на наш Телеграм
Философ Александр Секацкий вместе с протоиереем Димитрием Сизоненко рассуждают о статусе человеческого тела и о тех перспективах, которые неожиданно возникают в нашу эпоху.
Александр Секацкий
Архаичный вопрос о соотношении души, тела и того, что за человеческим телом числится, вновь приобрел необычайную актуальность. В каком-то смысле он становится испытанием для христианства и опыта веры вообще.
В плену у материи, или Катастрофа рождения
Всякий опыт веры предполагает предпочтение духовного начала и превозмогание телесности. Само наличие тела может быть объяснено по-разному, если мы отталкиваемся от приоритета духа.
Например, как пленение искры Божьей материей, которая отпала от полноты плеромы и куда, возможно, вернется. Или как катастрофа рождения в буддизме и по описанию Мартина Хайдеггера, немецкого философа. Тяжелое непослушное тело выступает как некая форма наказания, свидетельство нашей изгнанности из рая и вечного отбывания первородного греха.
В любом случае тело есть некое испытание для души, которое нужно преодолеть, чтобы спастись. Апостол Павел называет проблему телесности «жалом в плоть» (2 Кор 12:8).
Выходит, что все движения и устремления, направленные к превозмоганию телесного и его оттеснению, должны приветствоваться.
Аргумент бессмертия души по Платону
Вспомним платоновский диалог «Федон», где Сократ за несколько часов до своей смерти объясняет, почему душа связана с истиной, а тело — с заблуждением. Он говорит своим собеседникам, что чувственное познание опосредовано телом и все время вводит нас в заблуждение через органы чувств, которые несовершенны из-за наших ошибок. Чем дальше мы удаляемся в сторону от тела, самочувствия, телесной опосредованности, тем ближе мы оказываемся к истине.
Сократ продолжает, что душа при жизни постоянно делает скидку на свою телесную воплощенность и становится истиной, когда от нее удаляется. Если же душа окончательно расстается с телом, то у нее исчезает эта обуза, и она возвращается на родину среди эйдосов, в соответствии с греческими представлениями.
Задача: выйти из пленения
Когда мы познаём истину, она может касаться чего-то воплощенного, например, законов движения планет или извержения вулканов. Как бы они ни были от нас крайне далеки, мы все-таки сосредотачиваемся в себе, вглядываемся в душу, сознание и там обнаруживаем те же законы, как и вообще всех истин.
Значит, тело как пребывание — это всего лишь некий испытательный пункт и «припоминание», или, по-гречески, ἀνάμνησις. То есть всякий анамнесис — это воспоминание о том, что душа всегда знала и что забыла в момент катастрофы рождения или пленения материей.
И эллинская психея, и христианская душа проходят схожий путь: отмучившись некоторое время, они возвращаются туда, где есть жизнь вечная и спасение. Казалось бы, когда перед нами задан такой вектор, приветствуется всякая победа над природой тела. Чем дальше от пленения естеством, тем ближе к спасению и истине. Остается вопрос: что же происходит с телом?
Как говорил блаженный Аврелий Августин: «Если тела угодны тебе, хвали за них Бога и обрати любовь свою к их Мастеру, чтобы в угодном тебе не стал ты сам неугоден». Значит, тела угодны и нужны. Может быть, тела предохраняют нас от чего-то худшего?
Великий замедлитель
С точки зрения метафизики телесность выступает всегда как некий амортизатор и замедлитель. С телом нужно договариваться — особенно со своим, оно не следует за мгновением воли. От него приходится зависеть, и за счет этого все наши мгновенные решения и побуждения получают шанс устояться, оформиться.
Великий замедлитель спасает нас от первых возникших порывов души, каких-то форм безумия, мгновенного срабатывания идей фикс. Только на первый взгляд кажется, что мы были бы счастливы и спасены, если наши духовные позывы не встречали бы никакого сопротивления от собственного тела. Ничего подобного.
Всякая аскеза — это все равно что длинное превозмогание. В этом смысле мы по-прежнему живем, потому что тело во всем его представительстве продолжает оставаться сопротивлением к совершенству. А может быть, в действительности это противодействие является неким спасительным якорем, который не дает нам оказаться в плену безумия, паранойи, шизофрении и прочих одержимостей, частичных или тотальных.
Человеческая телесность больше, чем просто тело
Человеческая телесность присутствует не только в нашей органике, а во всех параметрах воплощенности. Тело есть причастность к определенным трансперсональным состояниям, которые записаны и в собственном теле, и в телесности близких, любимых, своего народа.
То есть это сопряженность расширений, которая выходит далеко за пределы индивидуального, ограниченного тела. Совокупная воплощенность указывает, насколько мы задействованы и в других форматах присутствия, например, в истории, ритуале, традиции. Все наши взаимодействия, все, чем занимаются самаритяне добрые и не очень, создают круг «слишком человеческого», телесного. На первый взгляд он представляется препятствием и тем, что необходимо превозмочь. В действительности это спасительный и спасательный круг, который, реализуя достаточно разнородную воплощенность, позволяет нам осуществить полноту жизни, избегая гибельной спешки, мелькания.
Без тела нет реализации души
Похоже, что сама реализация души через познание тела и есть та полнота человеческой жизни, с которой по-прежнему неизвестно, что делать.
С одной стороны, преодоление смертного бренного и отказ от нелепой идеи стяжания сокровищ в этом тленном мире, а с другой — испытание слишком человеческого, что каждому дано. Всем суждено пройти весь круг ветхого Адама и всех тех перипетий воплощенности, с которыми сталкивается каждый человек.
Мы живем в эпоху торжества социальной инженерии, когда удалось оттеснить ветхого Адама совокупными успехами науки, морали, генной инженерии и вообще новых посторганических форм телесности.
Быть слишком человеческим маргинально
Как никогда раньше, сегодня человечество расстается со своей воплощенностью. Слишком человеческое в какой-то мере становится маргинальным, и мы от этого избавляемся. Громкий смех на улицах, сквернословие в публичных местах, вредные привычки — все это неизбежные элементы слишком человеческого, с которыми тщетно боролись столетиями и Церковь, и просвещение. Сегодня они оказались вынесенными за скобки и в каком-то плане успешно побеждены, то есть налицо процесс денатурации.
Подобный выход из-под власти природы является своего рода отбрасыванием наследия ветхого Адама. Когда мы не инвестируем себя в полноту телесности, то как бы уходим от напряжения страстей и плененности телом.
Обратная сторона денатурации
Новое человечество, успешно идущее по пути денатурации, это более духовные существа. Правда, только в каком-то странном смысле неожиданно воплощенных идей фикс, которые от тела не зависят.
В значительной мере мы с вами больше не страдаем от мук бессознательного, поскольку оно становится не столь актуальным в упрощенном мире, где простое общение и соприкосновение с телесным в дефиците.
Денатурированная, отфильтрованная, дистиллированная телесность не требует глубины внутреннего буйства, эмоций, порывов бессознательного. Одновременно с этим редуцируется воплощенность в историю, углубленность в нее: зачем наши предки воевали, шли на лишения, осваивали неведомые земли? Историческое прошлое с точки зрения современного европейского человека и художественных авангардов воспринимается как нелепое отягощение, которое не дает жить здесь и сейчас.
Жить в облегченном состоянии значит не отдавать должное кругам слишком человеческого
На смену реальному проникновению в историю приходят виртуальные вылазки вроде «Игры престолов», потому что так можно выбрать какую угодно историю, и необязательно свою личную. То же происходит с другими формами обусловленности телесным и воплощенным, которые отодвигаются на второй план.
В результате за последние 2−3 десятилетия очевидны успехи денатурации и в преодолении ветхого Адама. Человеческие тела стали занимать меньше места, куда-то исчезло соприкосновение тел в толпе. Центр присутствия зачастую перенесен в электронное пространство социальных сетей: люди пребывают там, а свои остаточные тела, которые в реальности здесь, стараются минимизировать.
Там, в электронном пространстве, — все замыслы, дружбы, поздравления. А что же здесь? Совокупность этих процессов приводит к тотальной денатурации и выходу из-под власти слишком человеческого.
Гомункулы современности
Выходит, мы научились превозмогать свою телесность. В Средние века для этого приходилось совершать немалые аскетические усилия, ведь тело требовало своего. Оно никогда не поддавалось легко и сразу. Слишком человеческое всегда противостояло праведности, поскольку оно руководствуется иными законами и побуждениями.
Новое человечество похоже на гомункулов, задуманных и потихонечку произрастающих; оно обладает денатурированным легким телом, которое даже не обязательно для процессов размножения.
Ответ, к которому еще больше вопросов
Мы не знаем, как далеко все это зайдет, зато очевидно, что для христианства наступило время переосмыслить эти аргументы. А так ли уж плох ветхий Адам? Точно ли это слишком человеческое, неизбежно связанное с грехом? Действительно ли любой способ преодоления этой тяжелой телесности есть путь к праведности? Может, не все пути равноценны?
Возможно, большая часть этого ветхого наследия истории и трансперсонального состояния стоило бы сохранить. Есть вопросы к той альтернативе, которая приходит ему на смену: приведет ли она к спасению? Ведь выведенные в социальной инженерии картонные фигуры вроде бы преодолевших телесную гравитацию людей не стали более духовными.
Проживание телом — путь души на родину
Предположим, что душа и вправду была изгнана из своей духовной родины. В соответствии с замыслом или эманацией она направлена в материю и содержит в себе нечто вроде истин. Чтобы они стали известны, все равно необходимо задействовать свое телесное. Душа должна быть предъявлена к проживанию — либо она останется некой герметичной, не раскрывающейся, ничего нам не говорящей субстанцией.
В чем гармония души, если она все время направлена против чувственности и прижизненных предъявлений тела? Когда плоть сталкивается с жалом, душа превозмогает слишком человеческое. Сам этот процесс преодоления требует сохранения плоти и того, что должно быть превозмогаемо.
Вся полнота человеческого
Путем непрерывной и все усиливающейся денатурации ослабляется сопротивление плоти — нет борьбы духа и души. Искра не возгорится, если нечего будет превозмогать. То есть человеческое тело, сотворенное Господом, оказывается своеобразным пусковым механизмом, без которого душа не может быть предъявлена к проживанию.
Опыт плоти и персональной, и трансперсональной — народов, цивилизаций, культур — тоже ценен. Он необходим для того, чтобы сама полнота человеческого могла восстановиться и быть предъявленной.
Без этой полноты нечем солить все остальное. Не любой путь ведет к победе духа над материей и свидетельствует о торжестве духа. Даже совсем наоборот: исчезает поприще, на котором среди слишком человеческого душа должна явить себя. Сегодня это чрезвычайно актуальный вопрос, требующий новых аргументов и формулировок от христианства в целом и православия в частности.
Протоиерей Димитрий Сизоненко
Имя Адам указывает на некую тайну, ведь оно означает «человек». Это дает нам ключ к бесконечным перспективам, поскольку тема нашей встречи — это гуманизм и его новые возможные формы.
Адам в каждом из нас
В Библии говорится о двух Адамах: ветхом и новом. Первый претерпевает падение, новый — это Христос.
Бог есть Слово, и Бог есть Сын Человеческий. Ветхий Адам — согрешивший и обреченный на смерть и умирание, а новый Адам — неповрежденный образ и подобие Бога. Он оборотная сторона тайны нашей личности, скрытая от нас. Это тайная божественная искра присутствия Бога в нас, которая должна воскреснуть в конце.
Таким образом, ветхий Адам парадоксальным образом становится одновременно и вечным Адамом. Александр Куприянович называет его «слишком человеческое» и говорит о том, что оно становится более востребованным. Но когда человечество переболеет всеми идеями и фантазиями трансгуманизма, к этому оно и вернется.
Эра трансгуманизма, постгуманизма расширенного человека
Обозначим три черты нового постгуманизма. Современные формы духовности — такие, как спиритизм и мистика, — в действительности являются развоплощенностью. На деле они уводят как можно дальше от воплощенного мира, от плоти, от реальности.
Увлечение восточными культами и трансцендентальной медитацией идет в гармонии с технократией, другим маркером нашего времени. В век биологической эволюции прежний физический носитель тела может исчезнуть. Имплантированные нейроны в головном мозге будут обеспечивать доступ в интернет и ко всяким фантазмам. Представьте себе идеального айтишника, который целыми днями погружен в поток «нечеловеческой» информации. Прибегая к трансцендентальной медитации, он на время отключается от всего, чтобы вновь вернуться в виртуальный мир.
Третья черта — безудержный экологизм, который продвигает Грета Тунберг и движение глубинной экологии. У человека отнимается его уникальность как человека, и он уже ничем не отличается от животных, материи, роботов.
Новый человек в редакции современного человечества
Возможно, это завязано на рынок потребления, где происходит отчуждение человека от своего труда. Каждый новый продукт представляется как ответ на подсознательные потребности покупателей. При этом, как только он вышел, тут же становится устаревшим, уступая место новому продукту.
Люди предпочитают виртуальный мир, где тело заменяют диснеевским имиджем. Технологические возможности, которые открываются человеку, бросают все время новые вызовы. Например, как вывести ребенка в пробирке более совершенного, чем тот, который рождается в естественных условиях.
Христианство здесь только обнаруживает свою вечную актуальность, задаваясь вопросом, кем по сути является человек среди этого гуманизма и парадоксов.
Парадигмы и парадоксы
Фундаментализм вписывается в эту парадигму нового времени, потому что это всегда выхолощенная религиозность, абсолютно дезинкарнированная. Напротив, христианство — это религия воплощенного Духа. Слово становится плотью, Бог становится смертной плотью человека для того, чтобы на кресте Сын Человеческий стал Сыном Божиим. Это полный парадокс и полная противоположность всему, что можно себе представить.
За фундаментализмом точно никакого будущего нет, потому что это не совсем здоровое расположение ума, которое нужно превзойти в прямом смысле.
Не то новое тело
Модернизация телесности соотносится с тем обещанием, что будет дано новое тело тем, кто обретет спасение. В любом случае это точно не создание какого-то нового киборга, человека расширенного, когда все, что есть в человеческом мозге, можно записать на некий электронный носитель информации и тем самым обеспечить цифровое бессмертие.
Вот такие фантазмы, которые проповедуют пророки трансгуманизма, — абсолютно точно не то новое тело.
Бог изначально создал человека в его телесности с определенной целью
Если возвращаться к прописным истинам христианства, то Христос не был гуманистом и филантропом. Он проповедовал не новые формы человеческой плоти или существования, а любовь к ближнему. Эта та телесность, когда человек обретает свою человечность в отношениях с ближним. Хотя он может быть изначально не совсем приятен, смущать, и даже лучше, чтобы его вовсе не было.
Вместе с тем, как личность мы обретаем себя только через кого-то третьего. Бог существует не в фантазиях и фантомах, а потому никакие отношения «тет-а-тет» с Ним недостаточны для самого важного предназначения человека: познавать Отца.
Нам всегда необходим кто-то третий, четвертый, не совсем удобный или совсем неудобный. Именно через это приятие реальной человеческой жизни открывается Бог.
Текст по лекции «О человеческой природе: от ветхого Адама к обновленному человеку» подготовила Ксения Шевелева
