на наш Телеграм
«Смертью смерть поправ»: Бог становится человеком; Его арестовывают, приговаривают к смерти, казнят; в этом — спасение человеческого рода. Артикулировать смысл этого абсолютного парадокса (казнь Абсолюта — способ «абсолютизации» относительного; казнь Бога — способ обожения человека; казнь абсолютно безгрешного — способ оправдания грешников) — основная задача богословия. Давайте взглянем на десять граней этого парадокса, как они выявлены Отцами Церкви.
1/7. Тертуллиан. «О плоти Христа»
Знаменитое «верую, ибо абсурдно» — сжатый пересказ гениального фрагмента из «О плоти Христа» раннехристианского богослова Тертуллиана:
«Сын Божий распят — это не стыдно, ибо достойно стыда; и умер Сын Божий — это совершенно достоверно, ибо нелепо; и, погребенный, воскрес — это несомненно, ибо невозможно».
— парадоксальная артикуляция парадоксии Пасхи, логически обнаженная ее артикуляция.
2/7. Мелитон Сардийский. «Слово на Пасху»
Еще один раннехристианский богослов в «Слове о Пасхе» фиксирует пасхальный парадокс:
«Повесивший землю — повешен.
Распростерший небеса — распростерт.
Утвердивший все — утвержден на древе.
Владыка — оскорблен.
Бог — убит.
осужденный ради приговоренного к смерти,
и погребенный ради похороненного,воскрес из мертвых».
3/7. Ефрем Сирин. «Толкования на Четвероевангелие»
Ефрем Сирин — еще один великий Отец Церкви — подчеркивает пасхальную парадоксию — высветляя такую ее грань, как спасение язычников:
«Из врат смерти исшли врата жизни. «Вот, — говорит, — врата, которыми входят праведники» (ср.: Пс 117:20). Когда Господь был заключен, Он освободил заключенных, и через смерть Его ожили мертвые, через голос Его воскликнули молчащие, в воскресении Его потряслась земля, и Своим исшествием из гроба Он ввел язычников в Церковь».
Большая часть человечества (языки=народы), исповедующая ложные учения (язычество), — спасается: ему открыт путь в Церковь, пространство истинной веры.
4/7. Григорий Нисский. «Слово на Святую Пасху, и о тридневном сроке Воскресения Христова»
Один из величайших Отцов Церкви и просто один из величайших христианских мыслителей Григорий Нисский артикулирует пасхальную парадоксию, высвечивая ее темпоральную грань:
«Желаешь ли знать могущество силы, совершившей (столь многое) в столь краткое время? Изчисли мне все мимошедшие поколения людей, (начиная) от первого появления зла (в мире) и до его уничножения: сколько человек в каждом поколении и сколько тысяч можно их насчитать? Не возможно обнять числом множеств тех, в которых по преемству распространялось зло; худое богатство порока, разделяясь каждому из них, каждым увеличивалось, и таким образом плодородное зло перешло в непрерывно следующие поколения, разливаясь по множеству людей до безконечности, пока, дошедши до самого крайнего предела, овладело всем человеческим естеством, как прямо сказал пророк о всех вообще: «вси уклонишася, вкупе неключими быша» (Пс 13:3), и не было ничего в сущем, что не было бы орудием зла. Итак уничтоживший в три дня такое скопление зла, собиравшееся от устроения мира до совершения нашего спасения чрез смерть Господа, — ужели малое дал для тебя доказательство превосходной силы?»
Большую часть истории человечество, большинство поколений — жило во грехе: Христос спасает все человечество в три дня.
5/7. Григорий Богослов. «Слово 1, на Пасху»
Итак, у нас есть три артикуляции пасхальной парадоксии, выявляющие ее собственно парадоксальность. На очереди — богословское продвижение к понимании цели этой парадоксии. Один из величайших Отцов Церкви, один из тех, кто сформулировал догматику Церкви, Григорий Богослов в «Слове 1, на Пасху» пишет:
«Уподобимся Христу, ибо и Христос уподобился нам; соделаемся богами ради Него, ибо и Он стал человеком для нас. Он восприял худшее, чтобы дать лучшее; обнищал, чтобы нам обогатиться Его нищетой; принял зрак раба, чтобы нам получить свободу; снисшел, чтобы нам вознестись; был искушен, чтобы нам победить; претерпел бесславие, чтобы нас прославить; умер, чтобы спасти; вознесся, чтобы привлечь к Себе долу лежащих в греховном падении.»
Этот ритм пасхальной парадоксии — он есть ритм парадоксии спасения грешников и парадоксии обожения людей: грешники оправдываются, люди становятся богами — через казнь безгрешного, через вочеловечивание Бога.
6/7. Исихий Иерусалимский. «Слово на Пасху»
Продолжим богословское продвижение в пасхальную парадоксию. Ее богословскую структуру или механику проясняет Исихий:
«Какими словами воздам приветствие гробу, порождающему жизнь, могиле, свободной от тления, нетлению же гостеприимной, чертогу тридневному, упокоившему жениха, покою брачному, воздвигшему супругу неистленной после свадьбы? Мертвого удерживает гроб, пред Богом сотрясается земля; мертвым Его объявляет тело, Богом — чудо; мертвым — погребение, Богом — воскресение, мертвым — слезы жен, Богом — слова ангелов. Как мертвого погребал Его Иосиф, но, погребенный как человек, Он, как Бог, обезоружил смерть. И вновь как мертвого стерегли Его воины, но как Бога завидя, вострепетали привратники ада».
Ритм пасхальной парадоксии находит себе объяснение в догматике двух природ во Христе: Бог умирает, человек обоживается за счет того, что одна и та же единая-единственная личность Иисуса Христа имеет две природы: по человечеству Бог Иисус умирает — по божеству Человек Иисус воскресает.
7/7. Роман Сладкопевец. «Кондак на Пасху»
«Теории искупления» — такое название носят богословские попытки понять значение пасхальной парадоксии для человека: почему казнь и воскресение Иисуса «спасает», «искупает» человечество? — среди них самая парадоксальная — то есть наиболее отвечающая своему предмету — парадоксии Пасхи — т. н. «теория приманки» — в поэтическом изложении Романа Сладкопевца:
«Но пришел Христос–Жизнь обмануть смерть,
Ибо ад принимает Христа, как каждого из земнородных,
Он проглатывает, словно приманку, небесный Хлеб,
Но уязвляется крючком Божества.
Почувствовав боль, ад громко закричал:
«Болит у меня живот, не перевариваю Того, Кого поглотил,
Непривычной для меня пищей стало то, что я съел.
Из тех, кого я съедал ранее, ни один не беспокоил меня.
Видимо, это и есть Тот, о Котором мне заранее говорил Адам:
«Накажет Он тебя, когда придет, посредством воскресения».
В распространенной среди восточных богословов «теории приманки» Бог предстает трикстером, обманувшим, перехитвившем смерть-ад-сатану: Бог предстает умершим грешным человеком, которого ад как такового пожирает, как рыба приманку, но не может переварить: адское нутро не в силах сожрать Бога — и выблевывает Его вместе со всеми томившимися в аду душами. Объяснение блистательно парадоксальное, чтобы быть достойным объяснением абсолютной парадоксии Пасхи: Бог нисходит в ад, чтобы освободить грешников. — Как очевидно парадоксальная теория Бога-обманщика, Бога-трикстера — наилучшая теория пасхальной парадоксии. Наилучшая ибо высвечивает, подчеркивает парадоксию, а не редуцирует, не уплощает ее.
1/3. Макарий Великий. «Беседы»
Но что означает эта пасхальная парадоксия для «меня» — вот это конкретного человека, живущего вот эту конкретную жизнь здесь-и-сейчас? Один из величайших наставников духовной жизни Макарий Великий отвечает так:
«Но когда слышишь, что Господь в оное время избавил души из ада и тьмы, что сходил Он во ад и совершил славное дело, — не думай, что все это далеко от души твоей. Человек удобно вмещает и приемлет в себя лукавое, потому что смерть обдержит души Адама, и душевные помыслы заключены во тьму. И когда слышишь о гробах, — представляй мысленно не только видимые гробы; потому что гроб и могила для тебя — сердце твое. Когда гнездятся там князь лукавства и аггелы его, когда пролагают там стези и пути, по которым бы сатанинские силы проходили в ум твой и в помыслы твои; тогда не ад ли, не гроб ли, не могила ли, не мертвец ли ты пред Богом? Сатана положил там печать свою на неискушенное сребро; посеял в душе этой семена горечи, и вскис там ветхий квас, течет там тинный источник. Посему, Господь приходит в души, Его взыскавшие, во глубину сердечного ада, и там повелевает смерти, говоря: «освободи заключенные души, взыскавшие Меня, которые держишь ты насильно». И сокрушает Он тяжелые камни, лежащие на душе, отверзает гробы, воскрешает истинного мертвеца, изводит заключенную душу из мрачной темницы».
В ад и гроб «моей» души, в психику конкретного человека нисходит Христос; это «мою душу, «мою» психику Христос спасает, мое «сердце» воскрешает в конкретности его жизни, чувств, помыслов и пр. Сошествие во ад и воскресение — это конкретные «мои» экзистенциальные, психологические события, которые происходят сейчас-и-здесь со «мной». Спасение Христом души из ада — не «миф», не рассказ о чем то древнем или потустороннем, но то, что происходит со «мной», «моим» сердцем, «моей» психикой: нет ничего более реального и конкретного, чем это.
2/3. Григорий Нисский. «Слово на святую Пасху, о воскресении»
Дэвид Харт, вероятно ведущий современный православный мыслитель, в книге «Иллюзии атеистов» обращает внимание на то, что Григорий Нисский — первый в истории человечества, который не просто критиковал рабство как некое социальное зло, но предлагал отменить его здесь-и-сейчас, практически. Отмена рабства как реальная конкретная мера — следствие пасхальной парадоксии: Христос освободил людей = освободил рабов. Ниссиец, в частности, пишет:
«Вы слышали, господа; не постыдите же меня перед рабами, будто я ложно восхваляю день сей; отымите печаль у душ, удрученных скорбию, как Господь отъял умерщвление от нашего тела; возвратите честь посрамленным, обрадуйте опечаленных, ободрите упадших духом, изведите на свет заключенных, как во гробе, в темных углах ваших домов; пусть для всех цветет, как цветок, красота праздника».
Если Пасха реальна, пишет Ниссиец, то реально освобождение ею принесенное, то есть следует в частности реально, социально-практически освободить рабов — не когда-нибудь, «после воскресения», господа и рабы должны стать равны, а сейчас, потому что не когда-нибудь потом Христос воскреснет, но он уже воскрес.
3/3. Ефрем Сирин. «Страдание и Воскресение Христово»
И иной социально-практический смысл: мир. Иисус есть Христос, Мессия: суть Благой Вести христианства/мессианства заключается в том, что Христос/Мессия уже пришел — в лице Иисуса, а значит, мессианские пророчества уже свершились/свершаются, а в частности уже наступает мессианский мир. Так учил например Иустин Философ-Мученик в «Апология II», «Диалог с иудеем»:
«/Демоны/ поработили себе человеческий род, частью посредством страхов и мучений, которые они наносили, а частью через научение жертвоприношениям; они посеяли между людьми убийства, войны, любодеяния, распутства и всякое зло.», «/Иудеи/ стали разговаривать о бывшей иудейской войне. /…/ Когда они кончили, я начал свою речь к ним /..:/ Когда пророчественный Дух говорит как предрекающий будущее, тогда говорит так: «от Сиона выйдет закон и слово Господне из Иерусалима, и Он будет судить посреди народов и изобличить много людей, и раскуют мечи свои на орала, и копья свои на серпы, и не поднимет народ на народ меча, и не будут уметь уже воевать». Что это так было, можете сами удостовериться. Из Иерусалима люди, числом двенадцать, вышли в мир, и притом люди неученые, не умеющие говорить, но силою Божьею возвестили всему роду человеческому, что посланы Христом научить всех слову Божию. И мы, которые прежде один другого убивали, не только не враждуем с врагами, но, чтобы не солгать и не обмануть делающих допросы, с радостью исповедуем Христа и умираем».
Или, например, Иоанн Златоуст в «Рассуждение против иудеев и язычников о том, что Иисус Христос есть истинный Бог»:
«А что церковь будет не только тверда, непреклонна и непоколебима, но и распространит по вселенной обильный мир, что после того, как многия царства и державы падут, возвысится над всеми единое царство, в котором, не как в прежних, будет господствовать обильный мир; – так как в древности даже художники всякого рода и риторы брались за оружие и становились в ряды войска, по пришествии же Христа все это прекратилось, и война сделалась занятием только известных людей; – и об этом один пророк ясно сказал так: «раскуют мечи своя на орала, и копия своя на серпы, и не возмет язык на язык меча, и не навыкнут к тому ратоватися» (Ис 2:4). Действительно прежде все люди занимались войною: а ныне забыли о воинском искусстве; или вернее, – большая часть людей вовсе не прикасалась к нему; а если есть некоторые (занимающиеся им), то немногие, редко и в малом числе, между тем как прежде во всяком народе были безпрестанные возмущения. Далее пророк предсказывает и то, из кого составится церковь. Так как не только скромные, кроткие и добрые люди, но и свирепые и бесчеловечные и нравами своими подобные волкам, львам и волам, имели присоединиться к тем, и все составить одну церковь, то послушай, как пророк сказал о разнообразии этого стада: «и пастися будут вкупе волк со агнцем» (Ис.11:6), выражая этим простоту жизни царей. А что речь идет не о зверях, пусть скажет иудей, когда это бывало? Волк и ягненок никогда не паслись вместе; а если бы когда и стали вместе пастись, то какая от того была бы польза для рода человеческого? Нет, он говорит о свирепых нравами людях, о скифах, фракийцах, маврах, индийцах, савроматах, персах. Что все эти народы подчинятся под одно иго, о том и другой пророк ясно говорил: «поработают Ему под игом единем, и поклонятся Ему кийждо от места своего» (Соф 2:11, 3:9), не в одном Иерусалиме, но по всей вселенной; потому что не будет повеления людям ходить в Иерусалим, но каждый, оставаясь дома, будет совершать это богослужение».
Так и Ефрем Сирин прославляет Пасху:
«Блажен, кто войдет и увидит в ковчеге обитель мира; увидит, что вместе живут лев и вол, агнец и волк, и змея подле голубя, и воробей подле ястреба и чувствуют, что связано и побеждено их зверство, а не естество. Благословен Тот, Кто и связал и, разрешая, показывает, что все, что ни есть, сотворено Им из ничего!»
Блажен, кто входит и видит в церквах миролюбивые сонмы; видит, что благодать изгнала и истребила распри, гордость и раздор. Все мужи стали, как члены единого тела; все жены между собой, как сестры, и как носящие одно ярмо. И между нами да воссияет единодушие — это зерцало мира. Благословен Чистый, еще в ковчеге представивший нам чистые образы!»
Пасха = торжество мира: не когда-нибудь и не абстрактно-моралистически, но сейчас-и-здесь конкретно-реально.
