надобно и успокаиваться.
— А вот еще ситуация: когда чувствуешь вину, но не вполне понимаешь, в чем она заключается. Что делать? У меня, например, такое часто бывает. Психолог бы сказал: невроз…
— Хотя ты имеешь и доброе намерение следить за собою и во всем исправляться; но уже и выше меры и своего устроения принимаешься за дело; и просто сказать по русской пословице: чтобы и иглы не поддеть, то есть ничем не быть виновною, и тонкое тщеславие тебя к этому подстрекает; от того и не избегаешь смущения. Надобно это презирать, а стараться видеть свои грехи и немощи; это делает нас невольно смиренными, когда видим свою скудость, а смирение успокаивает. Ведь пред Богом приятнее грешник смиренный и кающийся, нежели праведник гордый и не кающийся. Которые живут спокойно при своем благочестии и не смущаются, — это от того, что они высоко не простираются, а живут просто; а ты стараешься внимать и следить за собою, но не смиренно, то враг и нападает на тебя смущением. Не надобно этому покоряться, а презирать, a то немудрено и в прелесть попасть.
О внутреннем человеке
— Вернемся к началу. Вы настаиваете на том, что опасно искать духовного наслаждения. Но почему: разве не к этому интуитивно стремится человек?
— Вы не думайте, чтобы проходящие духовную жизнь все могли всегда наслаждаться духовными утешениями. И здесь есть борьба плоти и духа, победа и побеждение, утешение временем и отъятие оного к смирению и обучению несению духовного креста, вместо вожделеваемого сладостного утешения. Любовь Божия не тогда познавается в нас, когда наслаждаемся утешениями, но когда терпим духовный крест, в котором также испытуется в нас любовь Божия, что мы не тогда только любим Бога, когда Он нас утешает, но и тогда, когда испытует отъятием оных утешений и протяжением скорбных внутренних чувств; в первом случае, по выражению одного учителя Церкви, мы ищем не Бога, a себя.
— Но разве в каком-то глубинном смысле обретение себя, внутреннего человека не ведет к встрече с Богом?
— Касательно внутреннего, или душевного успокоения, — это, повторюсь, состоит не в нашей власти, а, по устроению каждого. Сам Бог или награждает, или отъемлет до времени, устрояя всепремудрым Своим промыслом наше спасение. Вы требуете от меня по совести и откровенно вам говорить; в надежде чего я так и говорю, не обинуясь, хотя и совестно мне, неученому, предлагать истины просвещенному мужу.
О благочестии в миру
— Хорошо, оставим диалектику внешнего и внутреннего. Если совсем просто: как бы вы сформулировали задачу христианина?
— Стремление к приближению к Богу есть звание Его, к которому надо присовокупить наше содействие в исполнении святых Его заповедей: где бы мы ни находились, в пустыне ли или в сообществе, в мире или в монастыре, — везде надо иметь попечение об исполнении заповедей, и везде есть искус произволению нашему противоборство со стороны врага, попущением Божиим бываемое. А мы должны самовластие наше преклонять к исполнению воли Божией. Видя же свою немощь или неудобство, надо повергать себя пред величием Божиим, прося Его помощи и заступления от врагов видимых и невидимых. Получивши же помощь и исправив, что благо, берегитесь помысла, хвалящего вас, а других осуждающего; это также сеть вражия, завлекающая в высокоумие и все плоды добродетелей отнимающая.
— Про монастырь спрашивать не буду, а как мирское служение помогает эту задачу решить?
— Всякая служба не без труда, но в ней заключается наша обязанность в отношении к ближним для их пользы; a мы должны искать не своей только пользы, но и ближнего. Допустим, вы оставите службу, но все не избежите какой-нибудь обязанности, возлагающей на вас труд ради общей пользы, a без того как вы исполните заповеди Божии?
— Здесь уместно спросить и о том, когда человек возлагает на себя дополнительные обязательства — помимо «стандартного» церковного подвига и общественного служения. Нужны ли человеку обеты перед Богом?
— Бог выше меры от нас не требует… О обетах ничего не случалось мне видеть в Писании, что давать должно с благословения; знаю, что дают оные просто, но есть безрассудные обеты и неудобь исполнимые. В этом надобно предоставить на рассуждение духовного отца, он может переменить на другой удобоисполнимый… Впрочем, вы сами можете по силе вашей чем-нибудь заменить оные; но мне неизвестны ни силы ваши, ни время неисполнения какого-либо удовлетворения. Вы можете класть поклоны хотя по три в день Спасителю и Божией Матери по одному, хотя на полгода и в течение этого времени прочитать канон покаянный, хотя один раз в месяц; являть к ближним сострадание, если можно в чем, по силе помочь и не смущаться, но смириться и быть покойными.
Семья и молитва
— О чем молиться семейному человеку?
— Не зная ваших домашних отношений, занятий и сил, не могу в точности сказать; а если вам удобно — предлагаю: утром читать утренние молитвы, а когда достанет времени — кафизму или одну главу; вечером — молитвы на сон грядущим, а в течение дня утром или вечером канон Божией Матери и Ангелу Хранителю; в субботу — акафист Божией Матери, а в воскресенье акафист Иисусу, Апостол и Евангелие по главе и несколько поклонов, и все это проходит со смирением, не думая, что я хорошо делаю, как думал фарисей. В случае же неисполнения чего-либо по каким-либо препятствиям или даже от разленения, отнюдь не смущаться, не унывать и не упадать духом, а смиряться и считать себя меньше всех. Господь да укрепит вас во всех благих намерениях ваших и деяниях и в борьбе противу находящих скорбей и своих страстей и да подаст вам истинный разум духовный.
— Похожий, но все же иной вопрос: о чем просить в молитве семейному человеку?
— Прошение Царствия Небесного должно быть первым нашим предметом; но, живя в мире с семейством, можете просить: «добрых и полезных душам нашим даруй» и прочее. Господь сказал: «Просите, и дастся вам» (Мф 7:7). Но подает то, что нам полезно и нужно. Вы же не можете, в мире живши и имевши детей, так себя поставить, чтобы ничего не иметь и все раздать: но надобно наблюдать благоразумную середину — не уклоняться от мира и не пристращаться к нему. Вещи, если нужны для детей, можно сохранить их, а не нужны, то нуждающимся отдать.
— Считается, что миряне должны читать тексты Святых Отцов. Но как это делать без подготовки?
— О чтении книг отеческих я не могу дать точного назначения; оные писаны не по ученой системе, а просто о различных страстях и добродетелях, как противиться первым и стяжать последние. Есть и высокие предметы для совершенных. Ты, читая книги, что доступно твоему уму и приличествует к твоему устроению, то и усваивай себе; а что превышает твое понятие, то, прочитав, оставляй так, не вникая в глубину разумения, оно по времени может открыться; для младенцев твердая пища неудобна. Книги читай с начала начиная, продолжай сряду, но не все одну, а утром в одной прочти, вечером в другой; читайте не для любознательности, а для научения благочестию и признания своей немощи, а от сего к смирению приходите.
— Как воспитывать детей в вере, когда кругом столько соблазнов, в том числе духовно-интеллектуальных?
— К сожалению, нынче так свободно везде говорят и пишут о религии, не к созиданию — а к сомнению; чувственность овладевает, и юное поколение склонно более к свободе, а не к обузданию чувств, и разуму дает свободу, хотя он и помрачен. Но, впрочем, не надобно отчаиваться, а просить Бога сохранить их юные сердца от вольномыслия, и сами старайтесь внушать им, по понятиям их возраста, о Православной Церкви и благочестии: что в юном сердце напишется, то в совершеннолетии более утвердится, подобно как на молодом плоде написанные слова в созрелом явственнее изображаются. При хождении с ними в церковь можно слегка говорить, что значит церковь и кому в ней служат — всевышнему Богу, Создателю нашему, и что Он знает и видит, что мы не только делаем и говорим, но и мыслим. За хорошие дела награждает, а за шалости наказывает. Часто или редко брать с собою в церковь надобно, по усмотрению их расположения, а иногда и по убеждению; а как в большие праздники, надобно брать их с собою. Общее правило: детей следует воспитывать и не слишком строго, и не слабо, а наблюдать средину. Господь да вразумит вас.
При подготовке «интервью» использовано «Собрание писем блаженная памяти оптинского старца Макария» (1862–1863) в шести томах, переписка отца Макария с Л. А. Кавелиным (2004), с К. К. Зедергольмом (2013), а также «Письма к благочестивой христианке» (1911).
