на наш Телеграм
Статьи
«Следы на мне»
Священник Александр Пискунов: «Можно находить следы разных людей на себе… Мои прабабушка и прадедушка бежали от турецкой резни из прекрасного Артвина в Крым. Говорят, можно было отречься от Христа и не бежать. В Ялте прадед построил дом на берегу моря. При Сталине всех армян из Крыма депортировали…»
«Профессор в бейсболке, эконом с мечом и регент-официант»
Священник Александр Пискунов: «Тело. Удивительный образ. Мы все части Его Тела. Кто-то рука, кто-то нога. Наш приход –– часть этого Тела. Организм в организме».
«”Монструозность Христа”: как Жижек и Милбанк не поняли ни друг друга, ни свою тему. Часть 1 »
Владимир Шалларь: «Да, Библия приходит к атеизму, но вписывая его в саму теологию: абсолютная божественность человека и абсолютная человечность Бога — вплоть до слабости, отчаяния, богооставленности, смерти. Это как раз абсолютный предел гуманистической этики: очеловечивание и «исчезновение» Бога — таким образом, что это «исчезновение», кенозис и есть высшее откровение Бога — и обоготворение-обожение человека. Как говорит Жижек, мы подобны Богу как раз в богооставленности, слабости, страдании».
«8 нетривиальных книг о браке»
Владимир Шалларь: книги о моногамии и эротизме, о святости девства в противостоянии браку, о монашестве и разврате, о садомазохизме в любви. Книги и сами по себе интересные, а плюс к тому, мы выстраиваем их в некую единую мысль, так что одна отрицает истину другой, третья их объединяет в некоей новой — общей истине, четвертая снова отрицает и т.д.
«Рабы не мы. Библия в свете постколониальной оптики»
Иерей Алексий Волчков: «В США и Европе вот уже несколько месяцев идут протесты представителей движения Black Lives Matter, борющихся за права национальных меньшинств. Когда возник расизм? Что об этом говорит Библия? Есть ли в ней темнокожие персонажи?»
«Спеленайте меня, батюшка, иначе я за себя не отвечаю»
Священник Николай Домусчи: «В нашей Церкви есть довольно много прихожан, которые похожи на странных детей, не хотящих вылезать из пеленок».
«Как услышать расцерковляющихся»
Денис Собур: «Они не угроза для нас. Не так важно, что они говорят. Важно понять, что на самом деле у них болит».
«Власть: смиренно принимать или жить помимо нее?»
Философ Александр Секацкий и священник Дионисий Харин: «Многие христиане убеждены, что всякая власть от Бога, поэтому наиболее подходящая форма правления — единоличная власть царя. Он помазан Богом. Так ли это? Откуда пошла власть согласно Священному Писанию? Кого уважать, а кого бояться?»
Литургия — это спектакль?
Способны ли видеотрансляции богослужений и другие виртуальные формы религиозной жизни заменить собой осознанное и активное участие в Евхаристии? Чем интересны виртуальные общины и приходы? На эти и другие вопросы отвечает протоиерей Дмитрий Сизоненко.
Невозможность физически присутствовать в храме на богослужениях Страстной седмицы и Пасхи заставила многих верующих глубоко задуматься о собственном отношении к литургии. Способны ли видеотрансляции богослужений и другие виртуальные формы религиозной жизни заменить собой осознанное и активное участие в Евхаристии? Чем интересны виртуальные общины и приходы?
Обо всем этом рассказывает в своей лекции протоиерей Димитрий Сизоненко, клирик собора Феодоровской иконы Божией Матери (С.-Петербург).
Аудиокниги
«Пути христианской жизни» — это один из многих сборников бесед Антония Сурожского. Цитата на пробу: «Бог вызвал нас всех, всё человечество, из небытия. Каждого из нас Он из того же небытия вызывает к существованию; без Его воли не рождается никто, и поэтому с первого момента нашего существования между Богом и нами очень глубокая связь. Он нас позвал — мы встали перед Ним; Он произнес слово, которое оказалось силой, приведшей нас к бытию. И, может быть, стоит задуматься над тем, что в книге Откровения нам сказано, как в конце времен, после Второго пришествия Господня, каждый из нас получит имя, которое знают только Бог и тот, кто это имя получает. Не означает ли это имя, неизвестное больше никому, что каждый из нас для Бога — единственный, неповторимый и что отношение с Богом каждого из нас абсолютно неповторимо, ни с чем не сравнимо; что человечество является как бы всё нарастающей, громадной и дивной мозаикой, где каждый из нас представляет собой один камушек, — но камушек, на котором держится вся мозаика? Вынь один из них — начинает расшатываться всё здание, всё мироздание…»
«Холодный дом» — великий роман Диккенса, о котором Честертон писал так: «Канцлерский суд — в центре повествования, словно мрачный, зловещий храм, а вокруг него располагаются причудливые и жалкие герои, его жертвы и обвинители. Старый пьяница торгует старьем (что может быть бессмысленней!) и зовет себя лорд-канцлером. Сумасшедшая старая дева обивает пороги суда, добиваясь решения забытого или никогда не существовавшего дела, и приговаривает с пронзительно злой иронией: «Его решат скоро, на Страшном суде». Ричард, Ада и Эстер не случайные посетители суда, они его дети, символы, жертвы. Праведный гнев романа сверкает не багряным светом анархии, но ясным, белым светом искусства. Гнев этот долготерпелив, как возмездие истории. Медленно, тщательно и верно создает Диккенс образ угнетения. Бесконечные формальности, бесконечная и бессердечная вежливость, бесконечно обманутая надежда говорят о несправедливости больше, чем все безумные жестокости Нерона. Не активность, а пассивность тирании сводит с ума. Не могущество, а равнодушие божества ненавистно нам. Самый нестерпимый для нас ответ — молчание».
Аудиокнига и два аудиоспектакля по детской классике «Пеппи Длинныйчулок». Свою первую большую сказку — «Пеппи Длинныйчулок» — Астрид Линдгрен написала в подарок дочери в 1944 г. Когда дочке Карин исполнилось семь лет, она тяжело заболела и пролежала в постели несколько месяцев. Каждый вечер девочка просила у матери что-нибудь ей рассказать. «Однажды, когда я не знала, о чем повествовать, она сделала заказ — о Пеппи Длинныйчулок. Я не спросила, кто это, и начала рассказывать невероятные истории, которые соответствовали бы странному имени девочки…»
Книги
Две трагедии великого немецкого драматурга Фридриха Хеббеля — «Юдифь», «Мария Магдалина». «Юдифь» прорабатывает известный библейский сюжет: красавица Юдифь обольстила вражеского полководца Олоферна, чтобы убить его и тем спасти Израиль. Хеббель здесь видит три трагических конфликта: конфликт единобожия (Израиль, Юдифь) и язычества (ассирийцы, Олоферн, при чем последний под пером Хеббеля приобретает «сверхчеловеческую» окраску); конфликт личного (симпатия Юдифи к Олоферну) и общественного (долг Юдифи перед Израилем: надо убить Олоферна); конфликт — и уже подлинная религиозно-моральная трагедия: конфликт этики (нельзя убивать, нельзя прелюбодействовать) и религиозно-этического долга, преступающего этику (надо убить, надо совершить прелюбодеяние) — в каком-то странном смысле, величайшая жертва есть жертва этикой, моралью: «Мне суждено впасть во грех на пути к подвигу! Благодарю тебя, Господи! Ты просветил меня. Нечистое очищается пред Тобою. Ты поставил грех на моем пути. Кто я, чтобы оспаривать волю Твою, чтобы уклоняться от нее? Разве такое деяние не стоит великой жертвы? Смею ли я свою честь и свое целомудрие возлюбить больше Бога моего?».
«Мария Магдалина», по определению самого Хеббеля, — «бюргерская трагедия», здесь описывается трагедия мещан: так заголовком Хеббель ставит мещанство в евангельский контекст, давая ему тем самым высший религиозный смысл. Здесь тоже трагический религиозно-этический конфликт: девушка забеременела от своего жениха, но тот на ней не женится, когда узнает о том, что она лишена приданного. Так «обесчещенная» женщина попадает в «бюргерскую трагедию» — сама ни в чем невиновная, она обречена мещанской моралью (в отличии от «жениха», у которого всё «нормально»). Так она становится в конфликт: убить себя (и, следовательно, ребенка), чтобы «спасти честь» отца, или не совершать греха само- и детоубийства, но обречь на позор своего отца.
«Критика отвлеченных начал» — первая крупная работа Соловьева, как бы конспект, зерно всей его последующей философии. «Отвлеченные начала» — это отдельные моменты всеединой истины, отчужденные от нее. Философская работа Соловьева сводится к их возвращению в живое единство, здесь цельная христианская философская система: этика, политика, экономика, гносеология, онтология. Здесь уже есть «оправдание добра» в политико-экономической области выглядящая как «свободная теократия», а то и другое — как конкретные проявляния Всеединства. Обращаем внимание, что здесь представлена полная версия «Критики отвлеченных начал».
Сергей Хоружий — уникальная фигура в современной культурном пространстве. Исследователь исихазма, православный философ, создатель «синергийной антропологии» («постмодернистской» философии паламизма) — ко всему прочему он перевел «Улисс» Джойса, один из главных романов мировой литературы. В «“Улиссе” в русском зеркале» Хоружий пишет о биографии Джойса, о собственно «Улиссе», связях творчества Джойса с Россией. Цитата на пробу: «Кардинальная особенность джойсовой антирелигиозности. Разрыв его с религией и церковью весьма специфичен: едва ли не всё их содержание он не отбрасывает, а желает сохранить себе и эксплуатировать по-своему. Ум его продолжает постоянно вращаться в кругу католических идей и понятий, что сам он и констатирует в “Портрете художника в юности”. Многое в католическом мире остается близким ему даже без всякой трансформации — например, францисканство с его светлым оптимизмом и любовью к твари».
«Образ Античности» — сборник статей С. С. Аверинцева, посвященный нескольким главным его темам: риторике и рационализму, «литературе» и «словесности», жизни мысли и слова в разных культурах и эпохах. В конце концов смысл этой книги Аверинцева можно определить как раздумье над «средиземноморским почвенничеством», христианской Европой как синтезом двух начал — античного и библейского, их сложными пересечениями и взаимовлияниями: в данном случае античному началу отдано больше места, но и библейское, христианское начало не забыто. Ко всему прочему Аверинцев чудесно пишет: его эссе — чистое наслаждение, даже если вы далеки от их проблематики.
«Эстетика поздней античности (II–III вв.)» — работа Виктора Бычкова, исследующая эстетические идеи раннехристианских авторов II–III вв. Раннехристианская эстетика рассматривается как переходный этап между Античностью и Средневековьем. Интерес работы в том, что ранняя патристика, казалось бы, вообще не затрагивала вопросов эстетики, а в тех редких случаях, когда это происходило, она занимала скорее антиэстетические позиции: и вот именно в этом материале Бычков ищет новые идеи, которые зародили средневековую эстетику. Эстетические идеи неоплатоников, эпикурейцев, стоиков, гностиков, манихеев и т. д. приводятся как контекст формирования патристической эстетики.
«Художественно-эстетическая культура Древней Руси XI–XVII вв.» — коллективная монография под руководством В. В. Бычкова, выдающегося исследователя христианской культуры. Книга откроет богословскую природу следующих тем: эстетическое сознание Древней Руси; образ Софии Премудрости Божией как символ Древней Руси; поэтика литературы; эстетика древнерусского города; поэтика архитектуры; эстетика древней пластики; архитектура; живопись; декоративно-прикладное искусство; церковно-певческое искусство; постсредневековые реминисценции; Симеон Полоцкий; Юрий Крижанич; Николай Милеску Спафарий; «Урядник сокольничья пути»; теория живописи; музыкальная эстетика; поэтика литературы; эстетика первого театра; эстетика города; архитектура; живопись; декоративно-прикладное искусство; традиционное направление церковно-певческого искусства; барочные формы музыкальной культуры.
Музыка
«Семь последних слов Христа» — оратория Гайдна (в двух исполнениях: The Lindsay String Quartet и OPUS POSTH):
1. Интродукция
2. Соната I. «Отче! Прости им, ибо не ведают, что творят»
3. Соната II. «И сказал ему Иисус: истинно говорю тебе: ныне же будешь со Мною в раю»
4. Соната III. «Жено! Се сын Твой… Се Матерь Твоя»
5. Соната IV. «Боже мой! Боже мой! Для чего Ты оставил Меня?»
6. Соната V. «Жажду»
7. Соната VI. «Совершилось!»
8. Соната VII. «Отче! В руки Твои предаю Дух Мой»
9. Землетрясение
«Сотворение мира» (Die Schöpfung) — оратория Гайдна для солистов, хора и оркестра. Композитор писал, что «никогда не был так благочестив, как во время работы над «Сотворением мира»; ежедневно падал на колени и просил Бога, чтобы Он дал мне силы для счастливого выполнения этого труда».
Оратория использует 7-я главу поэмы Мильтона «Потерянный рай», включающей текст Библии (Бытие I и II) почти без изменений: по просьбе Адама архангел Рафаил повествует о сотворении мира в 6 дней по низвержении Сатаны. Добавлены также мотивы псалмов 19 и 145.
