на наш Телеграм
У нас в блоге вы можете почитать прекрасные небольшие ликбезы о Таинствах. Если вам нужно больше информации о Таинствах — предлагаем посмотреть следующие книги.
Крещение и Миропомазание
Это два разных Таинства, однако в православной традиции они фактически соединены в одном чинопоследовании. Поэтому книга одна: «Водой и Духом» отца Александра Шмемана — прекрасная книга о Таинстве Крещения. Одновременно доступная в изложении, научно выверенная и богословски глубокая. Книга «Водой и Духом» вобрала в себя прекрасный исторический анализ формирования чинопоследования Крещения, его толкование, попадающую в цель критику современной крещальной практики — но не это главное. Крещение — точка, в которой человек приобщается ко Христу, возрождается в новую жизнь, и о. Александр, как мало кто из богословов, сумел вдохновенно описать это. Поэтому главным образом «Водой и Духом» — описание христианства как такового, руководство к действию, призыв облачиться во Христа и жить в Духе.
Исповедь
В основе «Опыта построения исповеди» лежат беседы архимандрита Иоанна (Крестьянкина), которые проводились в семидесятые годы в Псково-Печерском монастыре на первой седмице Великого поста, после чтения покаянного канона Андрея Критского.
Само название — «Опыт построения исповеди» говорит о цели книги: помочь христианину подготовиться к исповеди. Не надо говорить о важности Таинства Покаяния — Таинства, в котором мы воссоединяемся с Богом, с Которым своими же грехами и разлучились… О. Иоанн, собственно, предлагает два «опыта построения исповеди», каждый на библейский основе. Первый — на основе десяти заповедей, данных Моисею, второй — на основе заповедей блаженств.
О. Иоанн называет главное условие исповеди — самим простить всех, на кого мы держим обиду: «Прежде чем начать каяться, мы должны всем всё простить! Простить без промедления, сейчас же! Простить по-настоящему, а не так: “Я тебя простил, только видеть тебя не могу и говорить с тобой не хочу!”. Надо немедленно так всем и всё простить, как будто не было никаких обид, огорчений и неприязни! Только тогда мы можем надеяться получить прощение от Господа».
Евхаристия
«Трапеза Господня» Афанасьева, безусловно — одна из лучших книг о Евхаристии. Афанасьев развивает свое богословие Евхаристии на основе посланий апостола Павла и Нового Завета вообще, а также раннехристианских источников. Главная мысль «Трапезы Господней» в том, что Евхаристия — это не одна из «треб», не «обедня», а Таинство Церкви, где она проявляет свою природу Тела Христова. Евхаристия как начало, основание и суть Церкви. Особое место в «Трапезе Господней» занимает критика некоторых сторон современной церковной практики, «благочестивых обычаев» и т. п.
«Евхаристия есть выражение нашей жизни в Церкви, а потому мы должны ее принять, как жизнь и делание. Наша жизнь есть общая жизнь и наше делание есть “общее дело”, и это есть то, что мы утеряли, и это есть то, что, прежде всего, и раньше всего мы должны вернуть».
Брак
«Обсуждение всех проблем, связанных с браком и сексом, находится вне пределов компетенции автора, ограниченного к тому же объемом публикации. Наша цель — раскрыть брак как таинство, то есть углубиться в тот аспект его, которого не касаются ни психология, ни физиология, ни социология. Однако автор убежден, что православное понимание таинства брака предполагает единственно возможное в христианстве отношение к наиболее жгучим проблемам современности. Это понимание, безусловно, расходится с тем, которое признано традиционным в западном христианстве. В этом различии таится, возможно, путь для практического преобразования брака в западном обществе», — так характеризует свою книгу «Брак в Православии» Мейендорф.
В книге «Брак в Православии» он разбирает следующие вопросы: брак в иудаизме и Новом Завете, Древняя Церковь и римское право о браке, брак как Таинство, брак и Евхаристия, венчание, количество браков, условия вступления в брак, смешанные браки, развод, семья и регулирование рождаемости, духовенство и брак, брак, целибат и монашество.
Священство
Многим «сочувствующим» христианской вере часто непонятно, зачем вообще нужны священники. Почему нельзя просто верить? Разве существование клира — не признак авторитаризма в Церкви? Существовал ли клир в первенствующей Церкви?
Более того, в самой Церкви часто нет должного понимания ее устройства, смысла ее служений. На эти и подобные вопросы поможет ответить (во всяком случае, введет в предмет рассмотрения, даст нужные сведения) книга великого экклесиолога Николая Афанасьева — «Экклесиология вступления в клир».
Соборование
О Таинстве Соборования говорят и пишут намного меньше, чем о других Таинствах. Редкое исключение — книга Илариона (Алфеева): «Елеосвящение представляет собой особое церковное Таинство, целью которого является исцеление человека от болезней телесных и душевных. В древности оно называлось различными наименованиями: елеем, святым елеем, елеопомазанием, молитвомаслием (греч. ευχελαιον). В просторечии Таинство называют «соборованием», поскольку оно совершается собором священников».
О Таинствах вообще
«Философия культа» — это смелая, часто опасно сближающиеся с оккультизмом, с кажущийся излишней для христианства мистериальностью, попытка верующей мысли постигнуть самую стихию церковности — богослужение. Действительно, при чтении «Философии культа» иногда кажется, что ее написал не христианин, а неоплатоник, толкующий эзотерические обряды.
Тем не менее Флоренский — один из первых в современную эпоху мыслителей, кто обратился к литургическим сокровищам Церкви, то есть к самой жизни Церкви. Таинство — точка, где община верующих реально соединяется с Богом, где чаемое Преображение уже происходит. Несмотря на все опасные повороты мысли Флоренского, «Философия культа» — великолепная попытка донести до нас живую, огненную реальность богослужения, где горнее нисходит в дольнее, где Бог Живой присутствует среди верных.
Про эту страшную, огненную природу Богоприсутствия Флоренский пишет: «Страх Господень… Мы много слышали (кажется, более иронически), что «начало премудрости — страх Господень». Однако немногие задумывались над неминуемой правдой этих слов, столь близких к суждению философов об изумлении как начале философии. Чтобы иметь познание, надо коснуться предмета познания, признаком, что это прикосновение достигнуто, служит потрясение души, страх. Да, этот страх возбуждается прикосновением к новому, всецело новому, — против нашей повседневной жизни. В чреду впечатлений мира вклинивается неотмирное, ни с чем не сравнимое, ни на что не похожее, иное. И вклинившись, разрывает ткань обычного, а тем — и наше, приросшее к обычному, сознание; проникает, как меч обоюдоострый, до разделения души и духа, до той спайки, где собственно и соприкасается наше ноуменальное недро с областью феноменов, обнаружений и мирских проникновений. Проникши же — ожогом ожигает наше Я: из Времени мы узрели Вечность.
Ах, когда железом каленым прижигается слизистая оболочка—тогда никто не спрашивает себя, хочется это или не хочется, нравится или не нравится: тогда — не до психологизмов. «Воистину есть так, — существенно», — скажет прижигаемый. Но это «есть» скажется само, не от раздумий, — выкрикнется. Таков и страх Божий. Когда воистину — не манерничая и томно жеманясь — воспримем Божество — тогда не до сентиментальных излияний. Тогда, великим страхом сотрясаемые, из глубины своей возопием: «Ты есть — воистину». Первое, что священные Дельфы заставляли сказать богомольца, — это «Ει, Еси». Но «Еси» — нелегкое слово, в сотрясении лишь скажется оно».
