Подпишитесь
на наш Телеграм

 

   ×

Все ли мы знаем о древнерусских святых? Почему-то монахи иногда были яркими общественными деятелями, князья чуть ли не массово канонизировались, страстотерпцы Борис и Глеб стали наиболее почитаемыми, а в лике мучеников, напротив, не был прославлен почти никто. О загадках и ребусах древнерусской святости рассказывает церковный историк протоиерей Константин Костромин — кандидат богословия, кандидат исторических наук, проректор по научно-богословской работе Санкт-Петербургской духовной академии. Смотрите ролик или читайте расшифровку:

Сегодняшняя наша беседа посвящена мученикам в Древней Руси. Одна из наших бесед была посвящена святым страстотерпцам Борису и Глебу. Первый их эпитет святости связан не с уникальным подвигом страстотерпчества или кенозиса, как мы о нем говорили, подражании Христу, а именно с мученическим образом, который и запечатлен в их эпитете: мученики и страстотерпцы, святые Борис и Глеб. Это первые прославленные русские святые и одни из первых почитавшихся на Руси русских святых. Однако если мы заглянем в древнерусский месяцеслов, то мы обратим внимание на то, что в нем мы практически не встретим мучеников.

Причем мы не встретим их не только за ранние века христианства, но их будет мало и за XV, и за богатый на святость XVI, и на тяжелый бунташный XVII век. Почему так? При достаточно большом количестве святителей, при большом количестве благоверных князей, при огромном количестве святых монахов — преподобных, так мало будет на Руси мучеников.

Неужели им так хорошо жилось на Руси? Неужели у них не было проблем? Неужели у них не было врагов, даже и внешних врагов? Вопрос, который заставляет задуматься. И первое, что приходит на ум, это посмотреть, поискать в древнерусских святцах и житиях святых тех людей, которые погибли насильственной мученической смертью, и задать вопрос: «Мученики ли они? Или их Церковь почитает в каком-то другом типе святости?»

Одни из первых русских святых по хронологии — это варяг и его сын, погибшие в молодые годы князя Владимира, когда он только захватил Киев.

Имена этих двух безвестных тогда варягов появились в русской письменности позднее. В сегодняшнем календаре они значатся как святые Феодор и Иоанн. Их житийные памятники появились поздно. В русские месяцесловы их имена почти не попадали. Однако если они там появлялись, то они появлялись там именно как мученики. Соответственно, все-таки какие-то мученики в древнерусской практике были.

К претерпевшим мученическую кончину, наверное, можно было бы отнести многих русских святых. Однако почему-то они встречаются в русских святцах совершенно под другими титулами и эпитетами. Мы уже говорили о Борисе и Глебе, которые больше запоминаются как страстотерпцы.

Святые князья Михаил Черниговский, Михаил Ярославич Тверской оказались благоверными, несмотря на свою мученическую гибель. Корнилий Псково-Печерский обычно почитался как преподобный. Филипп Колычев, митрополит Московский, умученный при Иване Грозном, почитался как святитель. Почему-то Церковь избегала называть этих людей именно мучениками, хотя иногда церковный аспект их кончины — их верность Христу — оказывалась центральным событием в их жизни, и именно она заставляла запомнить их имена.

Пожалуй, из многочисленных русских святых XIV–XVI веков, как наиболее ранние мученики, встречаются такие неожиданные святые, как священномученик Исидор Юрьевский и 72 прихожанина, вместе с ним пострадавших в Юрьеве-Ливонском. Это событие и событие почитания мученика варяга и его сына Феодора и Иоанна, а также отчасти ситуация с Борисом и Глебом, и, в какой-то степени, со святым Леонтием Ростовским, который обычно воспринимался как святитель, говорит нам об особенности отношения к мученичеству.

На Руси очень почитались великомученик Пантелеимон Целитель, мученики Кир и Иоанн, некоторые другие древние святые, Георгий Победоносец, и некоторые другие не русские святые, относящиеся даже не к византийским, а к античным временам. В глазах русских книжников, в глазах русских читателей или слушателей житий они воспринимались как люди дохристианской эпохи, жившие при неблагочестивых, нечестивых, языческих — «поганых» — античных императорах, и, соответственно, приуготовляли появление христианской эпохи, в которую довелось жить Руси.

Таким образом, эпоха мучеников должна была закончиться ко времени крещения Руси. Она должна была остаться в таком прошлом, о котором можно только вспоминать как о каком-то легендарном прошлом. А теперь эпоха, когда Церковь живет обычной жизнью, когда в ней учат и властвуют архиереи, когда в ней спасаются подвижничеством монахи, когда в ней управляют благочестивые государи и князья. И тем не менее дохристианская эпоха Руси: Феодор и Иоанн, не христианская или не русская территория, как Юрьев-Ливонский — это нынешняя Прибалтика, город Тарту в Эстонии, в котором находились католики, воспринимавшиеся как враги Православия в XVI веке. На этих территориях, на которых нет полноценного христианского мира, и может быть полноценное мученичество.

Борис и Глеб относится к такому раннему периоду христианства на Руси, когда еще говорить о его широком распространении не могли даже древнерусские книжники. Именно поэтому они могли сподобиться почитания как мученики. Христианская эпоха оказалась очень долгой на Руси и в России. Мы знаем о том, что она завершилась у всех на глазах в 1917 году. И именно по этой причине с 1917 года по Великую Отечественную войну оказалось умучено большое количество православных христиан, которые создали первую настоящую эпоху мучеников в Русской Церкви. И именно поэтому христианская эпоха, предшествовавшая 1917 году, Синодальная и Древнерусская, относятся ко временам христианского мира, который не нуждается в мученическом подвиге, поскольку своим христианским статусом славит Господа и являет Его Царство на земле.

Данный цикл роликов является совместным проектом с Санкт-Петербургской духовной академией.