на наш Телеграм
Великопостные статьи 2018 г.:
Апология безделья, или Против активности
Диалектика религиозной иллюзии
Христианская ортодоксия vs православное христианство
Монета, или Система богоубийства
Еще раз о мироносицах и атеизме
Бог пришел в мир и Его убили, тем самым мир сей есть система богоубийства. Кратчайшим образом система богоубийства и борьбы Бога с ней описывается Новым Заветом в истории с монетой:
«И посылают к Нему некоторых из фарисеев и иродиан, чтобы уловить Его в слове. Они же, придя, говорят Ему: Учитель! мы знаем, что Ты справедлив и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице, но истинно пути Божию учишь. Позволительно ли давать подать кесарю или нет? Давать ли нам или не давать? Но Он, зная их лицемерие, сказал им: что искушаете Меня? принесите Мне динарий, чтобы Мне видеть его. Они принесли. Тогда говорит им: чье это изображение и надпись? Они сказали Ему: кесаревы. Иисус сказал им в ответ: отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. И дивились Ему» (Мк 12:13-17).
Монета символизирует экономическую власть. Изображение на ней императора символизирует политическую власть. Надпись на ней «Тиберий Цезарь, сын Божественного Августа, Август. Великий понтифик» символизирует религиозную власть. Капитал, государство, религия — три силы, с которыми фарисеи и иродиане хотели столкнуть Иисуса: эти три силы в конце концов Его и убьют. Кесарь есть обожествленный император, чеканящий монету, и его властью будет распят Бог. Говорить о власти — то же самое, что говорить о капитале, говорить о капитале — то же самое, что говорить о власти, критиковать господствующую идеологию — критиковать самооправдание системы капитала-власти.
Иисуса распяли за то, что «Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем» Мк 23:2), за то, что он обещал разрушить Храм («мы слышали, как Он говорил: Я разрушу храм сей рукотворенный» Мк 14:58), за притязания быть Царем («Ты Царь Иудейский?» Лк 23:3) — так или иначе по совокупности политических, экономических и религиозных обвинений. Его убивают за мессианические притязания («первосвященник спросил Его и сказал Ему: Ты ли Христос, Сын Благословенного?» Мк 14:61) — ведь Мессия есть Тот, Кто вернет всю власть Господу и уничтожит политические, экономические и религиозные власти. Христос говорил: «приблизилось Царство Божье», то есть господство Бога. А когда господство у Бога, все прочие власти отменяются.
Фарисеи (консерваторы, защитники духовных скреп и национальных интересов), саддукеи (либералы, просвещенные вольнодумцы, глобализованная элита), римляне (транснациональные элиты). Либералы, консерваторы, глобальные элиты – две тысячи лет назад убили Бога, и сейчас убивают все божественное.
Фарисеи — духовно-моральная элита, поучающая народ — Его первые враги. Надо помнить, что хотя полемика Иисуса и направлена в основном против фарисеев, эта полемика — «внутренняя», Он сам был фарисеем, не в современном смысле, а в тогдашнем. А саддукеи, жреческая и во многом светская власть, в лице бывшего первосвященника Анны, («один из счастливейших людей» по Иосифу Флавию) тестя первосвященника Каиафы и других членов Синедриона судят и осуждают Иисуса. Иисус бросает вызов их общей власти и они вступают в сговор против Него. Фарисеи и саддукеи — две стороны одной монеты: духовная и жреческая стороны религиозной власти.
«Акция прямого действия» Христа, приведшая Его к Кресту направлена против Храма и саддукеев:
«Приближалась Пасха Иудейская, и Иисус пришёл в Иерусалим и нашёл, что в храме продавали волов, овец и голубей, и сидели меновщики денег. И, сделав бич из верёвок, выгнал из храма всех, [также] и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул. И сказал продающим голубей: возьмите это отсюда и дома Отца Моего не делайте домом торговли» (Ин 2:13-16).
Иисус здесь ссылается на Иеремию:
«Но если совсем исправите пути ваши и деяния ваши, если будете верно производить суд между человеком и соперником его, не будете притеснять иноземца, сироты и вдовы, и проливать невинной крови на месте сем, и не пойдете во след иных богов на беду себе, — то Я [Бог] оставлю вас жить на месте сем, на этой земле, которую дал отцам вашим в роды родов» (Иер 7:5–7). «Не соделался ли вертепом разбойников в глазах ваших дом сей, над которым наречено имя Мое? Вот, Я видел это, говорит Господь» (Иер 7:11).
Иеремия и вслед ему Иисус восстают против несправедливости — неправедного суда, угнетения, насилия. «Разбойниками» оказываются торговцы жертвенными животными и менялы монет. Иудаизм запрещает изображения и, как следствие, запрещает монеты с изображениям императора (к тому же — «божественного»). Поэтому Храм пользовался своими собственными монетами — римские монеты менялись на храмовые. Так под личиной религии скрывается вполне материальные интересы. Иисус проводит акцию против менял и торговцев — и Его судят и казнят: менялы с одной стороны, палачи — с другой: две стороны одной монеты. Главными врагами Иисуса были религиозные деятели («попы»), кои однако всего-навсего идеологически обслуживают механизмы угнетения. Можно ли их за это винить? — банальнейшее из банальнейших дел мира:
«Первосвященники и фарисеи собрали совет и говорили: что нам делать? Этот Человек много чудес творит. Если оставим Его так, то все уверуют в Него, и придут римляне и овладеют и местом нашим и народом. Один же из них, некто Каиафа, будучи на тот год первосвященником, сказал им: вы ничего не знаете, и не подумаете, что лучше нам, чтобы один человек умер за людей, нежели чтобы весь народ погиб» (Ин 11:46–53).
Каиафа — не злодей, не какой-то страшный грешник. Просто человек мира по логике «как бы чего не вышло», «ради спокойствия и безопасности страны» убивает Бога. Он просто спасал народ (это вечное опасение: возмутитель спокойствия, критик системы «сделает еще хуже»). Как удачно по этому поводу писал Жирар: «То, что говорит Каиафа, — это самый главный аргумент, аргумент политический — аргумент козла отпущения. Максимально ограничить насилие, но все-таки, если потребуется, прибегнуть к нему в последней крайности, чтобы избежать большего насилия. Каиафа воплощает политику в ее самой высокой, а не в самой низкой форме. Никогда не было лучшего политика, чем он».
Как мы сейчас увидим, среди убийц Христа вообще не было злодеев: обычные люди со своими обычными интересами. Как и Казнь Его была вполне тривиальной: сколько до Него и после было распято? Распятие — банальнейший вид казни Империи, собирающая в себе все банальные казни невинных от Авеля.
Разве Ирод Антипа и Пилат — злодеи? Ни один, ни другой вообще не хотели его убивать, даже подружились на этой почве (Лк 23:12). Нет ничего более божественно-иронического, чем попытки прокуратора Иудеи и тетрарха Галилеи не убивать Бога (Лк 23:1-25): но «служба есть служба». Здесь прекрасно изображено, что дело в самой системе, а не в конкретных людях: убивает Бога как бы сама безличная бюрократия. Не чиновники плохи, но сама система настроена так, что против своего желания нет-нет да и убьешь кого. «Ирод, увидев Иисуса, очень обрадовался» — вообще этот правитель был человеком скорее веселым, пирушки любил, красивых женщин. Компанейский парень, но и не без духовных устремлений, не совсем уж пошляк: Предтечу «боялся, зная, что он муж праведный и святой, и берёг его; многое делал, слушаясь его, и с удовольствием слушал его» (Мк 6:20) и убив его против своего желания «опечалился» (Мк 6:26). А разве Пилат — плохой человек? Простой, обычный чиновник, которому в сущности «дела нет» до всего этого, но раз надо «умоем руки». Пилата, к слову, как-то обычно «оправдывают», но надо все же помнить, что Иисуса убили по его приговору (Синедрион не имел права на смертные казни) — окончательное решение было за ним (не «евреи», а «римляне» убили Бога — надо отвечать «христианским» антисемитам).
Что взять со стражей порядка, которые арестовывают и казнят Иисуса? — «выполняли приказ», спроса с них нет. Что взять с обезумевшей толпы, с обывателей, которые всегда любят «погорячее»? Не в первый и не в последний раз обыватели обрушиваются на тех, кто хотел защитить этих самых обывателей.
Тема толпы и элит требует, однако, пояснения. Толпа с криками «распни» — последняя толпа, изображенная в Евангелии. Большинство же евангельских толп — слушатели Иисуса (нагорная проповедь, чудо о хлебах и т. д.). Иисус постоянно в толпе, в массах, к ним — Его проповедь, из них он созидает Церковь. А вот элиты плетут против Него заговор. Как и всегда: элита и контрэлита борются за власть.
Римская элита с одной стороны, иудейская — с другой объединены в фигуре разогнанных Христом менял, меняющих римские монеты на храмовые. Но это, так сказать, внешняя сторона дела, внутренняя — апостол Иуда Искариот.
Мы говорили, что убийцы Христа убивают Его как бы против своего желания, «по необходимости»; Иуда, один из Двенадцати ближайших учеников Христа, имел, вероятно, более веские, более существенные причины. Но и эти причины сводятся к монете.
Собственно тема денег — сквозная в истории Иуды. «Вор» — так лапидарно характеризует Иуду Иоанн. Но мы не можем себе представить, что один из Двенадцати — всего-навсего «обычный» вор (впрочем, как пишет Псевдо-Варнава: «Но когда избрал Он собственных апостолов для проповедания Евангелия Своего, — людей крайне грешных, дабы показать, что пришел не праведников, а грешников призвать на покаяние»). «Крайне грешные» были апостолы: собственно ведь не только Иуда предал Иисуса, Его предали все апостолы (Синедрион осуждает Его, апостолы — начаток позднейшей церковной иерархии предают Его: можно диссертацию писать «Роль клерикалов в предательстве и убийстве Бога»).
Иисус сам выбрал Иуду, Иуда был с Ним, слушал Его. Из всех убийц Христа Иуда Ему самый ближний, знал Его лично. Бессмысленно додумывать мотивацию Иуды: больше того, что сообщает нам Новый Завет, мы не узнаем. «Вор» — в каком смысле? Иуда был казначеем общины Иисуса: с самого начала связан с деньгами. Но не он один: «мытари и блудницы» — собирательный образ учеников Иисуса: презираемые всеми именно из-за того, как они зарабатывают деньги. Вот эпизод, связующий денежный ящик Иуды Апостола с тридцатью сребрениками Иуды Предателя:
«Мария же, взяв фунт нардового чистого драгоценного мира, помазала ноги Иисуса и отерла волосами своими ноги Его; и дом наполнился благоуханием от мира. Тогда один из учеников Его, Иуда Симонов Искариот, который хотел предать Его, сказал: Для чего бы не продать это миро за триста динариев и не раздать нищим? Сказал же он это не потому, чтобы заботился о нищих, но потому что был вор. Он имел при себе денежный ящик и носил, что туда опускали. Иисус же сказал: оставьте ее; она сберегла это на день погребения Моего. Ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда» (Ин 12:3-8).
Что здесь возмущает Иуду? — беспричинная, бесцельная, от чистого восторга трата. Нерациональность, праздничная ненужность жеста. Деньги, по выражению Маркса, — радикальный уравнитель. Столько-то денег равно столько-то пачек сигарет равно столько-то секс-услуг. Или вот: Бог равно тридцать сребреников равно участок земли (сделки Иуды). Мир денег, а следовательно, и мир власти, а следовательно, и мир религии, обслуживающий деньги и власть, подчинен эквивалентной логике. Альтернативная логика притч и действий Иисуса — неэквивалентна. Миро разбазаривается просто так: даже не ради бедных. Интересно, что в этом евангельском эпизоде отметается оппозиция милосердие/корысть: не ради милосердия и не ради корысти Мария растрачивает миро, но ради чистой радости и любви.
Логика неэквивалентности: лепта вдовы — мизерная с точки зрения денег, огромная с точки зрения Бога. Вообще в притчах Иисуса удивительно много денежных образов — «таланты», «долги», «управители». Но главное, о чем бы ни говорили притчи и заповеди Христа, все они устроены одинаково — по механизму неэквивалентного обмена. Работникам, пришедшим в разное время, платят одинаково. Ради одной овцы оставляются девяносто девять остальных. Блудному сыну — растратчику выбегают навстречу и предлагают ягненка. В чуде умножения хлебов их оказалось так много, что еще и осталось — Бог дарит, не считая. Улов рыбы таков, что апостолы с трудом подымают сеть, а лодка чуть не переворачивается. Надо подставить другую щеку, отдать и рубашку сверх требуемого. И вот именно это, сколь можно видеть, и уводит Иуду от Иисуса: все убийцы Христа — защитники мира монеты, эквивалента.
Теперь мы можем еще раз взглянуть на ответ Иисуса относительно монеты. Как почти во всех своих ответах «совопросникам мира сего», Иисус отвечает, предлагая собственно не ответ, а логику, альтернативную логике вопроса. Когда ему задают вопросы о одной жене и семи мужьях или блуднице и камнях или о субботе, Его хотят заставить занять одну или другую сторону, «втянуть в спор» — очень знакомая по миру медиа манера: «вы за того-то или против того-то?» — и несчастный собеседник играет по навязанной ему логике. А Иисус всегда разрушает мирские противопоставления и вводит третью позицию. Побить или не побить — «кто из вас без греха?»; «на небе ни женятся, ни замуж не выходят»; «суббота для человека». Так и с монетой. «Платить или не платить подать Кесарю?» — если платить, то ты признаешь власть обожествившего себя императора, оккупанта Святой земли. Если нет — то ты бунтовщик против Кесаря. Христос в своей божественной шутке (ведь это именно шутка, насмешка) выводит весь вопрос на радикально другой уровень. Его способ борьбы не увязает в мирских мелочах, она фундаментальна: борьба с миром не по правилам мира. «Кесарю кесарево» — радикальное отвержение вообще всего, что связано с миром Кесаря, нежелание вообще иметь какое-либо дело с ним.
Монета символизирует единство Государства (изображения императора) и Рынка (собственно монета) и идеологию их оправдывающую («божественный понтифик»). Сейчас крайне неверно понимают борьбу правых и левых. Правые якобы — за Рынок, левые — за Государство. Разумеется, левые всегда утверждали, что именно Государство создает Рынок и поддерживает его: уничтожая одно — вы уничтожаете другое. Как это сделала община христиан — вводя общность имуществ (уничтожая Рынок), вводя мир и прощение и утверждая «вы знаете, что князья народов господствуют над ними, и вельможи властвуют ими; но между вами да не будет так: а кто хочет между вами быть бо́льшим, да будет вам слугою; и кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом» (Мф 20:25-27) (уничтожая Государство).
Однако, читая Новый Завет, мы понимаем, что истинными врагами Иисуса были бесы («вошел в него сатана» (Ин 13, 27). Все силы, символизируемые монетой, сводятся к бесам: такова «духовная», «метафизическая» сторона того, что мы видим в новостях. Проповедь Царства сопровождается изгнанием бесов. И все это имеет твердое библейское обоснование: экономика, политика, религия — это три искушения Иисуса в пустыне (превращение камня в хлеб, власть над всеми царствами, бросок с крыла Храма,дабы быть подхваченным ангелами). И что отвечает Иисус на искушения, предложенные Ему диаволом, Князем мира сего, богом века сего? — на экономическое искушение Он отвечает, что человек живет не хлебом только, но всяким словом Божьим; на политическое искушение — что, только Богу одному надо служить; на религиозное искушение — что не следует искушать Господа. Трудно здесь не предположить, что в своих ответах диаволу Иисусе предлагает альтернативную экономику, политику и религию.
Миру монеты (римской или храмовой — не важно) он противопоставляет Царство, где все общее, где экономика не купли-продажи, а дара, Царство не насилия, а мира, не суда, а прощения, не голода, а общей трапезы, не борьбы, а братства, не конкуренции, а взаимопомощи, не частной собственности, а общности имуществ, где власть не Кесаря или Синедриона, а «слуг и рабов». Вот как Деяния описывают реальную жизнь Царства:
«Все же верующие были вместе и имели все общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого. И каждый день единодушно пребывали в храме и, преломляя по домам хлеб, принимали пищу в веселии и простоте сердца, хваля Бога и находясь в любви у всего народа».
«У множества же уверовавших было одно сердце и одна душа; и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее. Апостолы же с великою силою свидетельствовали о воскресении Господа Иисуса Христа; и великая благодать была на всех их. Не было между ними никого нуждающегося; ибо все, которые владели землями или домами, продавая их, приносили цену проданного и полагали к ногам Апостолов; и каждому давалось, в чем кто имел нужду».
Это не просто слова (во всяком случае, тогда были не просто словами), а, так сказать, устав, правила, конституция реально существовавших общин бывших мытарей и блудниц и прочих «крайне грешных людей». Эта община — Церковь — иной мир, созданный Христом, альтернативный миру монеты. И мы видим, что чуть ли не все проблемы первохристианской общины — проблемы монеты:
«А желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть и во многие безрассудные и вредные похоти, которые погружают людей в бедствие и пагубу; ибо корень всех зол есть сребролюбие, которому предавшись, некоторые уклонились от веры и сами себя подвергли многим скорбям» (1 Тим. 6:9-10).
Первый спор первохристиан возник потому, что «вдовицы пренебрегаемы были в ежедневном раздаянии потребностей» (Деян 6:1). Проблема решилась, как мы помним, с помощью демократически избранного диаконата.
То, в чем реально выражалась новая жизнь христиан, — реально, ибо вера без дел мертва, — общность имуществ, полное отвержение мира монеты. Насколько все это принципиально важно видим из эпизода Деяний об Анании и Сапфоре, которые хотели избежать общность имуществ: они согрешили против первохристианского коммунизма и наказаны смертью. Я не помню такой строгости где-то еще в Новом Завете.
Противоборство мира сего, мира монеты и Царства, мира общности имуществ и свободы образует историю, и мы знаем, чем она закончится, из Откровения Иоанна Богослова, подчеркивающего единство зла в единстве «купцов» и «царей», государства и рынка:
«Пал, пал Вавилон, великая [блудница], сделался жилищем бесов. Цари земные любодействовали с нею, и купцы земные разбогатели от великой роскоши ее. И восплачут и возрыдают о ней цари земные, блудодействовавшие и роскошествовавшие с нею, когда увидят дым от пожара ее, стоя издали от страха мучений ее [и] говоря: горе, горе [тебе], великий город Вавилон, город крепкий! ибо в один час пришел суд твой. И купцы земные восплачут и возрыдают о ней, потому что товаров их никто уже не покупает».
