Сегодня, 23 февраля, патриарху Алексию II (Ридигеру) исполнилось бы 90 лет. Его не стало 5 декабря 2008 года. 18 лет он был предстоятелем Русской Православной Церкви.

Время патриарха Алексия – время молодости Церкви и ее возрождения. Время «больших надежд», часть из которых так и не смогли стать реальностью.

В середине 90-х годов люди спорили о переводе богослужения на русский язык, открывали для себя новых авторов и святоотеческое наследие. У патриарха Алексия было несомненное достоинство – он умел быть над схваткой. Когда в конце 90-х годов прошлого века выходили книги с доносами на известных московских священников, патриарх Алексий умел погасить конфликт без применения жестких административных мер. Запретов было мало. Споров много.

О Церкви было интересно говорить и писать. Для журналиста и историка время патриарха Алексия II было очень плодотворным: люди спорили о необходимости введения в школах уроков ОПК, возвращали храмы, доставали иконы из запасников музеев, а еще много «постились, молились и слушали радио „Радонеж“».

Это была Церковь неофитов. Сейчас уже сложно поверить в то, что люди могли причащаться раз в месяц и чаще, при этом постясь со среды до воскресенья. Перед причастием читали последование с тремя канонами (некоторые еще добавляли туда два акафиста), а Великий и другие длительные посты старались соблюдать по Типикону. В результате люди постились больше половины недели даже между длительными постами. Последование ко причастию даже без акафистов занимало час или полтора. При этом люди еще ходили на Всенощное бдение накануне причащения.

Я, кстати, очень рад, что такое благочестие сегодня кажется чем-то экстремальным. Вот лишь одна история из конца девяностых. Студенты в первые два дня Великого поста ничего не ели, но учились, слушали лекции, участвовали в семинарах и при этом жаловались в дружеской беседе, что готовы упасть в обморок. Впрочем, это и тогда были единичные случаи.

Но в целом мирянское благочестие эпохи патриарха Алексия II было более жестким, а местами даже и жестоким. Люди открывали для себя православие, как могли и как умели.

Если говорить о самых крупных достижениях и сложных решениях того времени, то я бы вспомнил о двух знаковых канонизациях святых и объединении Русской Православной Церкви Московского Патриархата с Русской Православной Церковью Зарубежом.

Самой странной была канонизация блаженной Матроны Московской. Огромное народное почитание и отсутствие вменяемого жития святой привели к тому, что блаженная Матрона воспринимается большинством людей как очень сильная «целительница», которая решает все проблемы. В результате культ Матроны давно превратился во что-то самодостаточное, не имеющее зачастую никакого отношения к христианству.

Канонического жития с проверкой фактов жизни и объяснением духовного смысла подвига блаженной перед канонизацией составлено не было. Зато в 1993 году огромным тиражом вышла книжка Зинаиды Ждановой «Сказание о житии блаженной старицы Матроны». Сказанию, изданному Ново-Голутвинским монастырем, было суждено стать самой популярной народной версией рассказов о Матроне Московской. Именно здесь читателю предлагались история встречи блаженной Матроны со Сталиным, упоминание о спасительной «пяточке», освящении святой Матроной воды и масла.

Этот текст подвергся резкой критике со стороны членов Комиссии по канонизации: митрополита Ювеналия (Пояркова), бывшего в то время председателем комиссии; епископа Тихона (Емельянова), бывшего председателем Издательского совета; игумена Дамаскина (Орловского), составителя житий новомучеников, секретаря Синодальной комиссии по канонизации; протодиакона Андрея Кураева, посвятившего сборнику воспоминаний о Матроне под редакцией Ждановой немало страниц в книге «Оккультизм в Православии». Тем не менее, блаженная Матрона была канонизирована в 2004 году.

Еще одним спорным решением была канонизация царской семьи. До сих пор многие воспринимают святость Николая II как одобрение его действий в статусе политика и правителя. При этом сакрализируется сама идея монархии как формы правления. Большой миссионерской ошибкой было решение прославления политика, о личности которого люди продолжают спорить до сих пор. К сожалению, было очень мало попыток объяснить, что царская семья стала святой не потому, что они были монархами, а потому, что они терпеливо переносили страдания и добровольно приняли страшную смерть в подвале Ипатьевского дома.

В 2000 году Церковь сделала все возможное, чтобы эта канонизация не привела к расколу верующих по политическим мотивам. Николай II и его семья были прославлены в чине страстотерпцев, то есть святых, «которые, подражая Христу, с терпением переносили физические, нравственные страдания и смерть от рук политических противников». Царская семья была прославлена не за свою политическую деятельность или благочестивую жизнь до момента их ареста весной 1917 года, а за свое поведение перед смертью. В своем докладе митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, в то время председатель комиссии по канонизации, подчеркивал, что «канонизация святого не означает канонизации каждой строчки, им написанной».

Отдельно скажу об еще одном важном событии этого периода – воссоединении РПЦЗ и РПЦ МП. Оно проходило сложно, но это то, что останется, наверное, главным положительным итогом эпохи патриарха Алексия II. Обеим Церквам было очень трудно посмотреть друг другу в глаза. Есть знаменитый рассказ митрополита Антония Сурожского о том, что священники РПЦЗ считали его в середине ХХ века епископом без благодати. С начала 20-х годов прошлого столетия Зарубежная Церковь мыслила себя единственной наследницей дореволюционной Церкви, и нередко от «зарубежников» слышалось мнение, что РПЦ МП продалась безбожной власти и внутренне несвободна. В свою очередь некоторые священнослужители Русской Православной Церкви считали «зарубежников» раскольниками. Одна из несомненных заслуг патриарха Алексия II — способность находить компромиссы; он стал той фигурой, которая смогла объединить эти две Церкви, объединить русских людей в России и за границей.

Это был, наверное, последний «несоветский» патриарх: его детство и юность прошли в Эстонии, он хорошо был знаком с людьми, которые были носителями еще дореволюционной традиции. И он стал тем предстоятелем, который своей личностью и опытом смог примирить людей самых разных взглядов. В октябре 1993 года патриарх пытался примирить и российских политиков. Во всех внутрицерковных конфликтах он тоже старался искать компромиссы. Возможно, кто-то назовет эту политику слишком осторожной, но она позволила избегать крупных расколов. К сожалению, в наши дни этой осторожности церковному руководству иногда сильно не хватает.