на наш Телеграм
Все ли мы знаем о древнерусских святых? Почему-то монахи иногда были яркими общественными деятелями, князья чуть ли не массово канонизировались, страстотерпцы Борис и Глеб стали наиболее почитаемыми, а в лике мучеников, напротив, не был прославлен почти никто. О загадках и ребусах древнерусской святости рассказывает церковный историк протоиерей Константин Костромин — кандидат богословия, кандидат исторических наук, проректор по научно-богословской работе Санкт-Петербургской духовной академии. Смотрите ролик или читайте расшифровку:
Сегодняшний наш разговор будет посвящен святым благоверным князьям. Как известно, русская святость начинается в любом случае со святости княжеской. Первыми русскими святыми были святая равноапостольная княгиня Ольга, святой равноапостольный князь Владимир, святые благоверные князья Борис и Глеб. Это князья, и их святость была очевидной для если не современников, то ближайших потомков. Благоверные князья являются одним из наиболее известных, популярных и, может быть, даже распространенных примеров святости в Древней Руси. И они конкурируют в этом отношении с количеством преподобных, которых, разумеется, как святых монахов, на Руси было много.
Много или мало прославлено в лике святых благоверных князей?
Определенного ответа на этот вопрос дать, наверное, и невозможно. В данном случае нужно провести несколько сравнений, которые дадут ответ на вопрос, как их много. Прежде всего, если сравнивать, например, с нашими братьями сербами, то можно обратить внимание на то, что там иногда целые семейства князей или господарей оказываются святыми, как, скажем, известная семья Немоничей, которая дала подавляющее большинство своих высших представителей именно в качестве святых. На Руси ситуация другая. Традиция понимания хода русской истории в течение столетий в русской книжности такова, что, кажется, у нас существовало одно семейство — семейство Рюриковичей, которое господствовало во всех княжеских домах Руси. В известной степени это так, оно доказывалось многочисленными произведениями. И если сравнивать с количеством святых среди Рюриковичей с количеством святых среди Неманичей, конечно, русских князей будет намного меньше.
Но если мы обратим внимание на то, какие другие типы святости у нас представлены широко, то увидим, что мучеников на Руси очень мало. Преподобные в подавляющем большинстве – это либо игумены, либо настоятели, либо основатели монастырей, а это очень, скажем так, элитарное положение. Это благоверные князья, вне зависимости от формы их кончины, и соответственно, эта святость может быть связана с особенностями кончины, но не только с ними. И это святители, то есть архиереи.
Святость в социальном плане Древней Руси элитарна. Она связана с верхом общества, и возникает вопрос: «а справедливо ли это, когда князь получает много почитания как правитель на земле и много почитания после смерти как святой? Справедливо ли это, когда святитель входит и стоит на орлеце в храме, одевается в парчовые одежды и после смерти опять оказывается почитаем, примерно так же, как и на земле? Или это та сторона жизни средневекового общества, в которой мы, люди XXI века, должны в какой-то степени мириться c такими особенностями эпохи?»
Необходимо прежде всего сказать о феномене вот этой самой благоверной святости. Благоверный князь — это святой, прежде всего каким-то особенным образом связанный с Церковью и церковным сообществом, с церковной жизнью. Святой благоверный князь Андрей Боголюбский, который особенным образом посчитал Богородицу и был инициатором появления праздника Покрова Богородицы, введения службы Акафиста, появление Боголюбской иконы Божией Матери, в конечном счете перенесения во Владимир Владимирской иконы Божией Матери.
Церковная жизнь была очень насыщенной и достойна особого разговора. Святой благоверный князь Александр Невский, который в большей степени сегодня у нас ассоциируется с военными победами, как некий национальный защитник Руси. Для древнерусского читателя это был человек, который особенным благоговейным образом общался с митрополитом Кириллом, который не знал, что ждет его на севере Руси, поскольку традиционно до него митрополиты никуда из Киева не уезжали. Он встретил в лице князя Александра Невского радушный прием. Но мог его и не встретить, как его не встретил один из его преемников, святитель Петр, который вместо доброго отношения великого князя встретил суд, якобы за симонию.
Иными словами, церковная составляющая здесь весьма весома. Но есть благоверные князья, которые были прославлены практически и прежде всего за свою гибель. Это чуть более старший современник Андрея Боголюбского, князь Игорь Черниговский, монашеского имени которого мы даже не знаем и который был прославлен в лике святых только за то, что погиб практически как страстотерпец невинной смертью, не сопротивляясь, но только эта смерть не привела ни к какому далеко идущему результату. Это князь Михаил Тверской, который при жизни был в конфликтных отношениях со святителем Петром, но зато своей героической кончиной в Орде засвидетельствовал свою верность христианскому мировоззрению. И получается, что вне зависимости от того, как проходила и чем закончилась жизнь того или иного князя, если в ней был какой-то яркий христианский акцент, за который он достоин почитания, он будет прославлен.
Элитарность, о которой мы начали разговор, нужно понимать двояко. Элитарность социальна. Очевидно, но любой подвиг, любой героизм по определению элитарен. Он задает планку той элитарности, которая не покупается за деньги, которая не передается с молоком матери или с кровным родством от отца. Это та элитарность, которая делает человека выдающимся, тем, которому иногда не то что трудно, а невозможно подражать. И это элитарность уникального подвига. Мы можем у любого благоверного князя отметить эту самую элитарность подвига. Но самое главное, что любой совершенный подвиг должен быть сохранен в памяти. Если подвиг совершен просто ради христианского долга, это тот долг, который получает награду на небесах. Она выше любой земной награды.
Но есть подвиг, который нужно помнить для того, чтобы ориентироваться на него, чтобы продолжать вести себя таким же образом. И вот благоверные князья – это те самые люди, на которых люди равнялись при жизни. И так хорошо, когда на этого человека можно равняться и после его смерти. В этом смысле его элитарность подвига становится всеобъемлющей, он становится образцом для поведения и своих родных и для тех, кто на него смотрит или про него читает. И эта элитарность становится всеобъемлющей, той самой, в которой небесное преображается в нашей земной жизни.
Данный цикл роликов является совместным проектом с Санкт-Петербургской духовной академией.
