125 лет назад, 20 января 1900 г., отошел ко Господу Джон Рёскин — великий арт-критик, искусствовед, религиозный, моральный, социальный мыслитель. Влияние Рёскина сложно переоценить: он «легализовал» движение прерафаэлитов, с него началось «движение искусств и ремесел», он привил английской публике любовь к готике; он — один из зачинателей арт-образования и «креативной экономики»; он, может быть, главный философ искусства XIX в., чье влияние на мысль об искусстве продолжается до сих пор. Он — вспомним лишь несколько имен — существенно повлиял на Морриса, Толстого, Пруста. Значимо его влияние как социального мыслителя и реформатора — он оказал существенное влияние на левые теории и практики Великобритании и США; Ганди положил в основу своей социальной программы политэкономию Рёскина; он и поныне — авторитет для этического социализма. Он — христианский социалист, разрабатывавший художественную, эстетическую сторону социализма, и соответственно — эстетическую, «искусствоведческую» критику капитализма. Рёскин критиковал капитализм за то, что он убивает искусство, красоту, науку, милосердие, природу, христианство: все это несовместимо с господством духа наживы, с повсеместной конкуренцией. Такая эстетическая, христианская критика капитализма (а предлагаемые реформы — вполне социалистические). Рёскин — предшественник современных идей «креативной экономики»; в XIX веке мысли Рёскина казались идеализмом; сейчас — вполне обсуждаемы в экономической науке. Единство эстетики, морали и политэкономии Рёскина обеспечивается его христианством, на религиозном уровне: жизнь должна быть истинной, праведной и прекрасной — христианской. Искусство и экономика есть инструменты такой жизни, и наоборот — требуется моральная, эстетическая и религиозная критика экономики. Книги Рёскина очень просты, совсем не «заумны» — но вместе с тем прекрасны и мудры в подлинном смысле слова.
Сложно передать всю необыкновенную красоту и глубину наследия Рёскина: кажется, что вот она подлинна альтернатива, которое отвергло человечество в XX в. и продолжает отвергать в XXI: социально-экономическая, художественно-культурная, морально-религиозная: искусство, социализм, христианство в чудесном единстве.
«Оливковый венок. Четыре лекции о войне и промышленности» — одна из лучших книг Рёскина, где равно блестяще представлены обе ипостаси его наследия — философа искусства и социального философа.
Как-то Рёскина пригласили прочитать лекцию по архитектуре (он был популярный лектор) на открытии нового здания биржи. Он и прочитал. Великая архитектура, утверждает Рёскин, — религиозна. Во имя каких же богов воздвигаются современные здания? — во имя бога Рынка, богини Наживы, богов несправедливого Обогащения нетрудящегося меньшинства и Разорения трудящегося большинства. Вы, называющие себя христианами, вы — хуже язычников — говорит Рёскин своим слушателям на открытии биржи. Справедливость и Красота однако тождественны. Несправедливость рождает Уродство. Капитализм уничтожает Красоту и Искусство — как можно не согласиться с этим диагнозом мыслителя XIX в. нам, зная, к какому убожеству пришло «современное искусство» в XXI веке? Вы хотите великого Искусства? — уничтожьте капитализм! При социализме победит творческий радостный справедливый труд — потому что труд не будет подчинен страсти сребролюбия. Не сребролюбия ради строились великие соборы и писались чудотворные иконы.
Вы строите биржу — как христиане, или как язычники вы ее строите? Какова ваша религия — та ли, которой вы отдаете десятую часть доходов и одну седьмую времени (религия Христа), или та, которой вы отдаете девять десятых доходов и шесть седьмых своего времени (религия мамоны)? Ответ очевиден. Великие соборы больше не строят; строят уродливые биржи и склады, торговые и офисные центры.
Здание биржи тогда станет красивым (как замок или храм), когда торговля и промышленность перестанут быть службой сребролюбия, станут службой обеспечения народа. Зачем вы копите? — спрашивает Рёскин — на что потратите, что потребите, ради каких целей и ценностей? — чтобы превратить землю в прекрасный храм? Или копите ради самого накопления, ради ничто? Ваше бескорыстное, бесцельное удовольствие — в красоте, как приобщении к Богу, или деньгах, как приобщении к мамоне?
В другой раз его пригласили читать лекцию в военное училище. Защищать Родину — истинно и прекрасно, но — проповедует Рёскин будущим офицерам — «вы не истинные солдаты, если намереваетесь только защищать мошенников-лавочников» — благородно защищать добродетели, справедливость и честь Родины, но не ее злодейство, несправедливость и бесчестность. Истинный долг состоит в искоренении злодейства, несправедливости и бесчестности.
А вот как он проповедует невестам и женам будущих офицеров: «если бы война разоряла бы не дома бедняков, а разрушала бы фарфоровую посуду, украшения и наряды дам — она не длилась бы и недели» — нужно энергии нежности, любви и заботы женщин высвободить из семейного круга и направить на общее дело. Наши молитвы — насмешки над Богом, если мы не оплакиваем смерти убитых не только близких, но всех; молитва, любовь и забота должны выйти из домов в общество, в мир.
«Почитайте Библию и узнайте о сострадании к бедным, о суде и правде; храбрость воинов — безумие, их дела — мерзость опустошения; когда мы поймем это, всякая война исчезнет, кроме той, что есть борьба за Божью правду — “свята война Его”», — заканчивает Рёскин проповедь в военном учебном заведении.
«Последнему, что и первому. Четыре очерка основных принципов политической экономии» — главная книга Рёскина по социальной философии и книга, как он сам писал, главная в его творчестве. «Последнему, что и первому» — христианский взгляд на капитализм и «буржуазную политэкономию» (её-то и и положил в основание своей социально-экономической программы Ганди).
Рёскин начинает так: политэкономия (т. е. экономическая наука — и тут спустя больше века мало что изменилось) рассматривает человека урезанно: как эгоиста, как лишенного связи с другими людьми, не учитывает «симпатии» между людьми. Но ведь это, резонно замечает Рёскин, просто не верно, человек не таков.
Парадоксально чувство симпатии Рёскин рассматривает на примере армии: как странно, что в деле уничтожения люди могут жить в симпатии, в общности, в общем деле, в героизме, не сводимом на выгоду и деньги, а в деле мирного созидания — в промышленности и торговле — не могут. Почему так?
Потому что наше (современное, капиталистическое) общество, сведя промышленность и торговлю к «разумному интересу», к выгоде, к денежному вознаграждению к сребролюбию, по-христиански говоря, выбило из промышленности и торговли всякую основу для общего дела, для «симпатии». И это очень странно, противоестественно, пишет Рёскин.
Действительно, работа солдата, судьи, врача, ученого, священника ведь не сводится к денежному вознаграждению, к выгоде. А почему труд промышленника, торговца, рабочего сводится? Почему мы лишили эти крайне полезные сферы труда какого-либо смысла, кроме денежного? — вот нетривиальный вопрос, ставящийся Рёскином. Отсюда его конкретное предложение, выраженное в названии книги: так же, как мы платим солдатам, судьям, ученым, врачам, священникам постоянную зарплату, вне зависимости от того, нужна ли конкретно сейчас их работа, так же, как мы их не увольняем, если в данный момент их служба не нужна — вот так же нужно поступать и с рабочими. Промышленники, торговцы и рабочие должны стать «армией» мирного труда, высоким служением обеспечения народа нужными, полезными вещами. Солдаты ощущают братство за счет общего дела, которое никак не сводится к деньгам и понимается ими и обществом как героическое, высокое служение (Д. Гребер, анархистский антрополог, в схожей логике утверждал, что военная романтика есть романтика коммунистическая: армия это чуть ли не единственный в капиталистическом мире островок коммунизма, братства, где исключены товарно-денежные отношения); но так должно обстоят дело со всяким полезным делом, и уж, конечно, с созидательной работой рабочих.
Такова главная предлагаемая Рёскиным реформа, но также он предлагает и ряд других, скажем, такую — как считалось в его время — совершенно безумную, утопическую, невыполнимую, как система общедоступного образования.
В книге не только эта тема: Рёскин довольно остроумно строит теорию стоимости (стоимость — сумма труда, вложенного в вещь и желания/потребности в продукте труда), отстаивает долговую теорию денег и пр.
Главное же — Рёскин призывает при рассмотрении экономических вопросов обращаться не к «политэкономии» с ее безумными и безнравственными учениями, сводящими все к выгоде и деньгам, а к Библии. Повторим, христианский взгляд на экономику — вот чем ценна эта книга.
«Сезам и Лилии»: в этой книжке Рёскин главным образом пишет о чтении, о «практиках» чтения и даже о чтении как о — как бы сейчас сказали — «духовной практике», и шире — вообще о потреблении культуры. Отметим еще две темы: социальная — капитализм, дух наживы, служение мамоне убивает красоту, искусство, нашу способность воспринимать искусство, мы уже больше не умеем по-настоящему читать, пишет Рёскин; и гендерная — Рёскин пишет, что христианство помимо прочего отлично от всех прочих религий и культур утверждением превосходства женщин, истинные герои христианской культуры — довольно убедительно. Причудливым образом совмещая сексизм и феминизм, Рёскин утверждает, что христианству свойственно господство женщин: от мужчин — все злое, вражда, борьба и пр.; власть же женщин — мягка, мудра, нежна, любовна, красива, мирна; править должны женщины, и это, по Рёскину, христианская логика. Подлинные героини — Рёскин приводит множество убедительных примеров из литературы — женщины, мужчин-героев просто не бывает. Власть силы и вообще мирское зло сосредотачивается в «мужском»; все же лучшее в человеке — власть духа, искусство личного общения, нежность, заботливость, любовь и т. п. — выбрасывается в «женское». Это означает духовное превосходство женского — но имеменно традиционного понятого: рескиновский «феминизм» ставит не на равенство мужчин и женщин в смысле уподобления вторых первым, а наоборот: христианские добродетели, считает Рескин, в современном патриархальном мире, сосредоточены в «женском».
Книга маленькая, но полная интереснейших и важнейших мыслей; например: истинные искусства (умения, техники, ремесла, творчества красоты и нового) суть искусства кормить бедных, одевать их, давать им жилище, доставлять им исполненные радости и мудрости произведения искусства, наук, философии. Это есть подлинное понимание искусства как теургии — делание самой реальности прекрасной, божественной: системы социальной защиты, обеспечения, жилья, образования, культуры есть сотворение красоты в реальной жизни, то есть искусство-теургия: так пишет один из главных философов искусства в истории. И только после применения своих способностей в деле подлинного искусства — исполнения Христовых заповедей — расцветут «изящные искусства» в узком смысле слова.
«Орлиное гнездо. 10 лекций об отношении естествознания к искусству». Здесь Рёскин крайне нетривиально выстраивает связи между искусством, наукой, обществом и религией. Рассуждение Рёскина — как иллюстрация книжки и в объяснение её названия: наука есть познание реальности; искусство есть изменение реальности; благоразумие есть поддержание жизни; мудрость же есть счастье, причастность тому веселью и танцу, что есть Божья Премудрость. При грозе благоразумные думает о зонтике; ученный — о электричестве; художник — о красоте; мудрец — о Боге. И вот нам нужное мудрое благоразумие, забота о жизни, проникнутая тягой к высшему, к веселью и танцу Премудрости Божьей. Мудрость есть форма бескорыстных (веселых, танцующих перед Богом) благоразумия, науки и искусства. Мудрость есть оформление всех способностей в форму милосердия и благоразумия, где они расцветают в полноте своих потенций и в пользу всем. И эта мудрость как совокупность деятельностей заботы, истины и красоты проницает все творение. Птица в потрясающем искусстве плетения гнезда — не биоавтомат: и эту истину искусство чувствует лучше, чем наука, лишенная мудрости. Искусство наслаждаясь птицами и гнездами, лучше проникает в истины творения, чем та «наука», что сводит реальность к мертвому механизму. Рескин пишет о бессознательном искусстве жизни, где красота — эффект сохранения жизни (птица, плетет гнездо, что благоразумно — и прекрасно). Наше искусство, пишет Рескин, должно быть как птичье искусство плетение птиц: заботой о сохранение жизни и тогда оно будет и давать эффект красоты. Пусть гнезда и пение птиц есть следствие материальных процессов в биоавтоматах, но давайте сравним их пение и гнезда с производимыми нами звуками и жилищами. Рескин — феноменолог: сведение на «материальные процессы» есть некоторое метафизическое измышление, морок: а вот красота птичьих пения и гнезд даны в непосредственном ощущении: они просто есть как очевидная данность. Рескин предлагает эксперимент: ангелы относятся к людям, как люди — к птицам; что ангелы чувствуют, когда смотрят на наши «гнезда» и слушают наше «пение»? — представим центр Лондона, пишет Рёскин, «главное гнездо людей»: при мысли о том, что туда слетелись бы ангелы нас охватывает смех: а должны были бы литься слезы. Мы строим храмы — да — и раз в неделю поем так ангельские песни — но люди при этом умирают с голода, пока в остальные шесть дней недели мы производим отвратительные шум и суету: мы не достойны не пения птиц, ни пения ангелов; веселие и танец Премудрости чужд нам («мы» тут у Рёскина — его общество его эпохи; насколько с тех пор все изменилось — или совсем не изменилось — пусть судить читатель).
«Радость навеки и ее рыночная цена». «Политическая экономия искусства», по Рёскину, должна задаваться вопросами: как произвести талантливых художников? Как применять их труд? Как хранить продуты их труда? Как распределять их продукты с большей пользой для всех? В качестве иллюстрации приведем следующий ряд мыслей Рёскина. Истинное богатство в экономике и вместе с тем главная цель экономики — развитые человеческие способности: ведь все что производится в экономике — производится людьми — и понятно, что для людей (производит человек — потребляет человек); одно из необходимых условий развития человеческих способностей — среда, наполненная красотой; уродливая среда фрустрирует человеческие способности; красивая — развивает. — Поэтому художников должно быть много, а их труд дешев: это создавало бы спрос на продукцию их труда, а массы были бы обеспечены искусством. Помимо прочего важно украшение общественных зданий, в частности — школ: школа не должна быть местом скуки и уродства; она должна быть всецелым образованием чувств, ума, способностей человека. — Аналогично должно быть прекрасными богаделен и больниц и т. п., в частности — здания гильдий, ассоциаций работников: это предотвращало презрение к занятиям ремеслом как чем-то низким. Гильдии — важная тема Рёскина: он считал, что отраслью должны управлять её работники, организованные в отраслевую гильдию. От искусства — к социологии — от социологии к теологии: сколько проповедей на отвлеченные темы производится церквами, пишет Рёскин, но почти никогда — на практические политэкономические тексты Библии вроде Книги пророка Аввакума. Притчу о талантах надо понимать буквально — как притчу о деньгах и их трате. Но ведь не может Писание говорить о таких пошлых вещах, как деньги, вознегодуют многие. Вознегодуют, поскольку на всех нас давит долгая традиция перетолкования, или просто игнорирования вполне конкретных, практических политэкономических указаний Писания и Предания.
«Этика пыли. Десять лекций маленьким домохозяйкам об элементах кристаллизации» — замечательная книжка Джона Рёскина, описывающая его разговоры со своими ученицами о минералах. Это как бы популярное, для детей, введение в минералогию. Минералы здесь служат отправной точкой для бесед о тайнах природы, о Библии, о Боге, о христианстве. Здесь соединяются необыкновенная простота с подлинной (христианской) мудростью. Рёскин — великий арт-критик, искусствовед, социальный и религиозный мыслитель, педагог, один из основателей художественного образования. Из заголовков: достоинство кристаллов, их добродетели, капризы, невзгоды и т. п.
«Прогулки по Флоренции» — классическая книга о флорентийском искусстве, одна из самых знаменитых книг Рёскина, одна из главных его книг.
«Камни Венеции» — и еще одна из главных книг Джона Рёскина, классическая книга о венецианском искусстве, но и больше: венецианское искусство ставится в исторический, политический, богословский контекст. Республиканские и христианские ценности, считает Рёскин, породили великое венецианское искусство; упадок этих ценностей привел к упадку венецианского искусства.
Интересно, что книги о флорентийском и венецианском искусстве посвящены в том числе политике, социальности христианских средневековых республик: их великое искусство связывается с их социально-политическим строем.
«Лекции об искусстве» — и еще одна из главных книг Джона Рёскина. Рёскин пишет об отношении искусства к религии, нравственности, пользе; пишет о линии, свете и цвете. Книги Рёскина — в самом хорошем смысле просты, но при этом — прекрасно написаны, полны эрудиции, а главное — мудрости; христианской мудрости.
«Сельские листья. Отрывки из “Современных живописцев”» — сокращенная (одобренная автором) версия «Современных живописцев», первой книги Джона Рёскина. Здесь дана теория живописи, но — как и всегда у Рёскина — эстетика не отрывается от морали и теологии. Характер книги можно понять по оглавлению: принципы искусства, сила и назначение воображения, небо, реки и моря, горы, камни, растения и цветы, воспитание, нравственные правила. Книга предлагается в современной орфографии.
«Искусство и действительность (Избранные страницы)» — собрание статей и фрагментов книг Джона Рёскина. В этой книге совмещены обе стороны его творчества: искусство и нравственность, искусство и религия, искусство и природа, искусство и знание, условия творчества, из истории искусства, искусство и промышленность, техника искусства, архитектура, орнамент, публика, ученье, книги.
«Теория красоты» — собрание отрывков из разных текстов Джона Рёскина. Оглавление книги: искусство и нравственность, искусство и религия, искусство и природа, условия творчества, техника в искусстве, архитектура, орнамент, публика, учение, книги.
«Законы Фьезоле». По мнению автора, эта книга «заключает в себе систему наставления в искусстве, вообще применимую при обучении молодых людей и вполне элементарную для профессиональных художников». Оглавление: великое искусство есть славословие, три отдела живописного искусства, первое упражнение в прямых линиях, деление щита св. Георгия на четыре части, первое упражнение в черчении кривых, круг, об элементарных формах, об элементарном органическом строении, о двенадцати зодиакальных красках, об отношении колорита к контурам, о рисовании графической карты, о цвете и тени.
«Письма и советы женщинам и молодым девушкам относительно: платья, воспитания, брака, деятельности, влияния, работы, прав и проч.» — небольшая книжка отрывков их разных текстов Джона Рёскина: милейший образчик викторианской этики.
«Избранные мысли Джона Рёскина». Эта небольшая книжка представляет собой собрание афоризмов Джона Рёскина. Закончим несколькими из них:
«Истинное христианство, как показал Сам Учитель, выражается в преломлении хлеба, ложное христианство — в краже его… Человек, изо дня в день не зарабатывающий своего хлеба насущного, крадет его. Точно так же любая христианская церковь не может существовать без самой страшной мерзости и лицемерия, пока добродетель жизни, вполне умеренной для себя и полной служения бедным, не будет считаться теми необходимыми условиями, при которых молитвы, воссылаемые к Богу о ниспослании плодородия земле, не будут кощунством».
«Пусть ваши собственные обеды будут самые простые, пока обеды бедняков не будут обильны, или иначе вы не христиане. И вы, носящие пышные одежды, надевайте простые блузы и передники, пока бедняки не будут одеты прилично и красиво, — иначе вы не христиане; и вы, поющие и играющие на различных инструментах, повесьте ваши арфы на ветви у рек, зачумленных вами, и постарайтесь внести мелодии в души тех безумных, пошлых и глупых людей, которых вы же создали, — иначе вы не христиане».
«Милостыня и молитва хотя и не делают еще человека христианином, но они кости и плоть, из которых может развиться христианин; а жалкие современные последователи Иуды не только лишились охоты молиться и подавать милостыню, но даже перестали понимать смысл и значение этого. «Давайте, и дано будет вам», — думаете вы, но лучше не Богом в величественном воздаянии за дар, а заемщиком в виде двадцати процентов, и так пусть не будет оказана никакая милостыня, которая не была бы хорошо оплачиваема. «Стучите, и отворят вам»; но отворит не Бог Своим дивным ответом, а стучите, как подобает джентльменам, в элегантные приемные двери, пока полицейский, в виде смерти, не появится и не заставит вас наконец замолчать».
См. конспекты некоторых перечисленных книг Рёскина, оформленные в эссе:
— Рынок и монастырь: антропология дискурсивных, образовательных, культурных и арт-практик
— Рынок и монастырь: антропология войны, торговли и промышленности