на наш Телеграм
Что такое Церковь? Величественные храмы и пышные богослужения — или прежде всего люди, собранные вокруг Христа и живущие по законам Царствия Небесного? Митрополит Тверской и Кашинский Амвросий (Ермаков) размышляет о том, что составляет единство Церкви: о любви и служении ближнему.
В Евангелии от Луки рассказывается о том, как Господь наш Иисус Христос пришел в дом Марфы и Марии. Постоянные прихожане, люди, живущие церковной жизнью, знают этот отрывок из Евангелия наизусть, потому что он читается всякий раз за богослужением, посвященным памяти Богородицы, в том числе в дни церковной памяти Ее чудотворных образов. Всякий раз, размышляя над одним и тем же коротким — несколько строчек — отрывком Евангелия, с удивлением обнаруживаешь все новые и новые смыслы, новую пищу для духовных размышлений, новые образы и уроки.
Даже сама церковная практика чтения одного и того же отрывка из Евангелия достаточно часто, раз за разом, — назидает и учит нас определенным вещам. Она учит нас быть глубже, учит замечать в, казалось бы, понятных и известных вещах что-то новое. Учит задумываться, быть внимательными, учит рассуждать. Учит сидеть у ног Господа и внимать. И, конечно, учит удивляться бесконечной глубине Евангелия, которое невозможно прочесть один раз или даже несколько раз — и успокоиться. Неслучайно мужи святые, например преподобный Серафим Саровский, в течение всей жизни единственным чтением имели Евангелие и всю мудрость свою черпали из книги, которая, конечно, является бесконечным источником мудрости и смысла.
Знакомый нам текст о посещении Христом Марфы и Марии, прочитываемый из раза в раз, дает нам повод глубже всмотреться в смысл этой евангельской истории. Христос приходит в дом двух сестер, одна из которых, Мария, садится у ног Его, чтобы услышать слова учения. Марфа же готовит обед, чтобы угостить Господа. И мы слышим из уст Марфы упрек: Господи, скажи Марии, пусть и она что-то сделает, а не сидит просто так!
Всякий раз, слушая историю Марфы и Марии, мы пытаемся найти в ней свое место, задумываемся о том, как поступать более правильно — созерцать, подобно Марии, или действовать, как Марфа. А особенно — какими нам быть в Церкви: деятельными или созерцательными, что-то предпринимать или только внимать, дарить внешнюю любовь всем вокруг или сосредоточиться на внутреннем горении? Господь тогда похвалил Марию и вроде бы даже упрекнул Марфу, и нам может показаться, что одна из них лучше другой, а значит, и нам нужно идти по очевидно показанному Христом пути, пути созерцания и внимания слову Божьему.
Однако для того, чтобы глубже понять, о чем идет речь в этой простой евангельской истории, давайте зададим себе несколько вопросов. Господь говорит, что Мария избрала благую часть, что-то такое, что у нее «не отнимется». Марфа же беспокоится о многом, но на самом деле необходимо только одно. Что не отнимется у Марии, о чем говорит здесь Господь? Почему это не отнимется от нее? Что одно только нужно Марфе, о чем она забыла в житейской суете? Для того чтобы поразмыслить об этом, давайте обратимся к немного неожиданной стороне вопроса. Мы знаем, что в жизни человека верующего не может быть ничего случайного. Тем более ничего случайного нет в жизни Христа и в тексте Священного Писания. А значит, и имена этих двух женщин — Мария и Марфа — могут иметь для нас какое-то значение. Если обратиться к смыслу перевода этих слов, — а нужно сказать, что существует несколько вариантов и несколько значений, поскольку эти имена древние, — то мы можем обратить внимание, что имена их словно бы подчеркивают характер каждой из них.
«Марфа» («Марта») с арамейского переводится как «хозяйка» либо «госпожа» — в значении «госпожа дома, распорядительница дома». «Мария» («Марьям») в одной из этимологий, а именно в египетской, имеет значение «любовь», от египетского корня «мр», который означает «любимый, возлюбленный». И если мы посмотрим на евангельскую историю двух сестер с этого ракурса, то увидим, что имена их совершенно неслучайны. Марфа принимает гостей и заботится о столе. Она олицетворяет собой любовь действенную, первенствующую функцию души, она оказывает гостеприимство, дарит любовь, олицетворяет внешнюю сторону этой любви.
Мария же — олицетворение любви нематериальной, того, что мы чаще всего и имеем в виду под словом «любовь». Мария слушает, внимает и словно бы живет по-настоящему только в этом моменте жизни у ног Христа. Но любовь — это и то и другое. Внешние проявления любви так же важны, как и душевный порыв. Одно не может быть без другого. Знаки любви могут быть как материальными — накормить, принять, улыбнуться, обогреть, — так и нематериальными — дружить, поддерживать, уметь выслушать.
Так вот, человека любящего можно лишить возможности проявлять любовь внешне. Человека можно лишить внешней свободы, человека можно лишить почти всего. Но ту любовь, которая живет в сердце, в душе, которая составляет суть этого человека, — невозможно отнять. Человек сам может свободно ее отдать, но забрать ее какой угодно силой невозможно. У человека можно отнять служение, внешние атрибуты веры, покой и возможность посещать храм. У него можно отнять любимого человека, можно отнять свободу и возможность видеться с тем, кого он любит. Но веру невозможно отнять. Любовь невозможно забрать.
Мы знаем это из жизни, из многочисленных примеров гонимых христиан всех веков, которые вынуждены были хранить свою веру в условиях внешних гонений. Они верили и уповали на Бога, несмотря на то, что у них не было церквей, не было общественных торжественных служб. Они не думали, что Господь их чем-то обделил в этом смысле. Они собирались тайно в день Господень на рассвете и пели песнь Христу как Богу. Они собирались при тусклом свете светильников в домах, где шепотом совершали Евхаристию. Потому что настоящая любовь ничего внешнего не требует. Настоящая любовь вообще не требует ничего, даже взаимности, хотя и, безусловно, ищет ее.
Вспомнить хотя бы сравнительно недавние годы репрессий или Великой Отечественной войны — когда разлучали любимых, разлучали семьи, сажали в разные лагеря мужа и жену, забирали все, что составляло прежнюю жизнь людей, когда уходили на фронт с большой вероятностью не вернуться и не увидеть друг друга больше. Но люди в разлуке, в условиях ограничения всякой свободы, в условиях войны и ежеминутной опасности смерти — только крепче любили, жили этой любовью и только этой любовью и спасались. Они были ограничены в свободе внешне, но в них находилось столько внутренней свободы, что в лагерях, среди голода и лишений они писали произведения — не на бумаге, а заучивая сотворенное наизусть, они служили Богу и ближним, они молились так, словно получили наконец возможность молиться постоянно.
Мне кажется, именно об этом говорит Господь, именно эта любовь не отнимется у Марии. Любовь, которая привлекла ее к ногам Христа, которая побудила ее, вопреки недовольству сестры, сидеть и слушать, понимая, что каждая секунда рядом с любимым Учителем — бесценна и неповторима. Ту любовь, которая горит внутри каждого из нас, — невозможно отнять.
Если же задуматься о Церкви, о возможностях служения каждого из нас на своем месте, иерархов, священников и мирян, то мне кажется, что служение мирянина или монашествующего в Церкви даже больше похоже на служение Марии, поскольку он может только внимать словам, песнопениям, внимать Богу, совершающему Бескровную Жертву. И, наверное, священнослужители все же больше похожи на Марфу, ведь необходимо осуществлять и внешнюю строну Святой Трапезы, ухаживать за благолепием и благочестием в доме Божием. Я так говорю, потому что слышу порой: «Мы ведь миряне, с нас и спрос небольшой, пусть об этом беспокоятся священнослужители». Но история о Марфе и Марии дает нам совершенно иной взгляд на это. Да, служения различны, но любовь одна. И эта любовь позволяет каждому из нас, каждому на своем месте, слагать в сердце своем слова Господа Иисуса, проявлять их через внешние знаки внимания, распространяя таким образом границы Церкви все дальше и дальше, вбирая в эти спасительные границы всё человечество, сотворенное Богом, Который есть Любовь.
***
Существует множество интерпретаций этой евангельской истории. Говорят о двух путях — пути созерцательном и деятельном. Можно сказать и о великой чести, которую Господь оказал Марии, позволив ей сидеть и слушать учение, ведь в то время женщины не имели права сидеть у ног Учителя. Но мне хотелось бы порассуждать еще о несколько ином.
Мы видим, как Марфа словно бы осуждает Марию за бездеятельность. Она не знает на самом деле, чего хочет Господь и чего хочет сама Мария. Марфа судит по себе, она желает, чтобы реальность и люди вокруг соответствовали ее представлениям о гостеприимстве, ее представлениям о действительно важном, ее пониманию служения Господу. И при всем этом Марфа тоже любит Господа и верит в Него, она хочет угодить Ему, ее сложно упрекнуть в этих вещах. И Господь не упрекает, говоря с отеческой нежностью: «Марфа, Марфа, ну что же ты печешься не о том, что главное в твоей жизни?» Он ничего не говорил ей до того, пока она сама не высказала недовольство сестрой.
Если примерить эту ситуацию на нашу церковную жизнь, на жизнь отдельных приходов, жизнь верующих людей, желающих послужить Господу, мы часто можем увидеть подобное. Есть люди, которые внимают Богу, счастливы тем, что Он позволил быть им рядом, позволил слышать Его слова, сидеть у ног Его. И есть такие, которые словно бы ищут повод для укора, желают найти в своих собратьях что-то такое, за что можно было бы их упрекнуть, сказать об их бездеятельности или о том, что они что-то делают неправильно. Так происходит, когда люди думают, что они-то лучше знают, как правильно послужить Господу, и хотят, чтобы все было так, как они себе это представляют. В частности, как они себе представляют церковную жизнь, жизнь общины, прихода, монастыря, епархии или всей Церкви. Они думают, что такое отношение к другим и есть благочестие.
Иные приходят в Церковь с уже сформировавшимися требованиями, и спустя время, когда немного освоятся, начинают попытки ввести свои собственные правила, по которым они судят других. Так могут поступать не только миряне, но и священнослужители. Как будто они, а не Христос, создали Церковь, как будто они, а не Христос, способны ею управлять. И плохая новость состоит не в том, что их упреки кому-то неприятны, кого-то соблазняют, а иным не дают войти в Церковь. По-настоящему печально другое: когда человек противопоставляет себя Церкви, он невольно выходит из общения с ней. Ведь христианская община — это сообщество обычных, грешных и больных людей, но людей, верующих в своего Спасителя.
Но и нам, когда мы видим подобное отношение, не стоит осуждать своих собратьев. Вспомним, как мудро и с любовью ответил Христос на недоумение Марфы: «Марфа, не заботься о многом, одно нужно для спасения». Давайте же помнить об этом уроке и немощной силой собственного примера, собственной любви и кротости поступать с нашими собратьями так, чтобы никому не навредить. Давайте помнить и пример Марии, внимавшей Богу, чтобы и нам стараться по возможности сосредотачиваться на Его словах, на общении с Ним, на соединении с Ним в причастии Его Телу и Крови.
***
Сидеть у ног Господа и слушать Его слова, как Мария из Вифании, — разве это не главное желание и не главный смысл нашей жизни? Хотя и служение Марфы — служение ближнему, забота о том, чтобы он был накормлен, принят должным образом, чтобы он не имел ни в чем нужды, — тоже, безусловно, важно. Обе служат Богу, обе дополняют друг друга, но Марию, сидящую у ног Его, Господь ободряет больше. Она предана Христу и не желает отступать от Него даже для того, чтобы Ему уготовить трапезу.
Это так похоже на нашу жизнь, в том числе жизнь церковную! Нам порой кажется наиболее важным сделать внешне понятные вещи: построить храмы, устроить приходской и монастырский быт, сделать наши богослужения благолепными. И это очень хорошо, с одной оговоркой: часто такие заботы отвлекают нас от самого главного — от того, чтобы внимать словам Господа и верно сидеть у Его ног. Ведь Он не нуждается ни в наших храмах, ни в наших богослужениях или церковных делах, если они становятся самоцелью и отдаляют нас от Него. Но Он хочет нашей любви, нашей внимательности, нашей сосредоточенности на вещах главных, внутренних, «едином на потребу».
И Марфа, и Мария любили Господа Иисуса. И Марфа, и Мария желали отдать Ему лучшее, что умеют: Марфа — свое трудолюбие, свои кулинарные способности и гостеприимство, Мария — свое внимание, свое ученичество, свою способность слушать и внимать. Марфа полна уверенности, что Господь встанет на ее сторону, ведь она занята делом, и поэтому с такой смелостью просит Его, чтобы он упрекнул Марию в бездеятельности. Но Христос не упрекает. Христос поддерживает Марию в ее созерцании, в ее поиске неземного, другого, главного.
Это важный урок для нас. Ведь так легко начать чувствовать свою абсолютную правоту, делая правое дело и делая его хорошо. Так легко поверить, что если ты успешен в чем-то, может быть, даже искусен в каком-то деле, то ты прав. Но Господь говорит, что нет.
Прав тот, кто смог найти время, чтобы сесть у ног Господних и прислушаться к Его словам. Это единственное, что необходимо всем нам.
Из книги «На пути в Отчий дом. Спасительное пространство Церкви». — М.: Никея, 2023
