Подпишитесь
на наш Телеграм

 

   ×

Моя старшая дочь учится в пятом классе. Для меня это стало поводом вновь взглянуть на историю Римской империи. Удивительно, насколько хорошо римляне разработали методы управления империей. Все знают их выражения «разделяй и властвуй» или «хлеба и зрелищ». Все знают, но это не мешает использовать эти методы до сих пор.

Я еще помню политические протесты 2012 года и Pussy Riot. Если бы этих дамочек не существовало, политтехнологам следовало бы их придумать. Всего один маленький скандал расколол оппозицию и отвлек общественное внимание от политически. При этом, кстати, он ударил и по единству РПЦ, задав курс на борьбу с «предателями в рясах». Мне кажется, что именно тогда окончилась эпоха «второго крещения Руси» и оформилось движение на расцерковление верующей интеллигенции. Впрочем, это другая история.

Подобных историй за последние годы было много. То борьба «Сорока сороков» за программу «200 храмов», то недавние екатеринбургские протесты против храма в сквере. Со временем я перестал реагировать на подобные инфоповоды. Но до сих пор удивляюсь, как умные образованные люди бурно реагируют на эти надуманные проблемы.

Кто его заметит, он же памятник

Вот и сейчас «общество разделилось» «важным» вопросом: срочно нужно поставить памятник на Лубянской площади. Вопрос: кому? Надуманность этого вопроса очевидна. В Москве множество памятников, и большинство их не замечает. Ну, пошутили по поводу памятника Петру I работы Церетели. Ну, поставили памятник князю Владимиру или патриарху Гермогену. И что, сильно изменилось что-то в жизни общества?

Еще в детстве я смотрел «Ералаш», где школьников спрашивали про достопримечательности города. Ответил на вопросы только один мальчик, приезжий. А ведь это было в эпоху до смартфонов и виртуальной реальности.

Какая значимость памятника в сегодняшнем городе? Мне кажется, она близка к нулю. В моем городе советские памятники остались. По дороге к школе каждый день я провожу детей и мимо Железного Феликса, и Ильича. И что? И ничего. Ленина они еще узнают с трудом, Феликса даже не заметят. Тем более если памятник ставит государство, странно ожидать какого-то влияния на молодежь. Скорее наоборот. Если бы государство запретило ставить памятник Железному Феликсу, тогда, может быть, молодежь и заинтересовалась бы им настолько, что даже открыла бы статью в Википедии.

Меня удивляет, что взрослые серьезные люди так вовлечены в эту борьбу «за РПЦ против компартии», как выразился мой коллега. Такая формулировка отсылает нас к заголовку недавней книги протодиакона Андрея Кураева* «Византия против СССР. Война фантомных империй за церковь Украины». Империи давно умерли, но дело их живет. Только у Кураева* речь идет про то, что протопресвитер Александр Шмеман называл «мышиной возней канонов». А у нас продолжаются споры 90-х годов про Святую Русь, разрушенную советским режимом.

У кого правда, тот и сильнее

И ведь даже образом Святой Руси выбраны не святые Борис и Глеб, а весьма неоднозначный политик. Ведь итогами политики Александра Невского стали не только победы в локальных сражениях на западной границе, но и вассальное подчинение Орде. Александр Невский сам требовал от Новгорода платить дань Орде и угрожал расправой хана. Его сын Василий, тогда сидевший в Новгороде, отказался участвовать в этом и уехал в Псков, «объявив, что не хочет повиноваться отцу, везущему с собою оковы и стыд для людей вольных». За это Александр «бояр, наставников Василиевых, казнил без милосердия. Некоторые были ослеплены, другим обрезали нос». Такое поведение нормально для правителей того времени, но странно для христианина, которого, по преданию, благословили на битву святые Борис и Глеб.

Конечно, большинство спорящих не погружаются в биографию Александра Невского и ограничиваются кадрами из фильма Эйзенштейна и текстами жития: приглаженными, идеологически выверенными. Стоит ли удивляться тогда, что оппоненты столь же яростно защищают памятник мифологизированному Феликсу Эдмундовичу. В их мифе это «суровый, но справедливый» борец с коррупцией, наводивший порядок в нелегкий период. Да, человеческие жертвы, к сожалению, были. Но в то лихое время как иначе бороться с коррупцией, воровством на железнодорожном транспорте или беспризорностью. А жертвы… Ну что поделаешь.

Если христиан не смущают носы, отрезанные боярам по приказу святого благоверного князя, то что удивляться равнодушию оппонентов к «перегибам» ГПУ. Тем более мое поколение с удовольствием смотрело в детстве «Брата», где Сергей Бодров тоже наводил порядок железной рукой. И ведь, что греха таить, были на стороне Данилы… И даже лозунг у него — парафраз слов Александра Невского: «Сила в правде. У кого правда, тот и сильнее».

От кого Россия пострадала сильнее: от петровских реформ или большевиков?

Я могу понять последовательных борцов за права человека, выступающих против памятника. Для них неприемлемо любое насилие над личностью, будь то царский режим, советский строй или современная Россия. Но ведь массово против Железного Феликса выступают и те, кто не имеет ничего против «сильной руки». Их претензия к ГПУ в том, что оно покусилось на святое. Если раньше террор проходил мимо духовенства, и убийство святителя Филиппа Московского было скорее исключением, то большевики не отличали духовенства от других «враждебных» сословий: офицеров, городовых, помещиков.

Протоиерей Георгий Митрофанов, церковный историк, во время работы в комиссии по канонизации святых изучил много дел пострадавших от репрессий священников и мирян. И он пришел к выводу, что жертвы советских репрессий далеко не всегда мученики веры.

В древности мучениками называли тех, кто мог спастись, отрекшись от Христа. Но в годы советских репрессий отречение от сана помогало не больше, чем снятие погон офицером или лишение дворян имущества. Такие люди все равно оставались под подозрением. Они угрожали советской власти самим фактом своего существования.

«Несчастный священник, подобно несчастным бывшим помещикам, купцам, профессорам, чиновникам, генералам был обречен просто по разнарядке получить смертный приговор или многолетний срок заключения. И ничего уже не могло изменить его судьбу, разве что какое-то активное сотрудничество со следствием, но здесь мы погружаемся в совершенно другую сферу, и о святости говорить уже просто не приходится. Этот обреченный священник оказывается скорее страдальцем, чем героем».

Протоиерей Георгий Митрофанов

Тут уже надо выбирать: либо мы выступаем вообще против любых репрессий, и тогда памятник Феликсу Эдмундовичу столь же неприемлем, как памятник Петру I. Тот тоже ужасал современные европейские дворы своей жестокостью, собственноручно участвуя в казнях стрельцов. А стрелецких жен и детей приказал выгнать зимой из домов на улицы, запретив особым указом кому бы то ни было давать им работу или милостыню. Я не знаю, от кого Россия пострадала больше: от большевиков или от петровских реформ…

Еще одна крылатая фраза римлян: «Надлежит выслушать и другую сторону». Этим история и отличается от мифологии. Миф берет одно событие и строит вокруг него свою идеологию. История пытается понять событие в контексте.

Да, меня самого возмущало описание советского ГУЛАГа. Но потом я прочитал «Остров Сахалин» Чехова. Почему же защитники «Святой Руси» возмущаются жестокостью и бессмысленностью советской каторги, но закрывают глаза на каторгу царскую? Только потому, что туда редко попадало духовенство?

Или вот, все слышали во время воцерковления, что Великим постом в Российской империи закрывались театры. И только позже прочитал в «Яме» Куприна, что бордели в это время работали. Дома терпимости закрывали только на последние три дня Страстной и канун Благовещения.

История выглядит неприглядно, наш мир поврежден грехопадением. Миф может закрыть на это глаза и указать путь вперед. Но если миф используется для бессмысленных холиваров о прошлом, то в чем ценность такого мифа? Зачем мы до сих пор продолжаем споры «красных» и «белых»? Неужели у нас нет более ценных задач? Может, пора обсуждать не мифы прошлого, а планы действия в настоящем?

Плохие только те, кто убивал священников? А солдат? А крестьян?

Основная претензия к большевикам заключается именно в репрессиях в отношении верующих. Такое впечатление, что на остальные репрессии мы готовы закрыть глаза. Человек, выступающий против жестокости вообще, скорее всего, останется непонятым.

Так произошло, например, с архимандритом Спиридоном (Кисляковым). Он никак не мог понять, как Православная Церковь может благословлять солдат убивать друг друга в Первой мировой войне. Стоит ли говорить, что никто из собратьев по сану его не поддержал? О проблемах дореволюционной России мы читаем в поэмах Некрасова, но не в выступлениях духовных лиц.

Реакция на жестокость последовала, лишь когда она коснулась самого духовенства. Возможно, в этом и была основная ошибка большевиков.

Мне интересно: а если бы большевики не выступили против духовенства как класса? Если бы священников уничтожали только исключительно тех, что противостоял новому режиму? Ведь эта политика традиционна для наших земель. Карамзин, рассказывая об Александре Невском, упоминает и о церковной политике ордынских ханов. Духовенство они освободили от налогов, а взамен духовенство поддерживало ордынскую власть своим авторитетом.

Если бы большевики задобрили духовенство, то, может быть, оно и против них бы не выступало сильно? Но стоит ли тогда удивлять равнодушию молодежи по отношению к Церкви?

Если даже в спорах о памятниках мы выступаем не против жестокости вообще, а только против жестокости по отношению к православным. Если мы не видим проблемы в памятнике Петру I, то почему выступаем против памятника Иоанну Грозному или Сталину? Только потому, что преемники Петра сохранили власть еще на 200 лет, и все к ним привыкли?

«Вслед за ними приехали чиновники Татарские в область Суздальскую, Рязанскую, Муромскую, — сочли жителей и поставили над ними десятников, сотников, темников для собрания налогов, увольняя от сей общей дани только церковников и монахов. Хитрость, достойная замечания. Монголы, вступив в наше отечество, с равною свирепостию лили кровь и мирян и духовных, ибо не думали жить близ его пределов и, страшась оставить за собою многочисленных врагов, хотели мимоходом истребить всех людей; но обстоятельства переменились. Орда Батыева расположилась навсегда кочевать в привольных окрестностях Волги и Дона: хан ее для своих выгод должен был в некотором смысле щадить подданную ему Россию, богатую естественными и для самых варваров нужными произведениями; узнав же власть духовенства над совестию людей, вообще усердных к вере, моголы старались задобрить его, чтобы оно не возбуждало россиян противоборствовать игу татарскому и чтобы хан тем спокойнее мог повелевать нами. Изъявляя уважение к духовенству, сии завоеватели хотели доказать, что они не суть враги Бога русского, как думал народ».

Н. М. Карамзин. История государства Российского

Добавьте в список вариантов фонтан

Вот и смотрю я на этот спор и удивляюсь. Если он про жестокость, то почему нас возмущает именно жестокость по отношению к духовенству? Если же спор про благоукрашение города, то почему выбраны столь идеологически нагруженные варианты? Ведь никто не предлагает поставить там памятник Гагарину или Доктору Лизе. Добавьте в список вариантов фонтан, как было до Дзержинского, и я уверен, что он победит. Во всяком случае, я бы за него проголосовал. Устал я уже от споров про красных и белых. Но этого варианта нам не предлагают. Ведь тогда и спорить будет не о чем. А значит, нарушится любимый принцип римлян «разделяй и властвуй»…

Мы привыкли воспринимать историю России как историю правителей. Но реальная история — это борьба различных групп за собственные интересы.

Рассказывая про обложение Новгорода данью, Карамзин подчеркивает: бояре поддерживали это решение, ведь налог пришлось бы платить всем одинаковый, а значит, для богатых не столь обременительный. А бедняки, напротив, меньше боялись неясного исхода войны с татарами, чем голода после уплаты дани. Духовенство же, как пишет Ключевский, было успокоено собственными налоговыми льготами. Реальная политика — это борьба различных групп интересов.

Но вместо разговора о настоящем мы с помощью политтехнологов опять погружаемся в идеологические битвы давно умерших империй. В 1990-е это имело какой-то смысл, но в 2020-е это выглядит совсем архаично. Те люди умерли много поколений назад. Скоро даже Великая Отечественная война отойдет в прошлое, как ушла туда Отечественная война 1812 года. Улыбнитесь, господа! Вы слишком серьезны в этих бессмысленных баталиях о давно умерших империях. Слишком много глупостей делается с серьезным лицом.

Включите хорошее кино и посмотрите с детьми

Умение улыбнуться вообще очень полезно в политике. Поэтому разговор о политике с дочерями я начинаю с сатирических фильмов. Позже они подрастут и станут серьезными. Если захотят, они прочтут и «Государя» Макиавелли, и «Искусство войны» Сунь-Цзы, и многие другие замечательные книги. Они посмотрят замечательный фильм Марка Захарова «Убить дракона», а если их заинтересует революция, то я посоветую им «Тихий Дон» Шолохова.

Но для начала не помешает умение улыбнуться и немного скепсиса. А значит, лет в 12 можно посмотреть «Хвост виляет собакой», и «День выборов». Надеюсь, они добавят подросткам немного самоиронии. Тем более что в «Тик-Токе» они уже видят платную рекламу, призывающую выходить на митинги. И пусть они пораньше поймут, что политтехнологи преследуют свои интересы, а не хотят осчастливить человечество.

А если вернуться к памятнику, то, конечно, я бы проголосовал за фонтан, который и стоял там до революции. Общество устало от бессмысленных разборок, и это вариант всех бы устроил. Видимо, поэтому политтехнологи и не предлагают такого варианта ответа.

Ну а если нужно что-то необычное, то мой друг предложил неплохой вариант:

«Что же поставить в центре Москвы напротив здания ФСБ в честь инициатора Красного террора? Я бы предложил поставить красную кирпичную стенку. Во-первых, это не слишком дорого. Во-вторых, использование такой формы дает обширное пространство для поиска параллелей и альтернативных трактовок. И, наконец, в случае крайней необходимости стенку можно использовать по первоначальному назначению, что потенциально наделяет сооружение не только чисто эстетической, но и утилитарной функцией, а значит, делает его более доступным для широких масс».

С таким памятником и молодежь бы узнала, что означает выражение «поставить к стенке». И оптимизма у сторонников «жесткой руки» в политике поубавилось бы.

*Андрей Кураев внесен в реестр иностранных агентов.